Страны Европейского союза, противостоящие России и ее союзнику Беларуси на восточном фланге НАТО, призвали ЕС взять на себя более значительную роль в укреплении обороны и безопасности континента. Об этом заявили лидеры восьми стран на встрече в Хельсинки 16 декабря 2025 года.
На встрече лидеров стран «восточного фланга» ЕС, в которой приняли участие лидеры Финляндии, Швеции, Эстонии, Латвии, Литвы, Польши, Румынии и Болгарии, было заявлено, что оборона региона должна стать приоритетной задачей для противодействия тому, что они назвали «долгосрочной угрозой со стороны России».
Демонстрация «единства восточного фланга» состоялась накануне более широкого саммита Европейского совета в Брюсселе, запланированного на 18 декабря 2025 года, на котором будущее предлагаемых ЕС «флагманских» оборонных проектов находится под вопросом из-за сопротивления со стороны таких европейских тяжеловесов, как Германия, Франция и Италия.
«Восточные приграничные регионы должны играть ключевую роль в оборонных проектах ЕС. Наша задача — обеспечить, чтобы этот вопрос оставался в центре внимания и был понят на уровне ЕС», — заявил премьер-министр Финляндии Петтери Орпо в своем заявлении.
Способна ли Европа создать военную экономику?
Профессора Эмилиан Кавальски (Университет Тампере, Финляндия) и Максимилиан Майер (Бонский университет, Германия) в статье в The National Interest «Почему Европе нужна военная экономика» (15.12.2025) пишут:
«На протяжении трех лет война на Украине жестоко напоминает о старой истине: исход войн в конечном итоге определяется производством, а не обещаниями. Боеприпасы, системы ПВО, беспилотники, запасные части, надежные источники энергии и логистика имеют гораздо большее значение, чем заявления на саммитах или риторика союзников. И все же Европа, основной театр военных действий, по-прежнему использует оборонную экономику, рассчитанную на короткие производственные циклы, а не на затяжную промышленную войну».
Публикация Стратегии национальной безопасности Трампа показала, что Европа больше не может предполагать, что Соединенные Штаты всегда будут обеспечивать материальную основу ее собственной обороны.
Поэтому Европа хочет построить подлинную военную экономику.
Проблема выносливости Европы
Интенсивные конфликты в XXI веке — это жестокие и разрушительные процессы. Украина сейчас применяет боеприпасы с такой интенсивностью, которая еще десять лет назад считалась бы неприемлемой в любом западном сценарии планирования. Противовоздушные перехватчики, беспилотники, бронетехника, артиллерийские орудия и электроника уничтожаются и заменяются в огромных масштабах. Исход сражений зависит от промышленной выносливости, а не от совершенных боевых машин.
Однако оборонно-промышленная база Европы была оптимизирована для повышения эффективности, а не для быстрого наращивания объемов производства. Производственные циклы короткие. Заказы разрознены по всем странам. После окончания холодной войны запасы сократились. Квалифицированная рабочая сила перешла в гражданский сектор. Рост цен на энергоносители и сложность регулирования подорвали значительную часть экосистемы тяжелой промышленности. В результате, даже после трех лет войны у своих границ, Европа по-прежнему с трудом справляется с быстрым восполнением потерь на поле боя, не говоря уже о поддержании объемов производства, необходимых для длительной войны на истощение.
Это не столько бюджетная проблема. Расходы Европы на оборону быстро растут. Это проблема производства. Без долгосрочных контрактов, предсказуемого доступа к энергоносителям, надежных цепочек поставок и квалифицированной рабочей силы, увеличение денежных средств часто приводит к росту долга, а не к увеличению производства. Военная экономика означает нечто очень специфическое: постоянную промышленную модель, разработанную для устойчивого военного производства в условиях кризиса, с резервными мощностями, заложенными до, а не после усиления боевых действий.
Скрытая зависимость Европы от Соединенных Штатов
Промышленная слабость Европы усугубляется структурной зависимостью от контролируемой США инфраструктуры на трех важнейших уровнях.
Во-первых, космос и разведка. Современная война зависит от спутниковой навигации, целеуказания, наблюдения и защищенной связи. Хотя Европа располагает некоторыми независимыми средствами, большая часть ее высокоэффективной информации о поле боя по-прежнему связана с военными и коммерческими системами США. Таким образом, оперативная «нервная система» европейских сил не находится под европейским контролем.
Во-вторых, обслуживание и логистика вооружений. Многие из самых передовых европейских платформ (от самолетов до ракетных систем) зависят от поставляемых США компонентов, обновлений программного обеспечения и цепочек технического обслуживания. Длительные операции высокой интенсивности часто требуют постоянного разрешения и технической поддержки со стороны США.
В-третьих, ядерное сдерживание. За частичным исключением Франции (и с учетом того, что Великобритания теперь вне ЕС), Европа в подавляющем большинстве случаев полагается на расширенное сдерживание США для обеспечения высшей стратегической защиты. Контроль над эскалацией на самом высоком уровне на практике остается политическим решением США.
В-четвертых, финансовая инфраструктура. Санкции, платежные системы, облачные сервисы и центры обработки данных сегодня являются инструментами власти, столь же значимыми, как и ракеты. Большая часть финансовой и цифровой инфраструктуры Европы по-прежнему встроена в правовые и технические рамки, регулируемые вне европейской юрисдикции. В мирное время эти механизмы кажутся коммерческими. В условиях кризиса они становятся стратегическими точками давления. Поэтому современная военная экономика требует не только снарядов и танков, но и финансовой устойчивости, надежной цифровой инфраструктуры и энергетической безопасности.
На протяжении десятилетий эти договоренности казались эффективным способом интеграции альянсов. В эпоху затяжных войн и более условной позиции США в области безопасности они все чаще выглядят как стратегические ограничения.
Разрозненная оборонно-промышленная база Европы
После начала войны на Украине в 2022 году Европа опубликовала множество стратегий безопасности и планов развития обороны. Однако стратегия национальной безопасности США теперь усиливает давление с противоположной стороны: она более тесно связывает долгосрочную безопасность с политической ориентацией, распределением бремени и приоритетами отечественной промышленности. Стратегия без промышленности — это иллюзия по обе стороны Атлантики.
Европейская оборонная промышленность по-прежнему раздроблена на национальные подразделения с пересекающимися платформами и несовместимыми стандартами. Соединенные Штаты, напротив, по-прежнему обладают относительно единой промышленной базой, способной перераспределить производство между небольшим числом крупных подрядчиков.
Стратегический результат неприятен, но очевиден: Европа по-прежнему гораздо лучше справляется с закупкой передового оружия, чем с его массовым производством. В условиях затяжной войны этот дисбаланс становится структурной проблемой.
«Подлинная военная экономика изменила бы эту логику. Она бы отдавала приоритет непрерывному производству, а не закупкам, вызванным кризисами. Она бы сузила производство до ограниченного набора стандартизированных систем, выпускаемых в больших объемах. И она бы напрямую интегрировала оборонное производство с инновациями, энергетикой, транспортом и планированием рабочей силы».
Отношения между США и ЕС теперь носят транзакционный характер
Всё это вовсе не означает, что Соединённые Штаты отказываются от участия в европейских делах. Американские войска, разведка, логистика и ядерные гарантии остаются основой НАТО. Но новая Стратегия национальной безопасности ясно показывает то, что уже постепенно проникало в американскую политику: альянсы больше не рассматриваются в первую очередь как общая политическая судьба, а как условные инструменты национальных интересов.
В настоящее время тема распределения бремени является доминирующей в американской внутренней политике. Обязательства в сфере безопасности все чаще формулируются как сделки. Поддержка больше не считается автоматической, неограниченной или не имеющей политических издержек.
На протяжении большей части периода после окончания холодной войны Европа могла позволить себе промышленную самоуспокоенность, поскольку американские обязательства заполняли этот пробел. Однако теперь стратегия национальной безопасности сигнализирует о том, что мощь США будет использоваться в первую очередь для достижения приоритетных задач США. Это превращает зависимость Европы из комфорта в уязвимость.
Кавальски и Майер считают, что «Европе нельзя ждать будущего и после Дональда Трампа».
«Будущая администрация США может вновь сделать упор на лидерство в альянсах в более традиционном ключе. Но Европа не может строить свою безопасность на надеждах, связанных с политическими циклами в Америке, особенно когда нынешняя Национальная стратегия безопасности уже заложена в более условной логике.
Более широкая промышленная автономия Европы сделала бы трансатлантический альянс более устойчивым к политическим переворотам, а не более хрупким. Партнерские отношения между почти равными сторонами по своей природе более стабильны, чем отношения, построенные на зависимости. Стратегическая автономия в этом смысле не означает отделение от Соединенных Штатов. Это материальное условие для устойчивого сотрудничества в условиях меняющихся приоритетов США».
В настоящее время Европа сталкивается с взаимосвязанным комплексом рисков: изнурительной войной на Украине, усиливающейся конкуренцией между великими державами и трансатлантическим соглашением, условия которого пересматриваются в Вашингтоне. Однако её оборонная экономика по-прежнему отражает пост-холодновоенные предположения, которые больше не актуальны.
Опасность заключается не в нехватке стратегических документов. Реальный выбор Европы стоит не между двумя абстрактными вариантами «зависимости» и «независимости». Он заключается в выборе между сохранением структурной зависимости от внешней промышленной, ядерной и цифровой мощи или инвестированием в материальные основы собственной безопасности.
«Военная экономика не гарантирует мира, — пишут авторы статьи. — Но без нее сдерживание основывается на хрупких предположениях о доступе, разрешении и политической совместимости. Украина уже показала, что происходит, когда эти предположения рушатся. Европа может оставаться потребителем безопасности. Или она может стать производителем безопасности в больших масштабах».
***
Выводы упомянутых «профессоров по военному делу» – это, фактически, консолидированное мнение нынешней европейской «элиты».
Наши «европейские соседи» действительно готовятся к войне с Россией и их планы весьма реальны и опасны для нашей страны.
