Второй день Дагестан бурно обсуждает в интернете внезапное появление Максима Шевченко в Общественной палате РД в разгар «осуждения» его критического отзыва о социально-экономическом положении Дагестана в Астрахани на президиуме Совета по межнациональным отношениям при президенте РФ.
Мы не будем напоминать, о чем правозащитник рассказал главе государства, – об этом многократно написали СМИ.
Очевидно, этот масштаб, формат заседания и тон поставленных Шевченко на президиуме вопросов сильно задел Белый дом Дагестана.
Так что слова правозащитника решили не просто обсудить, но и осудить, поручив эту щекотливую функцию Общественной палате РД.
Как выяснилось, не все члены палаты восприняли эту идею однозначно.
Подробнее об этом нам рассказал сам Максим Шевченко.
«Предпочитаю, чтобы критика всегда была в лицо»
‒ Максим Леонардович, вы знали, что на повестке дня ваше выступление в Астрахани на заседании Совета по межнациональным отношениям при президенте РФ?
‒ Мне об этом сказал мой знакомый из Общественной палаты (ОП) Дагестана.
Я с радостью отношусь ко всякого рода критике в мой адрес, но предпочитаю, чтобы критика всегда была в лицо.
Я решил помочь членам ОП сохранить лицо. Многих из них знаю хорошо, среди них много достойных людей. Помочь им было главным мотивом.
Поэтому просто перешел площадь Ленина и зашел в ОП. И, я думаю, для многих это было облегчением, когда я вошел туда.
До этого меня критиковали, говорили, что я не прав, что недооцениваю роли учителей и роли русского языка в республике.
Я поблагодарил за критику. Отдельно выразил благодарность председателю ОП РД Гамзату Гамзатову, мы пожали друг другу руки.
Это было настолько по-дагестански, настолько гостеприимно, что в конце заседания все члены ОП пошли со мной фотографироваться.
Хотя у нас была достаточно острая полемика.
Я задал ряд острых вопросов типа: кто из присутствующих был в селе Гоор-Хиндах Шамильского района, кто встречался с отцом убитых пастухов, кто выразил соболезнование?
Но никто, к сожалению, не поехал. Хотя это функция ОП. Это же общественное событие.
Я спросил: почему вы собираетесь по поводу обсуждения моей персоны, а не по поводу других острых общественных вопросов?
Я был два созыва членом ОП РФ и знаю, как формируется повестка. И чем смелее ОП будет идти на формулирование этой повестки, тем большее уважение палата вызовет в обществе.
Власть сначала попытается придушить, но нужно настоять.
Статус Общественной палаты независим от власти, поскольку она существует на основании закона об общественных палатах ‒ как федеральных, так и региональных.
Поэтому я позавчера и председателю ОП Гамзатову, и многим другим уважаемым людям, которые там были, подсказал, как строится повестка Общественной палаты.
«Возвращать Дагестан к брежневизации – это пошлятина»
‒ Расскажите, какая все же была реакция присутствующих в момент, когда вы вошли в конференц-зал? Какие были выражения лиц? Какая обстановка?
‒ Я на лица особо не смотрел. Сел с краю. Спросил, можно ли присоединиться.
Люди заволновались, засмеялись, потому что Деньга Халидов зачитывал список моих «грехов», и в этот момент как раз вошел я.
И, в общем, я увидел много знакомых лиц. Люди откровенно стали радоваться. Атмосфера разрядилась, и у них исчезло ощущение, что их заставляют участвовать в каком-то непристойном действе.
Все это перевелось в любимую мной свободную дагестанскую дискуссию, когда человеку говорят в лицо то, что о нем думают. Это был обычный дагестанский формат, которым славится республика.
Я считаю, что помог ОП РД провести публичную дискуссию не о Максиме Шевченко, а о проблемах Дагестана, о журналистской работе.
Тут такая ситуация: позитивной повесткой занимается целое министерство информации, которое для того и создано и получает из госбюджета средства, чтобы проводить работу по позитивному освещению.
Кто-то же должен все-таки выискивать негатив (смеется).
Вообще это такая советская риторика брежневского времени, к которой перешло дагестанское руководство. Оно, конечно, поражает неким постмодернистским налетом. Поскольку это же не КПСС, и не Брежнев.
Мы имеем дело с богатейшими олигархами, чиновниками, мультимиллионерами, которые являются хозяевами жизни, но они себя ведут так, будто они партийные работники, у которых только «Волга», служебная машина и трехкомнатная квартира.
Они требуют от всех играть в ту игру, будто мы живем в каком-то 79-м году, а они, как говорится, политбюро. Во главе стоит Леонид Ильич, он же Рамазан Гаджимурадович, и все должны начинать со здравия и чествования.
Но мы уже отвыкли от этого и не хотим к этому возвращаться. Мне кажется, возвращать Дагестан к такой брежневизации под покровом олигархического господства – это какая-то пошлятина, которую не стоит навязывать региону, пролившему столько крови за российскую Конституцию, за то, чтобы быть частью РФ.
Что касается моего выступления в Астрахани. Меня, наоборот, некоторые критиковали за то, что я недостаточно тем поднял на президиуме Совета.
Я получил массу критических замечаний из Дагестана за то, что не рассказал о земельных проблемах, о профучете, о преследованиях верующих.
‒ Кстати, почему вы коснулись вопросов именно социально-экономической направленности?
‒ Была масса тем, о которых я мог бы сказать.
Я, конечно, мог бы завести разговор о нарушениях прав граждан, земельных правоотношений и т.д. Но я выбрал темы, которые имеют более приближенное отношение к функциям Совета по межнациональным отношениям.
Я поднял проблему русского языка, которая, на мой взгляд, является существенной в регионе.
То, что я видел в горном Дагестане ‒ это тяжелое положение школ, тяжелое положение образования.
Я знаю, что вроде создают детские сады, но потом их начинают закрывать. Почему закрывают? Потому что с них требуют деньги нелегально: за ремонт здания, за электроэнергию, за другие нужды, откаты при принятии детей в учреждение.
Когда отказываются люди платить, их начинают прессовать. Поэтому рассказывать о том, что с образованием в Дагестане все хорошо, ‒ не могу. Это, к сожалению, не так.
Я имею достаточно внятное экспертное представление благодаря наличию достаточно сильного журналистского коллектива и связям с разными сообществами Дагестана.
Я посчитал это важной темой, так как образование – это один из важнейших факторов реализации стратегии национальной политики страны.
Что касается всего остального, то я напомню, что являюсь также членом Совета по правам человека и развитию гражданского общества при президенте РФ.
Совет после поездки на Кавказ написал исключительно важный документ, который скрыли от дагестанского народа.
‒ Что за документ?
‒ Это рекомендации СПЧ по итогам поездки по развитию регионов Северного Кавказа.
В документе четыре пункта:
1) гражданские права;
2) медицинское право на здоровье;
3) земля;
4) социальное учреждение.
В Совет входят выдающиеся юристы, экономисты, бывшие депутаты разных палат Федерального собрания, экс-члены Конституционного суда, руководители Красного Креста.
Проанализировав итоги поездки, Совет подготовил рекомендации по развитию регионов СКФО, где Дагестану уделено немалое внимание.
Мне очень жаль, что дагестанское руководство скрыло эти рекомендации от народа, попыталось положить их под сукно.
Именно поэтому в скором времени на заседании Совета мы этот документ вручим президенту РФ.
Я обо всем этом не говорил в Астрахани, потому что Совет подразумевает все-таки стратегию национальной политики.
«Дагестан – это не ресторан!»
‒ Что скажете по поводу массовой информационной атаки, запущенной против вас в эти дни?
‒ Я не вижу никакой информационной атаки.
Я вижу, что в интернете миллионы сайтов, о которых никто не слышал. Это какие-то эксперты Михайловы, Алексеевы. Однодневки.
Это все напоминает истерическое жужжание мух. Когда вы входите в комнату, где мухи облепили какое-то гниющее больное мясо, и они начинают жужжать: жжжжу-жжжжжуууу. Так же и это все.
Серьезные СМИ для меня ‒ это «Новое дело», «Черновик», РИА «Дербент».
Это те СМИ, которые являются средствами не массовой пропаганды, а массовой информации. Это OnKavkaz, «Кавказский узел», «Годекан».
Как ни странно, даже «Кавказпресс» – силовой ресурс – я бы тоже отнес к серьезным СМИ.
У него, по крайней мере, собственная позиция, а не желание лизнуть пятку руководству.
Эти все СМИ сформировали в Дагестане достаточно серьезное информационное пространство.
Когда меня в них ругают, я к этому отношусь с большим интересом, всерьез, и прямо скажу, что не обижаюсь на своих коллег. Хотя бывают достаточно болезненные «уколы».
Но вот то, что сейчас началось, что начало делать Министерство информации Дагестана, ‒ к этому можно относиться только с жалостью или сожалением (улыбается).
Это такие нанятые пиарщики…
По-моему, так же в свое время были наняты ПАРНАСовские пиарщики, работавшие на «Единую Россию» во время выборов. Александр Ларенков, прочие деятели ПАРНАСа.
Это их стилистика, такого информационно-истерического жужжания. Они привыкли все и всех покупать, заказывать рестораны. И сейчас они пытаются то же самое сделать с Дагестаном.
Но Дагестан – это не ресторан, Рамазан Гаджимурадович и чиновники ваши.
Это не ресторан, это свободный субъект, населенный свободными людьми, которые хотят достойного с собой разговора.
‒ Как оцениваете работу нынешнего Мининформа Дагестана?
‒ Я просто огорчен, что Мининформ, которым руководили когда-то мои друзья, выдающиеся журналисты Магомедсалих Гусаев, Загир Арухов, Гарун Курбанов (он не руководил министерством, но имел к нему отношение), настолько изменился.
И Магомедсалих, и Гарун отстаивали интересы госаппарата, но при этом они встречались, дружили с оппозиционными журналистами. Они спорили со мной.
Помню, как-то Гарун написал в «Дагестанской правде» статью, где критиковал меня.
Статья была настолько глубокой и содержательной, что мне захотелось встретиться с этим человеком.
Там на самом деле многое было замечено справедливо. Указано на мои ошибки, на непонимание специфики Дагестана.
Я встретился с Гаруном. Поговорили. В итоге мы с ним стали близкими друзьями.
Это было время, когда в «Дагестанской правде» работали реальные люди, реальные журналисты.
Это делается для того, чтобы показать начальству: вот мы тоже работаем и не сидим на месте ‒ и мы, дорогой Рамазан Гаджимурадович, даем отпор Шевченко. Все как один, вся страна. Чтобы он перестал очернять.
Еще раз говорю, это стилистика брежневского совка. Маразм ликует во главе руководства региона.
