Великая Отечественная война — война священная, война святая. Победа в этой войне гораздо больше, чем военная, идеологическая, геостратегическая. Это победа религиозная. Это победа райских смыслов над адскими, одоление ада раем. Рай, который являла собой Красная Армия, и ангелы, поражавшие демонов, носили на касках и шлемах красную звезду. В этой войне победная армия и победный народ отстояли Россию, которой могло бы не стать. Она бы не уменьшилась, не ослабела, а просто была бы вычеркнута из мировой истории. И там, где сегодня стоят православные храмы, стояли бы фашистские капища, славящие нибелунгов.
В этой войне было столько мучеников, столько героев! Они обвешивались гранатами и кидались под танки. Они погибали под пытками. Они ложились грудью на пулемётные гнёзда. Они проносили красное победное знамя сквозь шквал пуль, несли его по ступенькам Рейхстага, передавая из рук в руки, водружая на закопчённом берлинском куполе. И почему в этой священной войне, в этой величайшей и беспримерной мировой победе нет ни одного православного святого? Почему наша матушка-церковь не углядела среди русского воинства святого? Почему среди защитников Москвы, которым было явлено чудо Пресвятой Богородицы, и среди сталинградских пехотинцев, кому явился Спаситель, почему не были явлены святые?
Во время ужасной чеченской войны шаталось и готово было упасть хрупкое Государство Российское. Слабая, окровавленная, изнывающая российская армия в великих трудах и свершениях добывала России её историческую судьбу. В недрах чеченской войны возник Евгений Родионов, юноша, почти ещё отрок, сложивший свою голову за российскую армию, за Россию, за православную церковь. Эту голову отсекли палачи. Мистический подвиг Евгения Родионова показал изнывающему, духовно погибающему народу, что Россия жива, что церковь жива, что есть люди, готовые погибать за Россию. Это послужило удивительным вдохновляющим, светоносным примером для множества павших духом русских людей. Евгению Родионову, ставшему народным святым, ставились часовни, ему посвящались иконы, к месту его погребения стекались верующие паломники. Почему он не стал православным святым?
Сегодняшняя трёхлетняя война за Донбасс, война, в которой России нельзя проиграть, ибо исчезнет Россия, исчезнет русский язык, исчезнет Пушкин, исчезнет преподобный Сергий, эта война священная. У этой войны есть подвижники, есть мученики. В окопах проповедуют священники, там они крестят, венчают, отпевают, исповедуют идущих в бой солдат. Не воюет ли сегодня в Донбассе будущий русский святой? Услышу ли я из уст близких мне православных священников весть о святом подвижнике, который принёс там, на украинских пшеничных полях, Христову жертву?
Мне показали удивительную съёмку, сделанную офицером с помощью дрона. На этой съёмке штурмовики шли брать украинский укрепрайон, многоэтажку, где засели пулемётчики, была расположена миномётная батарея. Их было шестеро, штурмовиков. Они выдвигались из укрытия, должны были преодолеть немалое пространство прежде, чем достигнуть рубежа, с которого ринутся, сжимая связку противотанковых мин, и взорвут укрепрайон. Штурмовики передвигались короткими перебежками по открытым пространствам от одних развалин к другим. И на этих открытых пространствах они теряли друзей. Из шестерых осталось пятеро, потом трое, потом двое, потом остался один. Он добежал до развалин, за которыми была пустая луговина и высилась злосчастная многоэтажка. Было видно, что он очень устал. На нём были каска, бронежилет, автомат. Он положил автомат на землю. Рядом положил пакет, в котором лежали мины. Оставался последний бросок. Он закурил. Он сидел и курил неторопливо, смакуя последнюю в его жизни сигарету. Не докурил. Погасил о камень. И не бросил окурок, а аккуратно, бережно положил его рядом с собой. Оставил на земле автомат, взял мешок, и, как кидаются со скалы, ринулся с ним к высотке. Он добежал до высотки и нырнул в открытый подъезд. Здание недвижно высилось пять, десять, сорок секунд. А потом одна из его половин стала сползать, как сползает лавина с горы. И мне почудилось, что из этого жуткого камнепада в небо летел прозрачный, бестелесный луч света.
Я просматривал эту запись ещё и ещё, всматривался в лицо солдата, докуривающего последнюю в жизни сигарету. И мне казалось, что я вижу, как рождается русский святой.
