— Алло, Юрий, СБУ Украины внесла и вас в список почти 140 деятелей культуры России, которым запрещен въезд на Украину. Вы — «угроза» ее «национальной безопасности». Слышали об этом?
— Теперь знаю вот, да.
— Как вы это прокомментируете?
— Ну, я в общем это комментирую без особого восторга… Потому что считаю Украину частью нашего большого русского мира. У меня там всегда было много читателей. У меня там шли пьесы в театрах. На киностудии имени Довженко в свое время был снят фильм «Работа над ошибками» — Андреем Бенкендорфом по моей повести.
Конечно, вот эта новость, что запретили въезд — все это очень грустно. Но я вам хочу сказать… Думаю, что я заслужил это.
— В смысле…
— С точки зрения нынешней, конечно, украинской власти. Потому что об этих безобразных процессах, которые там происходили, мы же в «Литературной газете» начали писать задолго до того, как это стало мейнстримом в основных печатных изданиях и на телевидении. Уже в 2001-м, когда я только пришел в «Литературку», и, обнаружив, что в нашей газете, детище Пушкина, журналисты пишут «в Украине», — я специально своим приказом по редакции запретил так писать. Вернулись к традиционной нашей норме: «на Украине». Потому что это — по-русски.
Кроме того, в свое время мы публиковали колонки, которые назывались «Севастопольские рассказы» (это было в 2003-м -2004-м), где рассказывали о том, что происходит в Севастополе, как там пытаются подавить русские традиции — воинские, национальные и так далее. У нас там был очень талантливый журналист, он нам и писал. И чтобы его «не засветить», мы ему придумали псевдоним — хотя это был мужчина — женский: Рада Переяславская. (Ну, смешно… А почему — нет?) И сфотошопили такую симпатичную девушку. И писали там такие вещи всяческие, которые старались скрыть тогдашние власти, а мы это все — в газету. Вот…
И мне раздался звонок из Украинского посольства и такой ласковый голос сказал: понимаете, вот мы следим за вашей колонкой «Севастопольские рассказы», нам очень хочется познакомиться с Радой Переяславской, потому что мы хотим просто с ней поговорить, объяснить ей, в чем она неправа. И так далее… Вы не можете, — говорят, — устроить нам эту встречу? Я говорю: вы знаете, мне эту встречу вам устроить так же трудно, как с Козьмой Прутковым.
— Ну, да…
— На что мне было отвечено: ну, пожалуйста, мы можем и с Козьмой Прутковым повстречаться.
Ну, то есть «Литературная газета» занималась этим (украинской проблематикой — А. Г.) уже давно. Потому что мы понимали, и раньше многих почувствовали, что это все идет в тупик кровавый. Ну, и — когда это все уже случилось, и газета, и я в своих выступлениях…
— И в интервью «Комсомолке».
— … да, и в «Комсомолке» — мы несколько раз поднимали эту тему довольно остро. Я думаю, просто эта власть — она боится тех, кто несет объективный взгляд на происходящее сегодня на Украине.
Причем, мой взгляд — он, кстати говоря, абсолютно без злорадства, абсолютно без какой-то, такой, знаете, спеси… Я как раз очень сострадаю. И русским, которые оказались под пятой этого режима, и нормальным украинцам, и другим народам. Это же многонациональное государство. Может быть, не такое, как Россия, но тоже весьма многонациональное.
И я надеюсь, что когда-нибудь, уже следующая, нормальная власть отменит этот, так сказать, список (почти 140 деятелей культуры России, которым запрещен въезд на Украину. — А. Г.) и извинится перед нами — перед людьми, которые Украине и тем людям, которые там живут, хотят только добра. Вот так вот…
— Спасибо вам большое!
