В эти дни происходит самое большое за последние годы турне президента России по Центральной Азии. Поездка, в программе которой многочисленные переговоры, приурочена к 25-летию дипломатических отношений между Россией и республиками: Казахстаном, Таджикистаном и Киргизией. 26-27 февраля Владимир Путин посетил Алма-Ату, затем Душанбе, 28 февраля — Бишкек.
Вначале – о переговорах в Таджикистане. Путин назвал цифру работающих в России такжикских иммигрантов – более 800 тысяч человек. Но это официальная цифра, и её можно смело умножать на два. Также Путин сказал, что треть ВВП Таджикистана формируется из денег, которые зарабатывают гастарбайтеры, работающие в России. Эту цифру тоже смело можно умножать на два. Таким образом, у России есть сильный момент давления на Таджикистан для получения собственных преференций. Пользуется ли Россия своими преимуществами?
Много есть загадочного в наших отношениях с Таджикистаном и лично президента Путина и президента Рахмона. Особенно загадочным для меня является награждение таджикского президента Орденом Александра Невского. Не «Дружбы народов», не каким-то другим, а именно – Александра Невского. Что этим хотел сказать наш руководитель? Не совсем понятно. Но то, что Таджикистан для нас важен – это однозначно, потому что Таджикистан граничит непосредственно с Афганистаном. Сейчас в Афганистане непростая ситуация, и мы можем ждать оттуда прорыва террористов, которые бегут с Ближнего Востока. Закрытие этой границы – это действительно важный вопрос.
Что касается работающих у нас граждан Таджикистана, то Путин дал согласие рассмотреть вопрос по тем из них, кому запрещён въезд в РФ. И этот вопрос, скорее всего, будет решён положительно. Нужно ли нам столько таджиков здесь в России? Всё же вызывает опасения приезд большого количества не только таджиков, но и мигрантов вообще. Тем более, часть из них приедет в Россию, будучи уже заражённой идеями ИГИЛ и вообще террористических исламистских организаций. Надо очень внимательно смотреть за этим.
А что касается экономических отношений, то оба президента согласились, что они не на высоком уровне, но стратегических проектов, которые бы решала Россия в Таджикистане, пока не видно. Хотя там есть и залежи урановых руд, есть и комбинат соответствующий, и большая гидротехническая стройка, но мы не приглашены туда. И вообще Таджикистан – это республика, обеспеченная сырьём, уникальными ландшафтами, благодатным климатом. И организовать для своего народа экономику, которая заставляет миллионы людей быть безработными и бежать в Россию – наверное, это вина Эмомали Рахмона и его руководства.
Таджикистан является членом ОДКБ, это положительное явление, но здесь также нужно понимать, что ОДКБ нужен больше для безопасности Таджикистана, чем России. Нужно поддерживать это движение, но до определённых пределов. Таджикистан должен сам заботиться о своей безопасности и более активно участвовать в ОДКБ, согласовывать внешнюю политику, так как она непосредственно связана с нашей безопасностью, с позицией России. Я так понимаю.
Ещё об иммигрантах. Опасности для России, в том числе криминального и террористического характера – очевидны. Но ведь это очень опасно для Таджикистана. Практически все таджики-мужчины рабочего возраста находятся в РФ, в основном в Москве и Подмосковье. Разве может развиваться какое-либо государство, тот же Таджикистан, когда все трудовые ресурсы находятся за границей? Вместо того, чтобы эту проблему как-то решать или хотя бы обсуждать, мы видим, что президент Таджикистана настаивает на увеличении квот для таджикских мигрантов, а Путин готов согласиться. Что всё-таки стоит за этим? Каких ответных уступок мы ждём?
С одной стороны, мы фиксируем наличие безработицы среди коренного населения России. И, с другой стороны, мы затягиваем сюда миллионы мигрантов. Можно было бы понять, если бы Россия развернула у себя мощное строительство крупных индустриальных объектов. И тогда нужна и простая рабочая сила, но нужно отбирать и специалистов, которых у нас очень и очень не хватает. Прежде всего с Украины, возможно, из Белоруссии, Казахстана. Мы же огульно пускаем неквалифицированных среднеазиатов в условиях собственной безработицы и полуживых предприятий. Вот это мне непонятно. Непонятна и позиция (или, точнее, она понятна, но она не государственная) руководства Таджикистана – не развивать свою экономику, а жить за счёт того, что ты отправляешь свои трудовые ресурсы в другую страну. И они содержат, по сути дела, не только свои семьи, а всю экономику республики. Это позиция неправильная. Только временщики так делают, чтобы заработать шальные деньги, не развивая страну.
Путин признал совсем недавно, что где-то порядка 4 тысяч российских граждан действуют в рядах боевиков на Ближнем Востоке. Можно считать, что там, по крайней мере, в два раза больше представителей центральноазиатских государств. И Таджикистан здесь едва ли не лидер: например, полковник, руководитель ОМОНа, туда бежал и является министром обороны ИГИЛ. Так что не всё мне понятно. Может быть, главы двух государств не всё нам сказали, о чём говорили за закрытыми дверьми, но в целом этот визит вызывает много вопросов.
И странно ещё, что совсем не обсуждалась тема наркотрафика. Ведь известно, что наркотики идут к нам в основном благодаря гражданам Таджикистана. Возможно, этот вопрос в закрытом варианте поднимался. Но действительно это проблема здоровья российских граждан. И она официально, публично не озвучена.
Евразийский выбор России, объявленный президентом аж в ноябре 2011 года – это верное стратегическое решение. Но его наполнение, его реализация вызывает большие сомнения. Я, например, не увидел нигде теоретической концепции, что же это будет: полноправный Евразийский союз или чисто экономическая интеграция? Это не обозначено. Не определены какие-то рубежные сроки. И этот вялотекущий процесс, наверное, и подтолкнул Путина поговорить с главами некоторых государств Центральной Азии с тем, чтобы форсировать процесс формирования Евразийского союза. Ведь там мощно наступает сегодня Китай – экономически, политически и демографически. Пока эта тема не консолидирована между лидерами стран, входящих в Евразийский экономический союз.
Более плодотворные разговоры были с президентом Казахстана. Здесь более-менее у нас всё очевидно, всё открыто и президент Казахстана уверенно руководит своим государством. По крайней мере, о расширении квот для мигрантов речь не идёт. Назарбаев обеспечил всё своё население трудовой занятостью, строит великолепные объекты и промышленного, и культурного, и исторического значения. Я был недавно в Казахстане, видел, что делается – работу всем нашли. А вот Рахмон, как и российское правительство, работу народу найти не может, потому что нет крупных проектов, кроме развлекательных.
Не могли ли Путин с Назарбаевым принять какое-то консолидированное решение для того, чтобы надавить на Таджикистан для вхождения того в ЕврАзЭс – ведь, как известно, пока Таджикистан избегает вступления туда? Привет, который Путин в начале беседы передал от Нурсултана Абишевича Назарбаева Эмомали Рахмону, он как раз, наверное, и подчёркивает, что такой намёк есть и, возможно, главная цель визита Путина в Таджикистан – обсудить, а может быть где-то и надавить, и сторговаться за счёт увеличения количества мигрантов с тем, чтобы Таджикистан вступил в ЕврАзЭс. Размен мигрантов на стратегический союз – возможно, это и была главная цель визита. И как Обаме Нобелевская премия, так Рахмону полководческий орден, может быть, тоже вручён авансом.
Путин сегодня побывал и в Кыргызстане. Там у нас тоже не всё гладко. В Бишкеке разворачивается борьба за президентский пост. Один из главных оппозиционеров арестован, идут массовые волнения. Я полагаю, что этот визит нацелен чисто на Евразийский союз. А с Узбекистаном, куда Путин не поехал, наверное, нужно проводить немного отличную политику. Узбекистан – не член ОДКБ, он не спешит вступать в Евразийский союз, и визит туда должен быть не в череде посещений других стран – а отдельный, большой, чтобы можно было обстоятельно обсудить все вопросы. И нужно дать новому президенту Узбекистана войти в курс дела, определиться с политикой, в том числе в российско-узбекистанских отношениях, а потом уже вести переговоры.
