— Давайте поговорим о БРИКС. Недавно прошло заседание, или, если хотите, саммит — можно называть по-разному. Россию представлял министр иностранных дел Сергей Лавров, а Владимир Путин подключился по видеосвязи. Было сделано немало важных заявлений, и я напомню нашим слушателям, кто, возможно, пропустил, несколько ключевых цитат.
Авторитет и влияние БРИКС в мире неуклонно растут. Из года в год организация утверждается среди ведущих центров глобального управления. По паритету покупательской способности она превосходит некоторые другие объединения, например, G7 — большую семёрку, как отметил президент России. Страны БРИКС занимают треть земной суши, почти половину населения планеты и 40% мировой экономики. Кроме того, у объединения множество единомышленников среди стран глобального Юга и Востока.
Сергей Лавров также подчеркнул две важные мысли: традиционная модель глобализации, где доминируют западные государства, уходит в прошлое, и мировое большинство заинтересовано в создании механизмов развития, независимых от Запада, особенно на фоне последних событий. В целом, риторика Москвы нам понятна — подобные заявления мы неоднократно слышали как от министерств, так и от президента. Давайте же обсудим потенциал этой организации.
— БРИКС — это гораздо больше, чем просто организация. Это принципиально новое видение архитектуры международных отношений. Революционный идеологический потенциал БРИКС превосходит совокупные экономические процессы, обмен ресурсами или финансовые проекты. Всё это вторично по сравнению с более глубинным явлением. Я имею в виду, что многополярность, многополярный мир — это не просто техническое состояние текущих отношений между странами БРИКС. Это альтернативная модель будущего цивилизации, которая уже воплощается в настоящем. Речь идёт о системе, где ключевые вопросы — конфликты, войны, партнёрства, экономические и финансовые взаимодействия — решаются не в одной стране и не исключительно коллективным Западом. Это настоящая революция.
Каждый саммит БРИКС, каждое действие, каждый договор внутри объединения — это шаг к оформлению многополярного миропорядка. На недавнем саммите в Бразилии были сделаны важные шаги в этом направлении, но главное — понять, что это за направление. Многополярный мир, о котором говорят министр Лавров и наш президент, — это, по сути, вызов Западу. Это вызов однополярной модели, утверждающей, что в мире должна быть одна политическая система — либеральная демократия, одна экономическая система — капитализм и свободный рынок, одна финансовая система — долларовая экономика, где ФРС контролирует мировую резервную валюту. Одна идеология — либерализм, один подход к человеку — индивидуализм, одно понимание прогресса и развития, а всё остальное — отсталость и регресс. Это модель западной цивилизации: одна культура — постмодерн, релятивизм ценностей, пренебрежение к традициям, и одни интересы — интересы глобального Запада, выдаваемые за универсальные.
Идея отождествления своих интересов с общечеловеческими зародилась ещё в Британской империи, когда её морское право провозглашалось международным: только Англия имеет право господствовать над морями. Против этого выступали голландцы, испанцы и другие, отвергая британскую гегемонию. Отождествление своего с всеобщим — это суть глобализма и однополярного, западноцентричного порядка. Многополярный мир бросает этому вызов. Это крайне серьёзно, особенно потому, что после распада Советского Союза однополярность Запада стала почти безальтернативной. Её приняли все: мы в 90-е годы склонились перед Западом, Китай пытался встроиться в эту модель на своих условиях. Фактически все признали: есть один хозяин, один догмат. Все соглашались, с небольшими отклонениями, что права человека, либеральная демократия и технический прогресс — мера всех вещей. Универсальность Запада была признана. Но 20–25 лет назад начался тихий, осторожный процесс сомнения: а так ли это? Неужели существуют только западная цивилизация и один центр силы? Возможно, есть иное понятие суверенитета, которое мы не отдадим мировому правительству, а сохраним? Возможно, наши традиционные ценности могут отличаться от западных — и что с того? Может быть, у не-Запада, у глобального Юга, у тех, кого Хантингтон называл «the West and the Rest» — все остальные, — есть право на свой путь? Постепенно эти «остальные» осознали, что однополярный порядок несправедлив, неприемлем, и у них есть ресурсы, чтобы ему противостоять. Так возник БРИКС.
БРИКС — это альтернативная идеологическая система, но не однородная, как в эпоху холодной войны, когда были два лагеря: капиталистический и социалистический, каждый со своими догмами. Сегодня против западной либеральной системы — с её демократией, парламентаризмом, правами человека и свободным рынком — стоит не единый лагерь, а множество цивилизаций: китайская со своими особенностями, российская, индийская, латиноамериканская, африканская, исламская. У каждого полюса многополярного мира своё видение: как должна выглядеть финансовая система, как решать вопросы войны и мира, кто агрессор, а кто жертва. Эти позиции подкреплены ресурсами, территориями, демографией, экономическим ростом, транспортными возможностями, идеологией, дипломатией, религией — множеством факторов, которые делают многополярность реальной.
В этом году, в речи министра Лаврова, впервые прозвучала осторожная критика демократии. Мы забываем, что либеральную демократию нам навязали, впаяли в российское общество, заставив отказаться от предыдущей идеологии. Коммунистический тоталитаризм сменился либеральным, но мы приняли его некритично. На деле это форма колонизации сознания Западом. Критика западной либеральной демократии в рамках БРИКС необходима для любой суверенной цивилизации. Китайцы здесь впереди: их демократия — китайская, им безразличны западные упрёки о правах человека. Мы же всё ещё в плену предубеждений 90-х, когда Запад диктовал нам, как жить: в экономике, политике, культуре, кому отдавать недра и средства производства. Это влияние до сих пор сильно. Но мы не одиноки: колониальное сознание довлеет над Индией, Китаем, исламскими и африканскими странами, Латинской Америкой, Бразилией. Вместе, с развитием БРИКС, мы медленно разворачиваем корабль человечества в новом ценностном, идеологическом, мировоззренческом направлении.
Однако теперь каждый плывёт своим курсом: Китай утверждает свою цивилизацию, Бразилия и Латинская Америка — свою, Африка — свою. И всё же мы вместе отходим от капиталистической глобальной системы. На последнем саммите БРИКС были приняты решения о создании собственной финансовой системы, новых правил торговли, приоритетов в энергетической политике. Постепенно, осторожно формируется иная картина человечества — не однополярная, где есть Запад и его «ещё не развитые» окрестности, а многополярная, где каждый имеет право на свою идентичность и путь.
— В этом контексте хочу упомянуть угрозу Трампа, которая уже не раз звучала, и я её озвучу: он заявил, что в отношении стран, поддерживающих политику БРИКС, будут введены дополнительные торговые пошлины в размере 10 %. Это ведь можно расценить как признание того, что БРИКС — это реальная сила, а не просто какая-то организация на периферии. Получается, что это, возможно, даже страх перед конкуренцией или чем-то большим.
— Конечно. Кстати, я вспоминаю долгий разговор с Такером Карлсоном в Москве, больше года назад, когда он приезжал брать интервью у нашего президента. Сегодня Карлсон, вероятно, после Илона Маска — вторая по значимости фигура в Америке среди тех, кто бросает вызов Трампу. Он решительно не согласен с последними действиями Трампа: ни с поддержкой Израиля по Газе, ни с бомбёжками Ирана, ни с отказом от публикации списков Эпштейна. Карлсон верен своим принципам: он сторонник MAGA, противник демократов и глобалистов. Его поддержка Трампа существенно повлияла на исход выборов, но он остаётся верен идеалам. В Москве я выдвинул гипотезу, что Трамп, возможно, будет проводить многополярную политику: если он стремится сделать Америку снова великой, то должен признать величие других стран. Если он противник дипстейта и глобализации, его естественными союзниками могли бы стать Путин, Си Цзиньпин, лидеры, отвергающие глобализм. Но Карлсон возразил: «С этим я не согласен». Он сказал две ключевые вещи: первое — «Трамп не готов принять многополярный мир», второе — «он боится неоконсерваторов и зависит от них». Неоконсерваторы — яростные сторонники однополярности, американской гегемонии и прямого вмешательства во все мировые процессы. Они тесно связаны с израильским правительством, это и есть израильское лобби, в частности AIPAC. Карлсон прямо сказал: «Трамп в руках израильского лобби». Я считал эти факторы второстепенными: Трамп прошёл долгий путь, в предвыборной кампании противостоял глобалистам и дипстейту, его даже пытались устранить физически. Я думал, он изменился. Но теперь я всё чаще вспоминаю, как прав был Карлсон ещё за полтора года до выборов, когда Трамп был лишь одним из кандидатов, и победа его не была очевидной. Я тогда высказал мнение, что он победит, а Карлсон сомневался: «Едва ли, хотя было бы хорошо». Это было ещё при Байдене, до появления Харрис. Важно подчеркнуть уверенность Карлсона, который лучше знает американское общество. Он — один из самых активных журналистов, интеллектуалов, общественных деятелей Америки, идеолог MAGA. Его слова о том, что Трамп не принимает многополярность и следует навязанной линии, теперь, увы, полностью подтверждаются.
Если Трамп искренен в своей приверженности MAGA, ему следовало бы признать БРИКС, начать взаимодействие с цивилизациями-государствами, а в перспективе — присоединиться к ним. Но этого не происходит. Агрессия Трампа против БРИКС, которую мы наблюдаем, — это не просто признание значимости объединения, а свидетельство его зависимости от старых моделей глобализма, от дипстейта и неоконсерваторов. Это крайне важное наблюдение. Между тем БРИКС развивается полным ходом — постепенно, но целенаправленно. Как сказал, кажется, Лавров или даже Владимир Владимирович, многополярность — это не выбор, а объективная тенденция изменения мировой архитектуры. Это действительно так. Более того, это не просто решение создать многополярный мир.
Я сам с конца 80-х, начала 90-х продвигал идею цивилизаций-государств, множественности и диалога цивилизаций, многополярности. Но теперь это не просто мировоззрение, а объективная реальность, которая формируется. Вопрос не в том, будет ли финансовая система БРИКС — она будет. Вопрос не в том, появится ли валюта БРИКС — она появится. Вопрос лишь в том, когда и при каких обстоятельствах, ведь это зависит от множества факторов. Сменит ли БРИКС модель ООН на многополярную? Безусловно, сменит. Когда — неизвестно: через годы, десятилетия или, возможно, скоро. Это отражает совершенно иную модель. БРИКС — это будущее, где есть место и Западу, великой Америке, великой Европе. Но сейчас они не великие, и с каждым днём становятся всё менее значимыми. Вопреки лозунгам Трампа, Запад ежедневно демонстрирует неспособность выйти за свои пределы. Американский народ проголосовал за перемены, за возвращение Америки американцам, за восстановление здравого смысла. Именно поэтому выбрали Трампа — как воплощение надежды на нормальность и справедливость. Но с каждым днём разочарование растёт. Это отдельная тема. Что касается БРИКС, я хочу подчеркнуть: мягко, методично, пусть не в центре мировых новостей и без радикальных заявлений, БРИКС неуклонно оформляет институционально ту многополярность, которая уже здесь. Ничто, даже война всех против всех, не сможет это остановить. Противники многополярности пытаются представить её как Армагеддон, как столкновение цивилизаций. Ещё Хантингтон описывал цивилизации как новых акторов через призму конфликта. Но БРИКС доказывает, что разные цивилизации, движущиеся в разных направлениях, с разной скоростью и целями, могут договариваться, мирно сосуществовать и решать конфликты. Здесь нет единого арбитра в лице Запада. Мы сами можем определять свою судьбу, избегая апокалипсиса, к которому нас толкают сторонники однополярности и глобализма.
— Вы упомянули валюту БРИКС, которая находится в стадии создания. Хочу отметить, ссылаясь на заявление замминистра финансов Индонезии, сделанное на площадке саммита, что Новый банк развития, учреждённый странами БРИКС, не будет инструментом политического давления — в отличие от Международного валютного фонда. То есть экономика и политика здесь тесно связаны. Давайте сделаем паузу, послушаем новости на радио «Спутник», а затем вернёмся и продолжим беседу.
Давайте продолжим разговор о Трампе. Я обещала, что мы затронем эту тему, в том числе его отношения с Илоном Маском и планы Маска по созданию новой, более реалистичной партии. Похоже, уже вырисовываются какие-то контуры этих планов? Но прежде чем говорить о Маске, знаете, когда вы упомянули Такера Карлсона, который сейчас поддерживает американского лидера далеко не так активно, как во время предвыборной кампании, я подумала: получается, Илон Маск тоже поссорился с Трампом? Кажется, они серьёзно разошлись во взглядах, и теперь Маск не вполне разделяет его политику. С Такером Карлсоном — та же история, да? Похоже, он в чём-то разочарован. Это Трамп виноват, потому что не выполняет свои обещания, или на него так сильно давят, что он просто не может их реализовать?
— Движение MAGA, приведшее Трампа к власти, состояло из нескольких элементов, но в его основе лежала общая идеология — на этот раз именно идеология. Трамп 2.0 пришёл к власти не просто как личность, политик, бизнесмен или шоумен-политтехнолог, а как выразитель идей американского народа, которому смертельно надоела политика последних десятилетий. Заметьте, и демократы и республиканцы выбрали Трампа как представителя третьей партии, потому что он не был типичным республиканцем. Республиканцы — это Джордж Буш-младший, это глобалисты, неоконсерваторы. Такие республиканцы — часть того же цирка, что и демократы, лишь с другой стороны. Трамп явился выразителем третьей силы, партии MAGA — Make America Great Again. Её идеология заключалась в отказе от вмешательства в дела других стран, от поддержки любых воюющих сторон, в сосредоточении на Америке: сокращении трат на раздутый бюрократический аппарат, раскрытии правды об убийстве Кеннеди, публикации списков Эпштейна. Это было одним из ключевых обещаний. Зачем? Чтобы после обнародования списка Джеффри Эпштейна — кто посещал его остров, участвовал в оргиях и преступлениях против несовершеннолетних, поставляемых туда массово, — провести серию чисток и избавить американское общество от педофильской элиты, как говорили сами сторонники MAGA. Это было частью их идеологии. Кроме того, программа MAGA включала расширение влияния на североамериканском континенте — вопросы с Канадой, Гренландией. Эта третья партия выступала не только против демократов, но и против республиканцев. Однако ядро MAGA начало получать удары один за другим.
Первый удар — согласие Трампа с геноцидом в Газе. Это было несправедливо, неправильно. MAGA заявила: это дело арабов и израильтян, разбирайтесь сами. Когда началась двенадцатидневная война Израиля против Ирана, MAGA сказала: на этот раз вы не должны участвовать. Но это же полная противоположность той идеологии, ради которой вас выбрали! Это было так же важно, как, скажем, коммунизм для коммунистов. Представьте: коммуниста выбрали, а он объявил себя капиталистом. Это был шок, удар по движению. Параллельно Илон Маск рассорился с Трампом, возможно, по иным причинам — он человек с психологическими особенностями. Маск утверждает, что его несогласие связано с так называемым «большим прекрасным законом», принятым Трампом, который повышает потолок госдолга. Маск дал развёрнутые объяснения, почему это недопустимо: это продажа будущего американского народа. Он сказал: старикам, вроде Трампа или Байдена, которые «одной ногой в могиле», безразлично будущее Америки. Но Маск, воплощающий новые поколения, заявляет: повышение потолка госдолга лишает Америку будущих возможностей ради решения сиюминутных проблем. Его позиция была убедительной и подробной. Это произошло ещё до двенадцатидневной войны.
Затем против Трампа выступил Томас Мэсси, известный республиканец, задавший вопрос: «Кто управляет Америкой — Трамп или Израиль?» Трамп в ответ начал его критиковать. Ближайшие сподвижники Трампа, многие из которых, кстати, недолюбливают Маска, — например, Стив Бэннон, главный идеолог MAGA, самый популярный и влиятельный, — приезжают к Трампу в Белый дом и умоляют: «Только не бомби Иран, это разрушит основу MAGA». У Бэннона и Маска разные взгляды на многие вещи, но он настаивает: «Ни в коем случае не бомби Иран». Бэннон считает, что убедил Трампа, и уходит. И так, шаг за шагом, Трамп теряет поддержку. Сначала — 10 или 15 миллионов сторонников Маска, затем MAGA, Бэннон, Мэсси. А дальше — последний удар, буквально на днях: представители Трампа, его люди, с трудом утверждённые Конгрессом и Сенатом, — генпрокурор Памела Бонди и глава ФБР Кристофер Рэй — объявляют, что списков Эпштейна не существует. Никаких документов о педофильских оргиях, никаких доказательств участия крупных политиков. Дело закрыто. Это подкосило последних верных сторонников MAGA — таких, как Кэндис Оуэнс и Лора Лумер, ультра-трампистов, которые пережили все разногласия: с Маском, Мэсси, Бэнноном. Они держались за Трампа до последнего. Но заявление по Эпштейну, обсуждаемое в американских соцсетях, — если это не предательство всех, кто голосовал за Трампа, то что тогда? Такое предательство, да ещё так быстро — не прошло и полгода, а начиналось всё так многообещающе.
Такое ощущение, что его взяли в заложники неоконсерваторы, республиканцы, сионистское лобби, сторонники войн, противники многополярного мира, дипстейт. Его просто захватили. Возможно, шантажом. Маск, уходя, говорил: «Почему Трамп не публикует файлы Эпштейна? Потому что он сам в них замешан». Я возражал: «Это невозможно!» Но когда объявили, что этих файлов не существует, всё встало на места — Маск был прав, других объяснений нет. Трамп оказался подделкой, симулякром, в которого поверили. И вот — тайминг американских процессов: появляется Марджори Тейлор Грин, убеждённая сторонница Трампа, но противница интервенций, войн, поддержки Израиля и за публикацию списков Эпштейна. Она заявляет: «Нами правят не две партии — Демократическая и Республиканская, а одна — Uniparty». Это единая глобалистская партия, управляемая педофилами и агентами иностранного влияния, лишённая суверенитета, — это и есть дипстейт. И тут возникает Маск, который говорит: «Мы боролись за идеалы. Мы привели к власти того, в кого верили, нарушили все правила, поставили в центр ценности и идеалы, о которых год назад никто не мечтал. Мы добились успеха, но ошиблись в одном: этот старый клоун нас предал». MAGA, третья партия, победила дипстейт, но Трамп её предал. Осталось огромное поле избирателей, только что переживших эйфорию победы над глобалистами, которых их лидер продал за копейки за считанные недели. Всё перевернулось. И тут Маск заявляет: «Мы боролись против Uniparty и добились многого. Но Трампа захватили республиканцы — часть этой Uniparty. Давайте сделаем Америку великой». Они даже заменили MAGA на MEG — Make America Greater, убрав «again» и сменив «великой» на «ещё более великой». Это сигнал: «То, что было, — не то. Нам нужно будущее». Это футуристская партия «Америка». Уже появились клипы в её поддержку: робот Optimus с американским флагом ведёт Маска к власти. Партия зарегистрирована на базе штаб-квартиры SpaceX. Это новая страница американской истории. Многие отнесутся скептически: в Америке всегда две партии, третья — вроде Росса Перо или либертарианцев — не имеет шансов. Но MAGA тоже не побеждала, пока не привела президента, обещавшего разгромить дипстейт. Это было впервые. Маск, как говорят его сторонники, начинал SpaceX под насмешки, но где теперь его критики? Он не просто создаёт партию — он, возможно, будущий президент Соединённых Штатов.
— Он не может быть президентом, потому что он из Южной Африки, южноафриканец.
— Да, Маск — гражданин Южной Африки, и поэтому не может стать президентом. Но он способен переписать мировую историю. Взгляните: в его космическую программу SpaceX никто не верил, а потом ракета вернулась на Землю после запуска — уникальный случай. В Tesla и развитие электромобилей тоже не верили, но он стал практически монополистом в Америке и лидером в мире, конкурируя лишь с китайцами. Его проекты на первый взгляд кажутся невозможными, абсурдными, но затем он доказывает обратное: сегодня он — самый богатый человек планеты, а не Трамп. Недавно я видел любопытный клип, показывающий, как менялось состояние Трампа и Маска за последние 20 лет. Цифры впечатляют: Трамп начинал с миллиарда долларов, а теперь у него 2,6 миллиарда. Маск же стартовал с тысячи долларов, а теперь его состояние — 300 миллиардов. Для нас, русских, деньги — пустой звук, если ты настоящий русский, а не агент влияния или разложившаяся личность. Для русского человека деньги не имеют значения. Но для американцев это божество, эти цифры — их дух, их сакральность. И если Маск обошёл Трампа в 150 раз по капиталу, представьте, что это значит в американском сознании!
Поэтому Маск решил не просто говорить о космических одиссеях или будущем — это могло быть лишь развлечением для соцсетей. Но вдруг он заявил: «Я покончу с либералами, с глобализацией, с глобализмом. Я сосредоточусь на Америке, сделаю её великой, а остальное мне безразлично». Он намерен довести до конца принципы MAGA, которые Трамп изначально провозгласил, но, по мнению многих, предал. По сути, Маск строит третью партию, но не с нуля — она уже существует, её начали формировать ещё в 2016 году. Это попытка ворваться в Белый дом, нарушая все правила, выдвигая ценности, которые не поддерживают ни сенаторы, ни конгрессмены, ни олигархи с Уолл-стрит. Они сказали: «Американский народ это поддерживает, давайте сделаем ставку на него». Трамп победил в 2016 году, затем ещё раз, и это уже тенденция. Это не просто крики, за которыми следует власть и забвение. Трамп, возможно, действует как оппортунист. Многим казалось, что он стал героем, преобразился в борьбе с глубинным государством. Но теперь он снова выглядит жалким стариком, которого шантажируют все, кто может, — кто знает, какие снимки присылает ему его замечательная жена. Это, безусловно, надлом. Но Трамп — не простой орешек, он не раз это доказывал. Сейчас ему нужно что-то масштабное, чтобы отвлечь от своих колоссальных провалов: начать войну с Канадой, например, или посадить Билла Клинтона, устроить допрос Мишель Обамы — что-то по-настоящему грандиозное, сравнимое с тем, что мы только что пережили.
— И тут же Маск, наверняка Карлсон и, возможно, другие участники его предвыборной кампании могут начать критиковать и осуждать действия Трампа. Ну и, знаете, мало ли — вдруг он вернётся и скажет, что исправится.
— Что происходит сейчас? В Америке идёт борьба за так называемое «иллиберальное» правое большинство. Например, в преследовании своих противников среди демократов, я считаю, нет никаких границ. Но парадокс в том, что репрессий как таковых нет. Американское общество жаждет настоящих, решительных чисток, даже смертных приговоров для тех, кого оно считает причастными к преступлениям против народа. Трамп же действует прямо противоположным образом. Если его загнать в угол, припереть к стенке, он, возможно, начнёт репрессии. И вот тут, на мой взгляд, Маск и сторонники MAGA, которые сейчас демонстрируют верность своим идеалам, не смогут упрекать Трампа, если он начнёт выполнять свои предвыборные обещания. Но в том-то и дело, что он их не выполняет. А если вдруг начнёт, я уверен, ситуация может кардинально измениться.
Тогда против него восстанет Uniparty — единая партия, а он сможет вернуть поддержку тех, кто сейчас в нём разочарован. Главное: Маск и другие представители MAGA, испытывающие взрывное разочарование в Трампе, укрепляют идеологическое ядро своего движения. Они выполняют ту роль, которую изначально сыграл Трамп, приведя в Белый дом нестандартную идеологию. Он закрыл USAID, совершил ряд блестящих шагов в духе своих предвыборных обещаний — всё это было в первый день. Но его хватило лишь на один день, всего на один. А на второй день он посыпался…
— Давайте коротко обсудим, как Трамп меняет свою риторику по украинскому конфликту. Только что, пока мы с вами беседовали, он ответил на вопрос журналистов. Они спрашивают, уверен ли он, что сможет остановить боевые действия на Украине. Трамп говорит: «Я не знаю, не могу вам сказать, получится это или нет». А до этого он заявил, что разочарован своим разговором с Владимиром Путиным. Я могу предположить, что он просто не достигает того, чего ожидал, чего обещал. Пожалуй, да, и это всем очевидно.
— В той мере, в какой Трамп разочарован своим разговором, русский народ, напротив, воодушевлён и горд нашим президентом, который неуклонно отстаивает национальные интересы и ценности, невзирая на внешнюю конъюнктуру. Это разительный контраст с тем, что происходит в Америке. У нас всё движется спокойно, плавно, будто ничего особенного не происходит. Люди порой скучают, начинают забывать, но в действительности Путин каждый день укрепляет и расширяет наш суверенитет. Пусть постепенно, но каждые переговоры, каждое действие, каждый день его работы делают Россию по-настоящему великой. Не так, как у Трампа, который на один день стал «великим», а затем стремительно скатился вниз. Нет, мы идём к цели не спеша, может, не всегда явно, но неуклонно. И чем сильнее Трамп недоволен решением украинского вопроса, тем больше мы довольны. Его подход к конфликту, его предложения абсолютно оторваны от реальности. Он не осознаёт всей серьёзности этой проблемы.
Да, единственный реальный шаг для него — прекратить военную, политическую и финансовую поддержку преступного киевского режима. Но к этому он пока совершенно не готов.
