После путча Эрдоган становится самым важным игроком на Ближнем Востоке
Шамиль Султанов
Известный востоковед не исключает, что ислам теперь будет записан в Конституцию Турции как господствующая идеология
Реджеп Эрдоган хоронит кемалистскую Турцию, и путчисты только помогли ему перелистнуть эту страницу турецкой истории, считает известный востоковед и философ Шамиль Султанов. В интервью «БИЗНЕС Online» президент центра «Россия — Исламский мир» рассказал, почему мятеж против Эрдогана был обречен, похож ли Гюлен на Троцкого и ждут ли турецкую армию массовые репрессии и расстрелы.
«ЭТО ЖЕСТ ОТЧАЯНИЯ СО СТОРОНЫ КЕМАЛИСТОВ, КОТОРЫЕ ПОНИМАЮТ, ЧТО ПОСЛЕ ПРИНЯТИЯ НОВОЙ КОНСТИТУЦИИ ИМ НИЧЕГО НЕ СВЕТИТ»
— Шамиль Загитович, почему недавний военный путч в Турции оказался так плохо подготовлен его сторонниками? Ведь если верить Эрдогану, за путчистами стояли мощные силы: от мультимиллиардера Фетхуллаха Гюлена до «вашингтонского обкома»
— В попытке переворота обвиняют Фетхуллаха Гюлена и США, но я думаю, что не в том смысле, что они были организационным вдохновителем военного мятежа. Речь идет о том, что путчисты держали руку на пульсе ситуации и надеялись, что некая коалиция международных сил им поможет. «Запад нам поможет», как говорил Остап Бендер «белогвардейским» заговорщикам.
В чем суть этой попытки захватить власть в Турции? Вспомним, что на осень назначен референдум по изменению Конституции Турецкой Республики. И это будет означать, что Турция переходит совершенно в новое качество, оставляя у себя за спиной кемалистскую светскую республику. Ту самую, которая возникла в результате коренной реорганизации страны, осуществленной в 1920-е годы Мустафой Кемалем Ататюрком. Тогда Турция, как мы помним, была обрезана и унифицирована по западным лекалам: ей сказали, что надо делать, как делать и куда двигаться. Сам Ататюрк тогда признавался, что усилия его команды направлены на то, чтобы «Турция стала европейской страной или, точнее, страной, ориентирующейся на Запад». И в последние без малого сто лет Турция действительно двигалась в этом направлении, причем двигалась вроде бы достаточно успешно. Но уже в 1940 — 1950-е годы движение застопорилось, начались проблемы в турецком обществе и экономике. И это, в свою очередь, привело к тому, что за минувшие полвека турецкая армия три с половиной раза вмешивалась в жизнь своего государства.
Впервые — в 1960 году, когда военными были арестованы в то время президент Турции Махмуд Джеляль Баяр, премьер-министр Аднан Мендерес и члены его правительства (впоследствии Мендерес был казнен, а Баяр приговорен к пожизненному заключению — прим. ред.) Предпоследний раз — в 1997 году, когда армия заставила премьер-министра Неджметтина Эрбакана подписать меморандум, гарантирующий соблюдение принципов кемализма. Кстати, неприятности тогда возникли не только у Эрбакана, но и у его однопартийца по Партии благоденствия Реджепа Тайипа Эрдогана, который в те времена занимал пост мэра Стамбула.
Во всех случаях вмешательство армии в жизнь государства ни к чему хорошему не приводило. Никакого экономического роста и роста благосостояния в результате предыдущих военных переворотов в Турции не было. Консолидации общества тоже не наблюдалось. Но и консолидация, и рост начались именно тогда, когда к власти в республике пришла новая элита во главе с Эрдоганом. Которая опиралась не только на стамбульские круги, как это было прежде, а более широко — на анатолийскую буржуазию.
— С какого времени вы ведете отсчет эпохи Эрдогана?
— С 2002 года, когда его Партия справедливости и развития (наследница распущенной Партии благоденствия — прим. ред.) победила на парламентских выборах. Армия и здесь пыталась противодействовать, но не так активно. Пока не встал вопрос: или Турция Ататюрка, или новая политическая модель.
Но к 2016 году армия уже была ослабленной. В 1997 году они смогли спокойно убрать Эрбакана, лишив его должности. В 2006 году они с позиции силы требовали у Эрдогана, чтобы он отозвал ряд своих законопроектов. Однако в 2016 году турецкий генералитет ослаб.
— По какой причине он ослаб?
— Первое: в результате чисток Эрдогана. Второе: армия не может быть свободна от общества, чьи интересы она представляет и чьей частью является. Старый ленинский тезис верен и в этом случае. К тому же, и раньше в турецкой армии происходили очень важные процессы. В 1980-е годы, особенно в их второй половине, едва ли не каждый год из турецких вооруженных сил выгоняли по 800 — 900 офицеров, если только возникали подозрения, что они связались с исламистами. О чем это говорит? О том, что исламизация турецкого общества постепенно охватила и армию. И к настоящему времени этот процесс зашел гораздо дальше, чем в далекие 80-е. Армия раскололась не на сторонников Ататюрка и на сторонников Эрдогана, а на тех, кто придерживается секуляристских или исламистских воззрений. Именно эта конфронтация стала главной причиной, по которой ослаб некогда единый турецкий генералитет. А уже на втором месте — кадровые чистки, которые последовательно, волнами проводил Эрдоган с 2006 года. Поэтому то, что произошло вечером 15 июля в Анкаре и Стамбуле, — это жест отчаяния со стороны кемалистов-секуляристов, которые понимают, что после принятия новой Конституции им уже ничего не светит.
Было и много личностных моментов, которые понятны только туркам. Турецкая элита взаимосвязана в том числе и с помощью внутриэлитных браков, дружеских связей и пр. И все-таки я согласен с определением, уже брошенным в СМИ по поводу событий 15 — 16 июля, это «мятеж полковников». Они исходили из того, что самое главное — начать, а потом уже люди подтянутся. И фон для своего путча они постарались выбрать благоприятный: когда Эрдогана критиковали и ругали со всех сторон, особенно со стороны западного сообщества, обвиняющего турецкого президента в нарушении святая святых секуляризма — прав человека.
«ПОЯВЛЯЕТСЯ ХАРИЗМАТИЧНАЯ ГОРИЛЛА В ПОГОНАХ И ЗАЯВЛЯЕТ: «ВСЕ, РЕБЯТА, ТЕПЕРЬ БУДЕТ ПОРЯДОК!»
— Путчисты рассчитывали, что заграница не просто поможет, но и публично обрадуется героизму людей, отважившихся окоротить диктатора Эрдогана?
— Да, они надеялись, что Запад захочет сыграть на карте, которую они вынули из рукава военного мундира. И что Народно-республиканская партия (занимает кемалистские и левоцентристские позиции — прим. ред.) выступит в их поддержку. Но «полковники» показали себя людьми неопытными, а их расчет на стихийность мятежа совершенно не оправдался.
Может быть, Европа и США и подавали какие-то сигналы турецким путчистам. Но что в этом удивительного? Они всегда какие-то сигналы подают, а потом делают вид, что они здесь ни при чем.
— Джон Керри так и сделал: он опроверг любую причастность США к событиям в Турции. И ни одно государство, исключая Грецию, не приняло у себя неудавшихся революционеров.
— Потому что 95 процентов военных, принявших участие в мятеже, арестованы (по состоянию на вечер воскресенья известно о 6 тыс. арестованных — прим. ред.).
Еще один важный момент показывает уровень мышления «полковников». Они могли бы догадаться, что по мере развития конфронтации между Партией справедливости и развития и армией Эрдоган будет вкладывать все больше ресурсов — интеллектуальных, финансовых и человеческих — в укрепление военной контрразведки. И что с самого начала потенциальные мятежники были под наблюдением. Именно поэтому путч закончился, едва начавшись.
— Это красивая версия. Но если реально взглянуть на те ошибки, которые Эрдоган совершил за последние годы, можно усомниться, что такая тонкая игра была для него возможна. Он слишком часто ошибался. А спровоцировать и потом держать под контролем стихию путча — это очень сложно и очень опасно. Я в это не верю. Эрдоган, конечно, харизматик, но не настолько глубокий и сильный стратег, как его могут представлять из-за рубежа.
— Но вы сами называете его умным и сильным лидером.
— В чем гениальность политика? В том, чтобы из любой критической ситуации выйти с плюсами. У Эрдогана это получилось: он мобилизовал своих сторонников, на улицы Стамбула и Анкары вышли тысячи человек. Тем самым он продемонстрировал, что он не просто харизматичный человек, способный выиграть выборы, а лидер, за которым пойдет нация. И что идеология эрдоганизма (будем ее так называть) действительно эффективна в турецких условиях.
Почему практически все политические партии Турции, включая курдскую, в результате путча поддержали Эрдогана? Потому что они поняли, что оказались в ловушке, и что если они чего-нибудь «вякнут» против, то сразу же попадут под каток, который сейчас начинает движение. На наших глазах будет разрушена старая политическая структура Турции, чтобы расчистить путь к референдуму по изменению Конституции и созданию в стране президентского режима.
В ноябре 2015 года Партия справедливости и развития получила большинство голосов на выборах, тем самым показав, что она и есть та сила, которая объединяет элиту и социум. Все предыдущие военные перевороты происходили на фоне раскола турецкой элиты и классового разделения турецкого общества. Но в настоящее время ситуация другая, поэтому можно только посочувствовать тупости «полковников», устроивших путч. Как можно было браться за оружие, когда против тебя мощные, консолидированные элита и социум и заранее известно, что люди пойдут на улицу, чтобы поддержать своего президента? Это глупо. В любой революции или контрреволюции — это ключевой момент: сможешь ты повести за собой сотни тысяч людей или не сможешь? Если не сможешь, то даже десяток до зубов вооруженных армий тебе не поможет.
Нормальный классический путч в Латинской Америке или Африке обычно сводится к тому, что появляется этакая харизматичная горилла в погонах и жестким голосом заявляет: «Все, ребята, беспорядки и волнения заканчиваются, теперь будет порядок!» И люди понимают, что вот пришел хозяин, мощный, сильный и всем несогласным с ним он башку оторвет. А здесь кто главный харизматик? Непонятно, кто вошел в состав путчистов, кто их возглавил. То ли полковник Мухаррем Кесе, то ли экс-главком ВВС Турции Акын Озтюрк. Зато, когда мятежники начали штурмовать генштаб, всем стало очевидно, что турецкая армия расколота и что лучше просто подождать, пока это все закончится. А ждать пришлось недолго: по большому счету переворот продолжался не более четырех-пяти часов, а его исход стал ясен еще раньше.
— Но очаги сопротивления путчистов, говорят, сохранялись и на протяжении второго дня переворота.
— Это все сказки, мифы, подхватываемые СМИ.
— Кстати, а откуда возникли слухи про побег Эрдогана в Лондон и про отказ Германии предоставить ему убежище?
— Думаю, что такая информация исходила от политических противников турецкого президента, которые хотя и поддержали его во время путча, но под полой продолжали вести с ним информационную войну.
«ДО СМЕРТНОЙ КАЗНИ И ПУБЛИЧНЫХ РАССТРЕЛОВ НЕ ДОЙДЕТ»
— Что еще, на ваш взгляд, обусловило поражение путчистов?
— При любом военном перевороте мятежники в первую очередь пытаются арестовать ключевые политические фигуры. Здесь же этого не просто не сделали, но даже не смогли воспрепятствовать премьер-министру Турции Бинали Йылдырыму выступать с публичными заявлениями. Эрдогану позволили улететь на отдых в Бодрум и лишь после этого взялись за оружие. О чем это говорит? О том, что путчисты даже боялись связываться с такими крупными политическими деятелями.
— Если бы путчисты оказались умнее и сильнее и одержали победу, какую Турцию мы бы получили завтра?
— Этот вопрос бессмысленный: объективно они не могли победить. Какой класс, какой социальный слой мог бы их поддержать? Электоральная поддержка Народно-республиканской партии (так называемой партии Ататюрка) в Турции составляет приблизительно 24 — 25 процента. Но даже стамбульской буржуазии, которая традиционно голосует за РНП, не нравится назойливое вмешательство военных. Буржуазия понимает, что в экономическом плане ничего хорошего такое вмешательство не сулит. Любой генерал, который приходит к власти, показывает себя… не хочу сказать, что идиотом, но максимальным непрофессионалом. Экономика — очень тонкая вещь. А один из важнейших факторов турецкой экономики — это доверие внешних инвесторов к Турции. Эспортоориентированная экономика Турецкой Республики очень зависит от финансовых заимствований. А деньги тебе дадут только в том случае, если все уверены, что ты деньги вернешь. Если национальная экономика предсказуема, если в ней не просматриваются форс-мажоры и пр. В этом контексте путч — это удар по стабильности турецкой экономики и по кошельку как сторонников, так и противников Эрдогана. В экономическом плане они едины. Поэтому буржуазия и выступила против путчистов, она увидела, что они ничего не смыслят в экономике.
— Насколько будут жестоки победители по отношению к побежденным? Турцию ждет 1937-й год?
— Репрессии, конечно же, будут, но полагаю, что до смертной казни и публичных расстрелов дело не дойдет. Жесткие репрессии — это показатель дестабилизации, а Эрдогану как умному человеку это не нужно. Зачем нервировать внешние рынки?
— Это будет вариант Руцкого-Хасбулатова, которых отпустили из тюрьмы спустя несколько месяцев после путча в Москве?
— Нет, это будет другой вариант. Помните, четыре-пять лет назад в Турции была организована «большая посадка» военных во главе с Илькером Башбугом, экс-начальником генштаба? 40 — 50 генералов оставили в тюрьмах, самого Башбуга приговорили к пожизненному заключению, а офицеров отпустили. Эта ситуация может повториться. Те, кто корнями уходит в турецкие военные элиты, останутся в тюрьме. А с более молодыми проведут воспитательную работу, они выйдут на свободу и станут еще более страстными поклонниками режима.
— И будут оправдываться, что приняли переворот за военные учения.
— За учения путч приняли в основном солдаты. Но это тоже показатель: солдат обманывали, им говорили, что операция организована против внутреннего врага. Следовательно, генералы даже в своих рядовых не были уверены.
В целом же путч перевернул очень значительную страницу турецкой истории. С этих пор армия перестает быть серьезным фактором в истории турецкого государства.
— Хотя по-прежнему считается второй по численности армией НАТО.
— Дело даже не в численности: просто история уже другая. В условиях роста стратегической неопределенности в мире однозначные решения и одномерное мышление (шаг вправо, шаг влево — расстрел) уже не работают. Военная психология не работает в сложных политических реалиях.
— Правда ли, что среди восставших мог быть турецкий летчик, сбивший наш бомбардировщик Су-24, как об этом говорит мэр Анкары Мелих Гекчек?
— Может быть, он был, а может быть, его и не было. Знаете принцип: проигравший заплатит за все?
— То есть теперь Эрдоган легко может отмежеваться от того трагического случая и даже показать своему российскому коллеге Владимиру Путину крайнего: вот, дескать, кто нас поссорил.
— Эрдоган отмежевался от убийц российского летчика еще тогда, когда отправил в отставку Ахмета Давутоглу — бывшего своего премьера, который официально заявлял, что именно он отдал тот роковой приказ. Хотя на самом деле в той ситуации премьер-министр не должен был отдавать никаких распоряжений. Есть инструкции, которым обязаны следовать летчики. Но Давутоглу, подстраховывая своего шефа, предпочел взять вину на себя. В мае, когда переговоры России и Турции уже шли по нарастающей, Эрдоган убрал Давутоглу, чтобы еще больше способствовать эффективности примирения.
«ГЮЛЕН — ЭТО ТУРЕЦКИЙ ТРОЦКИЙ ЗА ОКЕАНОМ»
— Каким образом будет похоронена кемалистская Турция? Какие изменения в Конституции позволят сделать этот процесс необратимым?
— Прежде всего будет утверждена абсолютная президентская республика с опорой на политическую партию власти. Во-вторых, (хотя сегодня об этом пока не говорится), не исключено, что в качестве господствующей идеологии или курса в Конституции укажут ислам. Сейчас и без того усиливается конфронтация Турции и Европы, а после этого усилится еще больше. Но надо знать психологию Эрдогана: он пойдет на это. Тем более что европейцы уже призывают его не преследовать путчистов… Но на Востоке такими словами не разговаривают над потенциальным трупом противника.
— Почему именно Фетхуллаха Гюлена обвиняют в организации путча секуляристов? Ведь сам он как бывший имам и проповедник на секуляриста совсем не похож…
— Есть то, что называется идеологической основой, а есть политическая необходимость. Кадровая структура «Хизмет» оказалась очень эффективной: она создавала и продвигала свои кадры. И главным образом в жандармерии, правосудии и полиции. Почему это и стали называть «параллельным государством» Гюлена. Кто был главной движущей силой путча? ВВС и военная полиция. Именно там можно было искать сторонников Гюлена.
Вполне возможно и другое: Гюлен больше не контролирует ситуацию, он не при делах. Система могла работать уже сама по себе. Гюлен — это турецкий Троцкий за океаном. Троцкий тоже в свое время создал систему, которая продолжала функционировать без него. При этом в троцкистском движении могли состоять люди, которые личностно его отвергали. Но через приводные ремни системы все замыкалось на фигуре Троцкого. Так и здесь. Гюлен, с моей точки зрения, не является таким уж страшным заговорщиком, даже американцы не дали бы ему такой возможности. Но на Востоке очень важна персонификация врага. Враг должен получить конкретное лицо.
— Как России выстраивать отношения с новой исламистской Турцией? Мусульманские миры наших стран станут более прочным мостом, чем поверхностная и подверженная изменениям дружба Эрдогана и Путина?
— Эта дружба не поверхностная. Она была и, думаю, никуда не исчезла. Люди чувствуют друг друга, и в политике это не менее важно, чем в обычной жизни. Так что попытка путча лишь стимулирует развитие их личных отношений. И будет логично, если Путин привлечет к контактам с Турцией российское мусульманское сообщество.
— Татарстан может надеяться в этом плане на роль флагмана? Будут ли реабилитированы проекты и программы, активно работающие в республике, вроде тех, что связаны с ТЮРКСОЙ?
— Мы и так себя достаточно высекли навроде унтер-офицерской вдовы. Мы вложили более 3 миллиардов долларов в строительство атомной электростанции в Аккую, и потом вдруг сделали вид, что ничего не было. Хотя по условиям предусматривалось, что АЭС общей стоимостью более 25 миллиардов станет собственностью РФ. И далее мы собирались производить и продавать электроэнергию, в которой Турция нуждается, и одновременно получать реальные «бабки». И что, все это будет заброшено? Никто не понимает этой логики. Зато восстановление совместных программ и проектов будут приветствовать все. Потому что есть объективная политическая потребность двух стран друг в друге. Турция в настоящее время занимает антизападную позицию, и Россия оказалась в этой ситуации. Против РФ были использованы санкции. Возможно, какие-то западные санкции теперь будут использованы против Турции.
Что еще важно? После подавления путча Эрдоган становится самым важным игроком на Ближнем Востоке. В этом смысле он опережает саудовцев, иранцев, иракцев и сирийцев. Это совершенно новый феномен, и он еще проявит себя. И с США у Эрдогана отношения будут выстраиваться иначе. В частности, турецкий президент будет подталкивать американцев к тому, чтобы они сами начали какой-то процесс в отношении Фетхуллаха Гюлена. Но поскольку Гюлен находится под чуткой опекой ЦРУ, а у некоторых представителей турецкой элиты выстроены особые отношения с другой частью американской элиты (назовем ее не цэрэушной), то будет вестись тонкая игра на то, чтобы усилить раскол в Соединенных Штатах. Турки — не такие простые люди.
Что касается Татарстана… Мы знаем, что главным мусульманином в стране назначен президент Татарстана — человек очень осторожный. Поэтому все действия, которые он может предпринять в отношении Турции, будут рождаться в результате интенсивных контактов с московским Кремлем. Но 90 процентов замороженных российско-турецких проектов наверняка будут поставлены на режим «разморозки». Думаю, что Казани даже не нужно будет как-то особо «трепыхаться» по этому поводу: сами придут и сами все предложат.
