Вопрос: Расскажите, сколько времени Вы провели в Сирии, какая она сейчас?

Максим Шевченко: Я в Сирии провел все новогодние дни. Я приехал туда 30 декабря, а уехал 7 января. Новый год я встречал в Дамаске, был в Хомсе, под Хамой. Был на позициях правительственных войск, был на позициях Хезболлы и на позициях разных народных ополченческих отрядов.
В Сирии идет совершенно жуткая гражданская война, в которой убито бессчетное количество людей, особенно на меня произвело впечатление зрелище Хомса – это был один из богатейших городов Сирии, по размеру даже больше Дамаска. И он разрушен на 80%. Если вы представите себе Грозный в 2000 г., то Хомс в четыре раза больше по размеру – там были страшные бои, и видно, что бои были за каждую улицу и каждый дом.

— Вы общались с сирийцами? Что они рассказывают об этой войне? Что стало ее причиной?

— Что являлось причиной такого ожесточения и такой масштабной войны — честно говоря, сами сирийцы не могут до конца объяснить. Асад был и остается, честно скажу, не самым плохим правителем не только региона, но и мира. Никаким тираном, который купается в крови, Асад, естественно, не является. Например, в 2011 г. он отпустил всех политзаключенных, проводил в стране либеральную, демократическую политику. Обсуждался и допуск разных партий к выборам, в том числе и "Братьев-мусульман". Между прочим, представители "Братьев-мусульман" и пошли в правительство.

И вдруг это обернулось какой-то жуткой бойней. Я думаю, что тут несколько причин: во-первых, это, конечно, внешнее вмешательство. Я считаю, что главное – это политика стран Запада, НАТО, Европы, США. Они во что бы то ни стало хотели убрать Асада, как будто он стал символом старого периода истории, такой национально-социальной Сирии, хотя никаких таких взглядов там не было, вполне либеральная экономика. И этим западным силам нужно было убрать его, чтобы поставить какого-то своего человека. Хотя Асад сотрудничал с Англией, с Францией, Германией, перед войной там были толпы западных бизнесменов, которые там жили, все кипело инвестициями, все, казалось, будет волшебно. Но что-то случилось – вдруг он стал "исчадием ада". Поэтому первый фактор – это Запад.

Второй фактор – страны Персидского залива. У Сирии были отличные отношения со странами залива – саудиты, катарцы, люди из Эмиратов чувствовали там себя, как дома, инвестировали, строили дороги. Но в странах Персидского залива, когда начали ломать старую систему – это Мубарак, Каддафи, Бен Али — просто решили, а почему семья Асадов должна сидеть? Надо и ее тоже сломать, все созрело — в Сирии есть внутренние разломы. Суннитское большинство населения, а власть – алавитская. Но она не алавитская совершенно, просто Асад формально алавит, хотя жена у него суннитка. В руководстве армии больше суннитов, чем алавитов, начальник Генштаба вообще туркоман, на территории которых был сбит наш самолет.

То есть разные народы представлены в руководстве Сирии, и сказать, что алавиты задавили всех – это какой-то абсурд, который сирийцы со смехом воспринимают, когда им это говоришь. Считать, что в Сирии власть у алавитов – это то же самое, что считать, что в Америке власть у негров, потому что Обама — негр. Это абсурд.

Третий фактор – мусульманское самосознание. Понятно, что "Арабская весна" всколыхнула желание перемен, но, на мой взгляд, правительство Башара Асада было готово к мирным переменам. Конечно, угрозу всегда представляют радикальные группы, но, как оказалось, в Сирии они не так сильно развиты. Проблема была в том, что сирийцы приняли слишком много беженцев, но в целом все это было под контролем. Конечно, их подзуживали — страны Персидского залива, Саудовская Аравия, Катар, Турция – давали наличными огромные деньги, люди рассказывают, что внезапно стали появляться просто огромные суммы наличности. Начались какие-то страшные случаи.

— А что рассказывают сирийцы, с чего начались боевые действия?

— Я спросил – как вдруг в огромном миллионном городе центр, половина города, оказался во власти восставших? Как-то все сначала протестовали-протестовали против Асада, а потом вдруг выяснилось, что "рулят" какие-то вооруженные банды, а не те, кто протестует и хочет каких-то демократических перемен. Эти вооруженные до зубов люди устроили в мечети в центре Хомса штаб, казнили местного митрополита за то, что он отказывался выступать против Асада.

Мне рассказывали это в Хомсе – как пришли какие-то люди, сказали – готовьте ваших дочерей, мы их заберем ночью, они будут нашими наложницами. Пришли какие-то иностранцы, которые объявили себя единственно правильно знающими Коран, объявили, что алавиты, христиане и шииты — не мусульмане, поэтому их женщины и дочери – это добыча, можно забирать их вместе с имуществом. Тогда правительство начало наводить порядок.

В Хомсе группа вооруженных людей достигала 30-40 тыс. человек, это огромная вооруженная группировка. Для ее локализации проводились боевые действия с применением авиации локально, с применением артиллерии. Но не надо представлять правительство и Асада какими-то монстрами, которые прямо мечтали расстрелять богатейший город Сирии из артиллерии – почему это они раньше город не расстреляли? Артиллерию и системы залпового огня применяли тогда обе стороны. Начались страшные боевые действия, последствия которых я видел.

— Сейчас много говорят про Свободную армию Сирии — про нее Вы можете что-то рассказать?

— Некоторые говорят, что Сирийская свободная армия, мол, такая хорошая. Ну, наверное, какие-то отряды людей в той армии придерживаются реально, допустим, желания построить западную демократию – я, правда, про таких не слышал, но ходят слухи, что такие есть, кто не убивает пленных, не грабит дома.

Но основные группировки, объявившие себя знатоками ислама, — это вооруженные до зубов головорезы, которые снимают свои зверства на видео и щеголяют убийствами пленных. Нам говорят, что Асад убивает и мучает – может, и так, но он хотя бы не снимает это на видео и не хвастается казнями и прочими выходками. Никто не скажет, что асадские солдаты или офицеры любят под камеру казнить кого-то или расстрелять в затылок 40-50 человек. Но есть целые группы иностранцев, для которых убить человека – проще простого.

Я был в алавитском селе, которое уже четыре года в осаде. Изначально многие даже алавиты, христиане оттуда были против Асада, ходили на демонстрации, хотели демократии, как во Франции, например. Ну, хотите, как во Франции — пожалуйста. А когда пришли люди, которые стояли за этими демонстрациями – тут уже встал выбор: либо вставать на колени, отдавая дочь как "добычу", отдавая свой дом, или защищать семью. Вот в этом селе убито за два года 200 человек.

— На Ваш взгляд, можно ли назвать Сирию показательным примером того, что независимо от того, с кем страна сотрудничает, кто в нее инвестирует, какие реформы она проводит, сколько у нее свобод — независимо от всего этого, ее могут обвинить в "недемократичности", "тоталитаризме", и ее будущее будет не самым завидным?

— Это точно, начнутся любые манипуляции и дискредитации. Абсолютно любые. Я не могу сказать, что в Сирии была демократия прямо западного типа, но, честно говоря, по сравнению с соседними королевствами и государствами Ближнего Востока, это была просвещенная демократическая страна.

По соседству находятся королевства-союзники НАТО, США и Израиля, где запрещено ставить христианские церкви, где унижают национальные и религиозные меньшинства, где рубят головы. Но к ним почему-то никаких претензий нет.

А тут надо было наброситься на богатую, большую, щедрую страну с сильным правительством. Поэтому да, я считаю, что в современном мире любая страна с помощью сочетания информационных, политтехнологических, а потом и террористических атак может быть превращена в руины.

— Ну, а наша военная кампания, авиаудары — про них сирийцы как-то отзывались? Эффект есть?

— Сирийцы очень ей обнадежены, эта операция резко подняла дух и армии, и Хезболлы, и всех, кто сражается за честь и свободу Сирии. Не могу сказать, что поддержка абсолютно везде, но элементы боевого братства очень сильно ощущаются.

А других коалиций просто откровенно нет, это все мифология – сражаются только наши, сирийцы и Хезболла. Даже иранских войск никаких нет, есть только иранские военные советники, о которых нам усиленно рассказывают, но я чего-то особенного о них не слышал.

Источник