Взять верх над противником ещё не означает победу. Победа – это когда твой визави признает не твоё превосходство в силе, а твою правоту, подкреплённую этой самой силой.

Новороссия стала полем незримой битвы за умы и сердца людей. И опыт показывает что нам ещё предстоит научиться сражаться информационным оружием так, как мы научились воевать оружием осязаемым.

Нелояльные и недовольные

Воссоединившиеся после 2014 года регионы в вопросах борьбы с украинским информационным влиянием совершенно неоднородны. И здесь можно выделить два типа территорий.

Первый – это, где обошлось без серьёзного противостояния. Это практически вся Таврия по обе стороны Перекопа и Чонгара. Именно там сохранилось наибольшее количество проукраински настроенного населения. Оно в основной своей массе ради сохранения жизненных благ, что называется «переобулось в полёте», но не оставило прежних убеждений, хотя и не афиширует их.

Определить примерную долю проукраински настроенных граждан достаточно просто: надо воспользоваться статистикой Центризбиркома Украины относительно выборов, проходивших до 2014 года. Насчёт объективности данных: обвинения в нарушениях процедуры голосования практически всегда звучали из уст пробандеровских сил, а пчёлы против мёда, как известно, не выступают.

Так вот в Крыму весь спектр украинских националистических сил, начиная от самых мягких вроде Тимошенко с Яценюком и заканчивая ничего не скрывающими радикалами, собирал около 21% голосов избирателей. Причём в основном в тех городах и районах, где крымские татары (это примерно 12% населения полуострова) составляют абсолютное меньшинство. То есть голосовало в основном славянское население.

Примерно такая же, и даже большая, доля избирателей голосовала за эти же самые силы в Запорожской области. Кстати, как и в Харьковской и Одесской областях, а вот в Днепропетровской, Николаевской и Херсонской областях их доля доходила до четверти всех избирателей. В Севастополе – примерно 10%: так или иначе, но и в Верховный Совет Автономной Республики Крым, и в горсовет Севастополя украинские националисты регулярно проходили на выборах.

Поэтому именно там Киев будет пытаться играть на ностальгических чувствах данного контингента. Неслучайно именно из Крыма и регионов Северной Таврии поступает наибольшее количество новостей о раскрытии очередной пробандеровской группы.

Ко второй группе относятся республики Донбасса. До 2014 года в Донецкой и Луганской областях все эти самые националисты даже в сумме никогда не набирали более 3%, и никогда в результате выборов не становились депутатами облсовета или Верховной Рады. И в муниципальные советы они если и проходили, то лишь в городах и районах далеко не первостепенного значения.

Ещё один яркий пример: украинский язык. В ДНР и ЛНР был изначально сохранён его государственный статус, но даже до 2014 года говорящий по-украински в Донецке воспринимался примерно так же, как воспринимался бы пассажир московского метро, обутый в лапти, с балалайкой в руках и медведем на поводу. Кстати, малороссийскую вышиванку в Донецке купить можно до сих пор лишь потому, что даже при Украине их продавали в антикварных лавках. Закономерный результат: украинский язык в республиках Донбасса вымер к началу 2019 года и законодателям оставалось лишь юридически зафиксировать смерть пациента.

В то же время в российских магазинах до сих пор можно встретить крымские и запорожские товары с украиноязычными этикетками. И не только потому, что в Крыму украинский язык – один из трёх государственных. Правила маркетинга никто не отменял: ностальгические ассоциации – тоже знак качества.

Касательно пробандеровского подполья: в 2014 году Киев пытался оставить таковое в ДНР и ЛНР. Но из-за отсутствия поддержки со стороны местного населения уже к весне 2015 года оно перебралось на другую сторону линии фронта и перешло к рейдовой тактике. Ныне практически все задерживаемые такого рода в республиках – одиночки, действующие без сообщников, часто становящиеся на путь предательства из корыстных побуждений.

Это к тому, что проукраински настроенное население в Донбассе представляет малочисленную замкнутую в своей повестке и неактивную прослойку, занимающую позицию внутренних эмигрантов. Остались эти люди либо под давлением жизненных обстоятельств в лице нетрудоспособных родственников, либо же просто из лени. Нам пытаться их перевоспитывать бесполезно, Киеву они тоже не нужны. Проще говоря, нас вполне устроит, если эта категория окончательно закроется в раковине кухонного диссидентства.

В Киеве прекрасно понимают что если в дефиците нелояльные, значит нужно работать с недовольными.

Недовольные – не враги, значительная их часть полностью наши, причём зачастую с активной позицией. Но общество никогда не будет идеальным, так что всегда окажутся либо те, кого в чём-либо обделили, либо не достигшие желаемого. Это без учёта вездесущих патологических жалобщиков, которым лишь бы поскандалить. Поэтому лицемерно сыграть на чувствах таких людей под видом доброжелателя– достаточно перспективный ход для вражеского провокатора.

Реляции и победы

Современной профессиональной российской журналистике сложно противостоять подобным вызовам даже на федеральном уровне, не говоря уже про региональный и местный: нам очень сильно не хватает того задора и той искренности, присущих весне две тысячи четырнадцатого…

Ностальгирую о том, чем сам с коллегами занимался десять лет назад в Донецке: издаваемое нами часто делалось, что называется, «на коленке», и зачастую выглядело несколько топорно, а многое из публиковавшегося с высоты сегодняшнего дня кажется жутко наивным. Но вопреки всему несовершенству всё это находило горячий отклик в сердцах аудитории, а выход его в свет становился настоящим событием.

Помню и как летом 2022 года довелось возрождать «Приазовский рабочий»: в только что освобождённом Мариуполе единственным каналом донесения информации могла быть исключительно газета. И то, что многим кажется атрибутом каменноугольного периода мезозойской эры, показало тогда свою результативность: горжусь тем, что осенью того же года в отношении меня, как исполнявшего обязанности главного редактора этого издания, украинская прокуратура возбудила уголовное дело. Ибо невыносим был для бандеровцев проигрыш информационной войны в городе, который они так страстно желали переформатировать под себя.

Впрочем, нельзя постоянно жить воспоминаниями о добром старом времени: наша былая пассионарность в значительной мере уже исчерпана. Не последнюю роль в этом сыграла усталость: десять лет постоянного напряжения сил не добавляет.

Но главное в том, что информационную сферу воссоединённых регионов нельзя рассматривать вне общероссийского контекста: все системные проблемы будут общими от Калининграда до Анадыря.

Из общероссийских явлений можно выделить кризис региональных изданий: тут и проблемы с давшей сбой дистрибуцией, опиравшейся на почтовую подписку, и то, что печатное слово – слишком медленное в эпоху скоростной связи.

Другая проблема, которая не обошла никого – это заорганизованность профессиональной прессы. За прошедшие годы резко вырос объём рутины, особенно бюрократической: всевозможные инструкции, согласования, совещания и отчёты отнимают у творчества львиную долю сил и времени.

Если необходимо соблюдение множества тех формальностей, на которые раньше вряд ли обратили бы внимание, то складывается ситуация когда, образно говоря, лихому эскадрону гусар летучих не остаётся ничего другого, как забросить свою удаль и превратиться в парадный расчёт лейб-гвардии.

Понятно что в условиях особого периода щепетильность – это вопрос безопасности, но она наносит сильный ущерб оперативности. Яркий пример: остросоциальная проблематика из профессиональных изданий во всей России активно «перекочёвывает» в блогосферу и соцсети – туда, где нет риска потонуть в бюрократической переписке. А вот кому подконтрольны эти блоги и соцсети – уже другой и далеко не праздный вопрос.

Никто не отменял необходимость озвучивания нужной государству и обществу повестки. Только вот делать это можно совершенно разными по своей эффективности методами.

Например, можно прибегнуть к тяжеловесному и навязчивому резонёрству. В принципе если это надо для экстренного отчёта в вышестоящую инстанцию, то вполне сойдёт.

А можно использовать технологии социальной инженерии – внушить нужную мысль ярко, красиво, увлекательно, но при этом не обмолвившись о ней ни единым словом. Примерно так, как смутьяны завлекали народ на майдан: «Приходи, у нас тут так весело и атмосферно!» То есть ёмкость одна и та же как для отравы, так и для лекарства: важно лишь, кто и чем её наполнит.

Правда здесь нужен и определённый временной ресурс, и к формализованным отчётам результат приложить сложно. Но надо выбирать что нам нужнее: победные реляции или же сама победа. Точнее – Победа.