Доклад Леонида ИВАШОВА
CПРАВЕДЛИВОСТЬ И БЕЗОПАСНОСТЬ
Базовые ценности евроазиатской интеграции
«Если России суждено возродиться, то только через евразийство».
Л.Н. Гумилёв
В газете «Известия» от 3 октября 2011 г. была опубликована программная статья будущего президента РФ В. Путина «Новый интеграционный проект для Евразии — будущее, которое рождается сегодня». Ключевая фраза статьи звучала следующим образом: «Убеждён, создание Евразийского союза, эффективная интеграция — это путь, который позволит его участникам занять достойное место в сложном мире ХХI века. Только вместе наши страны способны войти в число лидеров глобального роста и прогресса, добиться успеха и процветания».
Какие моменты в этом высказывании Путина сразу обратили на себя внимание?
Первое — это официально провозглашённый отказ России от прозападного вектора движения и разворот на восток, в евразийское пространство.
Второе — категорическое обращение к народам (государствам), связанным исторической судьбой с Россией, как единственному способу выживания и развития. Фраза «только вместе наши страны способны» фактически отвергает все другие варианты. Президент Беларуси А. Г. Лукашенко тут же откликнулся, заявив в «Известиях» 17 октября 2011 г., что такая интеграция «была, есть и будет естественным путём развития». Тоже без альтернатив. 25 октября президент Казахстана Н. А. Назарбаев (кстати, первый инициатор Евразийского союза) опубликовал статью в тех же «Известиях» под интригующим, но глубоким названием: «Евразийский союз: от идеи к истории будущего», в которой отметил: «Мы все являемся свидетелями рождения нового уникального евразийского сообщества наций, у которого не только богатый опыт совместного прошлого, но и неделимая общая история будущего». Как видим, и в этой глубокой фразе не прочитывается альтернативы евразийскому вектору развития. Обобщая вышесказанное, можно констатировать: лидеры России, Беларуси и Казахстана, хотя и непрямолинейно (не вслух), осуждают развал СССР и возвращаются к исторической необходимости жить и развиваться только вместе, в едином союзе стран и народов. Иначе мы просто не выживем. И вот почему.
ДЫХАНИЕ КАТАСТРОФЫ
Человеческая цивилизация находится в начале XXI столетия в транзитном состоянии. Несмотря на тот факт, что глобализация стала ведущей характеристикой мировых системных процессов, в её рамках ничего определённого для будущего человечества, кроме реалий и ряда тенденций, не прочитывается. А эти реалии и тенденци таковы:
— мирового развития как реальности, как единого планетарного процесса не существует; развивается Восток планеты, Запад деградирует;
— у западного сообщества, претендующего на глобальное лидерство, нет проекта и модели развития мирового социально-культурного пространства;
— Восток своего глобального проекта как единого целого также не имеет, лидер Востока — Китай развивается в контурах регионально-цивилизационного миропорядка: «многополярный мир — китаецентричная Азия» и претендует на мировое лидерство в экономической и военно-стратегической сферах, заявляет о приоритете китайских ценностей, что вряд ли приемлемо для других цивилизаций и культур современного человечества;
— изменяется геополитическая структура мира, государства теряют свою независимость и субъектность в мировых процессах, становятся придатками и клиентами сообщества мировых банкиров, по сути, их обслуживающим персоналом;
— финансовое транснациональное сообщество навязывает народам убийственную социально-экономическую стратегию, совместно с ведущими государствами Запада запускает глобальный хаос, кризисы, войны, чтобы, ослабив систему национальных государств, установить планетарную монополию национально-родовых банков и ТНК;
— на смену государствам, неспособным конкурировать с транснациональными структурами, в качестве субъектов глобальных процессов выступают мировые этно-культурные цивилизации, формирующие региональные (Европа, Северная Америка) и межцивилизационные объединения (ШОС, БРИКС, АСЕАН);
— реальной глобальной силой, активно влияющей на вектор мировых процессов, становится сеть теневых структур параполитического типа;
— международная система безопасности, сложившаяся после 1945 г. на принципах паритета между Востоком и Западом, баланса сил, сдержек и противовесов, в условиях доминирования Запада в мировом пространстве разрушена и не гарантирует безопасного развития ни государствам, ни нациям и народам, ни человечеству в целом.
Можно также констатировать, что совершён глобальный переворот в сознании человечества, понимании смысла жизни и функционального предназначения человека. Смыслом жизни и выживания людей становится не всестороннее развитие личности, общества, общепланетарного разума и культуры, а деньги, необходимые одним — для власти, другим — для сумасшедшей роскоши, третьим — чтобы купить себе кусок хлеба.
Первое десятилетие XXI века можно считать десятилетием нереализованных надежд. Провалились грандиозные планы и устремления великих держав, региональных образований и транснациональных структур. Не сбылись планы США в деле построения однополярного мира. Если в середине 90‑хгг. ГосударственныйдепартаментСШАувереннозаявлял, что Америкаконтролирует 191 государствомира, а президентКлинтонторжественнопровозглашалХХIстолетие«золотымвеком»СоединённыхШтатов, то сегодняв Вашингтоне господствуют несколько иные настроения.
Если ещё в конце ХХ века у Вашингтона были какие‑то иллюзиио возможностии дажереальностиединоличногоглобальногоуправления, то сегодняСШАкак государствосамоговысокогорангатеряетконтрольнад мировымипроцессами, а его элита с тревогой говорит о путях выживания американского общества. Интересно в данной связи проследить за эволюцией взглядов геополитического планировщика З. Бжезинского. Это он расписывал в «Великой шахматной доске» (1998) и других работах и выступлениях «прелести и неизбежность миропорядка под эгидой США». По сути, Бжезинский осуществлял геополитическое планирование мира под интересы Америки — точнее, американской элиты. Вспомним его пассажи в отношении России типа: будущий миропорядок будет построен на обломках России, за счёт России и против России. Особое внимание г-н Бжезинский уделял Евразии, поскольку является апологетом известного тезиса Х. Маккиндера о том, что мировое господство возможно только в случае господства в Евразии, а последнее невозможно без господства над Россией. «Америка заинтересована сохранить и укрепить существующий плюрализм на карте Евразии… обеспечить предотвращение появления враждебной коалиции, тем более — государства, способного бросить вызов Соединённым Штатам… В среднесрочной перспективе упомянутое должно уступить место появлению всё более важных и в стратегическом плане совместимых партнёров, которые под руководством Америки могли бы помочь в создании трансъевразийской системы безопасности». О какой враждебной США коалиции и какой державе, способной бросить вызов, идёт речь, полагаю, читателю понятно: это Россия и Китай в первую очередь. Но вот что говорил тот же Бжезинский 14 октября 2011 г. в Нормандии на вручении ему премии А. де Токвиля: «Нынешние Соединённые Штаты и весь западный мир — совсем не те, что были раньше… Западный мир в настоящее время находится в упадке из‑за отсутствияволик единству». Нунасчетволик единствукак главнойпричиныупадкаЗападаможнопоспорить, а вотупадокСШАи Запада —это свершившийся факт. Однако устами Бжезинского говорит не только констатация упадка, но и проектная геополитика Запада — обновлённый геополитический проект американской и европейской элит, прежде всего финансовых.
У ЕС улетучились надежды на то, что «мягкая» Америка в лице Барака Обамы даст Европе возможность освободиться от американской опёки и выйти на самостоятельные роли в мировой политике. Европа через ЕС попыталась сыграть собственную партию в глобальных процессах, вплоть до создания европейских вооружённых сил взамен НАТО, но «бунт на западном корабле» был решительно подавлен. Надолго ли? Кризис, организованный в Европе не без помощи американских финансовых и теневых структур, вынудил европейцев принять предложение Обамы о слиянии под американской эгидой двух геополитических центров, Северной Америки и Европы, в «трансатлантическую зону свободной торговли». Прежде всего — для сдерживания китайской динамики развития и экономической экспансии. Ситуация на Кипре с экспроприацией банковских вкладов, похоже, является началом демонтажа существующей банковской системы с крушением евро, последующим отказом от американского доллара и введением единой евроатлантической валюты. Что будет серьёзным ударом по экономике самой Европы, Китая, России и других стран. Все долги по доллару американцы всем его обладателям «простят».
Похороны президента Венесуэлы Уго Чавеса ярко высветили антиамериканский курс Латинской Америки и становление её в качестве мировой цивилизации, обладающей собственными самобытными культурно-цивилизационными признаками. Но Латинская Америка в противостоянии с США и Фининтерном нуждается в геополитических союзниках, каким ранее был Советский Союз. И вновь взгляды Бразилии, Кубы, Венесуэлы и многих других стран континента обращены на Восток, в сторону России и Китая.
У Китая больше нет ни желания, ни даже возможностей соблюдать призыв Дэн Сяопина: «скрывать наш потенциал» и «выжидать удобного случая». Похоже, этот «удобный случай» наступил. Что и демонстрирует курс нового руководства КНР — «в ближайшее десятилетие укрепиться на лидирующих мировых позициях по всем азимутам, а к 2049 г. достичь статуса глобального лидера человечества».
Мощную динамику развития и стремление стать глобальным игроком в мировых процессах демонстрирует также Индия, укрепляющая свою культурно-цивилизационную матрицу. Опыт исторического объединения в рамках единого государства и общего проекта развития более 400 наций, народностей и этнических групп, практически всех религиозных течений мира позволяет предположить, что Индия, при благоприятном стечении обстоятельств и сохранении мудрости в управлении процессами и людьми, сделает ещё более мощный рывок в развитии и станет мировым лидером не только в инновационной экономике и технологиях, но также в понимании мироздания и этно-социальных процессов, формировании смысла бытия и гармонии с окружающей средой. В начале ХХI столетия Индия стремится остаться независимой от Запада и не попасть в тень Китая. Это ей удавалось в союзе с СССР. Нынешняя Россия заменить Советский Союз, во‑первых, не может, а во‑вторых, не особеннои желает, находясьпод патронажемЗапада.
Мир исламской цивилизации, который гардварский профессор СэмюэлХантингтон в 1993 г. объявил врагом № 1 Запада в ХХI веке, находится в стадии осмысления мировой ситуации и выбора пути развития. Существование СССР и развитие мирового социалистического проекта давало серьёзный шанс для развития и объединения стран исламского мира. Даже мусульманские страны, находящиеся в ареале Запада, чувствовали себя уверенней, поскольку США, Британия и Франция стремились не допустить их отставания от исламских стран социалистической ориентации. С развалом советской системы исламский мир осиротел, лишился независимости и перспектив развития (подчеркну: не социально-экономического благополучия, а всестороннего развития. — Л. И.). Вспоминаю 1998 год, визит министра обороны РФ в Сирийскую Арабскую Республику. Президент САР ХафезАсад говорил маршалу И. Д. Сергееву: «Исламский мир более других сожалеет о распаде СССР. Но арабы пострадали от этого более других мусульман. А среди арабских стран больше всего сожалеют сирийцы. С уходом Советского Союза Сирия осиротела». Социализм, при всей его атеистичности, по смыслу организации жизни, отношению между людьми и приоритету общинно-коллективистских ценностей, запрету ссудного процента, в значительно большей мере отвечал духовному образу и традициям ислама, чем либерально-рыночный индивидуализм. Но Запад усиленно навязывает миру ислама именно либеральную модель в политике и в экономике, разрушая традиционные основы и даже уничтожая традиционные ценности вместе с государствами и народами (Ирак, Ливия, Сирия и т. д.). Интересна в этом плане мысль выдающегося советского учёного академика Н. Н. Моисеева, высказанная ещё в 1995 году: «Неприятие либерализма ведёт к отставанию в области промышленного производства, в развитии новых идей и технологий… обрекает эти народы на судьбу неандертальцев», — а поскольку «ни один народ не согласится с таким финалом собственной истории… то возьмётся за оружие».
Бжезинский в своих последних высказываниях выдает великую геополитическую тайну: мир стремится к биполярности по оси Запад — Восток (характерна его фраза: мощь Востока постоянно растёт на фоне упадка Запада). Сегодня Китай беспокоит Соединённые Штаты гораздо больше, чем Россия. Но более всего Запад (англо-саксонский мир и олигархат) беспокоит перспектива сближения России и Китая, отворот Москвы от Запада на евразийское геополитическое направление. Точно так же англосаксов в 20–30‑хгг. прошлогостолетиябеспокоилсоюздвухконтинентальных держав, России и Германии, который они считали смертельно опасным для стран морской цивилизации. Тогда для своего «спасения» англосаксы и финансисты нашли Гитлера. Сейчас прежние «гитлеры» не в моде: нужны толерантные фюреры и другие, более «демократические» методы завоевания «жизненного» пространства. Но Запад — уже не единое целое, это разные цивилизационные сущности, находящиеся в состоянии геополитического противоборства. И внешне видимое единство Северной Америки и Европы, их совместные операции против стран, стремящихся к независимости или обладающих огромными природными ресурсами, не подконтрольными транснациональным компаниям, не есть результат согласия политиков, дипломатов и правительств. Это сговор крупнейших финансовых домов США и Европы.
БЕЗОПАСНОСТЬ В XXI ВЕКЕ
Запад по‑прежнемуопасендля человечества, ибово главуугластавитне выживаниенародови стран, а новыесверхприбылисобственныхкомпанийи банков. Получениекоторыхв современныхусловияхвозможнотольков результатечрезмернойэксплуатациинародов, захвата ресурсных районов, важных ключевых объектов (каналы, проливы, перешейки и т. д.), организации дефолтов, кризисов, войн и прочих «прелестей» современного капитализма. Но сами владельцы капиталов воевать не желают и не могут — для этого нужны армии, спецслужбы, штабы, а это большие финансовые расходы, политический ущерб, проклятие миллионов. Для обладателей финансовых ресурсов планеты проще купить правительства стран мира, чтобы те за счёт населения собственных стран содержали армии НАТО, организовывали войны, хоронили погибших своих солдат, содержали вдов, за обещание поддержки на следующих выборах передавали ресурсы своих стран финансовым олигархам и так далее.
Мировая ситуация начала ХХI столетия в основном повторяет ситуацию начала прошлого века. 100 лет назад в сражении за мировую власть схватились: с одной стороны — империи, с другой — мировой финансовый (по преимуществу еврейский) капитал. На стороне последнего выступали государства Великобритания и США, плюс революционно-либеральное движение, финансируемое и раскручиваемое тем же финансовым капиталом. Империи проиграли. В ХХI столетии мы наблюдаем тех же «борцов» за мировое господство: англо-саксонская элита, тот же мировой финансовый олигархат, а роль революционеров-интернационалистов играют современные либералы и исламские радикалы. Объектом уничтожения и разрушения являются государства. Мировая революция заменена глобализацией. Функции «Третьего рейха», похоже, возлагаются на радикальный ислам. «Дранг нах Остен» переориентирован на «Дранг нах Норден». И Россия по‑прежнему —главнаяцельэтихсил.
На глобальном уровне присутствуют три геополитических актора: западная цивилизация, транснациональное сообщество, совокупность восточных цивилизаций. Каждый из них по‑своемупонимаетсмысли цельжизни, отношение к среде обитания, к народам, населяющим планету.
Взаимодействие трёх этих геополитических центров сегодня во многом определяет мировые процессы, формируя глобальные поля напряжённости. Такими центрами являются Северная Америка, Европа, Китай. Они обладают потенциалами, выделяющими их в качестве мировых лидеров: самостоятельные экономические пространства с числом собственных потребителей не менее 400 млн человек, ВВП, равный или приближающийся к 15–20 трлн долларов, собственная мировая валюта; вооружённые силы, способные действовать в любом регионе мира, в мировом океане, в космосе; геополитическая идеология и глобальная стратегия; собственная стратегия развития.
Отсюда возникают и три разнонаправленных вектора движения человечества к новому миропорядку: однополярный (мир по‑американски), мондиалистский (монополярныйпод властьюденег), многополярный (мирна основемировыхцивилизаций).
Сторонники многополярного мироустройства не имеют явного духовно-интеллектуального лидера, ими не разработаны мировоззренческие основы, социальная теория, приоритеты цивилизационных целей, доктрина сохранения человечества и т. д.
Сторонники и акторы однополярного и мондиалистского миропорядка, в отличие от «мультиполярников», свои доктрины и стратегии имеют, но те малореальны и катастрофичны, поскольку вряд ли осуществимы без большой и кровопролитной войны нового типа.
Обобщая вышеприведённые характеристики, можно сделать вывод: человечество живёт в состоянии неопределённости, страха за своё будущее, всеобщей депрессии и отсутствия каких бы то ни было гарантий безопасности. Причина тому — состояние перманентной войны, сочетающей в себе многообразные формы противоборства во всех сферах жизнедеятельности человека. При этом в условиях постоянно расширяющихся сфер деятельности социума расширяется и диапазон средств и способов борьбы за контроль над ними со стороны различных сил, а глобализация придаёт этой борьбе всемирный пространственный характер. Сегодня на земле нет ни одного спокойного региона.
Пространство является основной категорией геополитики, а борьба за контроль над ним (в самых разнообразных проявлениях понятия «пространство») возведена в ранг основного закона геополитической теории.
Технологии контроля геополитических пространств и их ресурсов делятся на две большие группы — панельные и точечные.
К панельной группе относится тип геополитического контроля, который позволяет осуществить абсолютное господство на большей части или во всём объёме данного пространства. Панельный контроль в географическом пространстве современного мира в его буквальной форме невозможен, но географическое пространство может абсолютно контролироваться сверхдержавой через специальные формы контроля экономического, финансового и особенно идеологического (культурно-цивилизационного) пространства. Панельный контроль части географического пространства, т. е. отдельного региона или тем более государства — дело вполне осуществимое.
Точечный контроль геополитических пространств — это господство в ключевых точках данного пространства, определяющих его качество. В американской стратегии национальной безопасности, являющейся, по сути, геополитической доктриной США, таковыми считаются: ключевые районы мира, стратегические коммуникации и глобальные ресурсы.
В географическом пространстве панельный контроль осуществляется только одним способом, и это — силовой захват, или традиционная война. Но в результате доминирования пан-идеи либерализма и её ключевой концепции — концепции прав человека и демократии, открытая форма силового захвата никак не может быть осуществлена современной сверхдержавой без «потери лица». Т.н. борьба с международным терроризмом, развязанная Дж. Бушем-младшим, привела к падению авторитета Америки, а значит — и к утрате доверия к доллару. Б. Обаме нужно было менять тактику завоевания контроля над мировым пространством. Да и Нобелевская премия мира обязывала играть роль миротворца. К тому же число так называемых «пороговых государств», т. е. государств, реально обладающих ядерным оружием или находящихся на грани его создания, экспоненциально увеличилось после уничтожения Советского Союза, что не позволяет начать агрессию против этих государств вне реальной опасности получения агрессором неприемлемого ущерба.
Поэтому Запад (государства Запада под контролем финансового олигархата) освоил и успешно применяет три основных способа решения проблемы пространственного контроля:
— использование лимитрофных государств для осуществления агрессии в интересах мирового гегемона, причём в определённой степени реализуются и интересы непосредственных агрессоров;
— «гуманитарная интервенция», т. е. вооружённая агрессия под предлогом защиты прав человека или «демократизации» страны: обычно проводится в коллективной форме с использованием союзников по военному блоку НАТО для «размывания ответственности» реального инициатора агрессии. В современном мире преимущественно используется именно эта форма: контроль Балкан посредством «гуманитарной интервенции» в бывшей Югославии в 1999 г.; контроль Среднего Востока и его ядра, Центральной Азии с помощью агрессии против Афганистана в 2001 г.; контроль Ближнего Востока через войну в Ираке в 2003 г.; контроль над Северной Африкой и Магрибом посредством войны в Ливии в 2011 г., внешнего вооружённого вмешательства в Сирию, военно-силового давления на Иран;
— осуществление силового захвата в специфической форме преэмптивной войны с использованием технологий «цветных» революций.
В случае Арабской весны мы видим сочетанное использование всех трёх названных способов контроля ресурсов и стратегически важных коммуникаций географического пространства с преобладанием третьего.
Поясним термин «преэмптивная война», предварительно подчеркнув, что это новый тип войны ХХI века. Преэмптивная война отличается от превентивной, т. е. от вооружённой агрессии, осуществляемой для ликвидации сформированной и очевидной угрозы. Сама по себе технология «преэмптивной войны» состоит из трёх элементов (так в американской редакции):
— regimechange — смена режима;
— nationbuilding — строительство нации;
— remakingthecountry — восстановление страны.
Но так записано на бумаге. На самом же деле — и это подтверждается практикой — задачами, решаемыми в ходе этого типа войны, являются:
— свержение национального режима;
— приведение к власти в стране марионеточного правительства;
— переидентификация населения путём извращения истории, идеологии, замены национальной культуры искусственным суррогатом, развенчание национальной традиции, навязывание иных ценностей и т. д.
То есть решается задача «перезаселения» захваченной страны прежними гражданами, но с изменённой или уничтоженной национальной идентификацией. Как в новой «демократической» России. В сентябре 2002 г. президент Дж. Буш заявил: «США находятся в состоянии войны с террористами, которая ведётся повсюду на земном шаре… Мы изничтожим террористические организации посредством… определения и уничтожения любой угрозы до того, как она достигнет наших границ. При всём стремлении США всегда и везде заручаться поддержкой международного сообщества, при необходимости мы ни в коем случае не остановимся перед принятием односторонних решений и действий в целях реализации нашего права на самозащиту посредством преэмптивного действия против террористов, чтобы не дать им возможности свободно действовать против наших сограждан и нашей страны».
В этом заявлении американского президента прослеживается вывод, что 11 сентября 2001 г. было крайне необходимо для США, чтобы:
— оправдать перед мировым сообществом и собственным народом вооружённые агрессии против суверенных государств;
— выйти из системы международного права, разрушить структуры и нормы международной безопасности, сложившейся в эпоху баланса сил;
— заявить о себе как о глобальном диктаторе и запугать государства, не признающие американской гегемонии.
Стратегия национальной безопасности США, принятая Конгрессом в 2006 г., закрепила и развила понятие преэмптивной войны, сформировав в совокупности со Стратегией-2002 так называемую «доктрину Буша». Преэмптивная война ставит целью долговременное (в идеале — вечное) закрепление ресурсов определённой страны или даже конкретного региона в целом за глобальными корпорациями и государствами общества «золотого миллиарда», причём обоснование данного типа войны ещё более цинично, чем оправдание войн любого другого типа. Не реальная угроза, но лишь возможность формирования угрозы определённым параметрам существования и функционирования западной системы вызывает с его стороны системную агрессию, не ограничивающуюся собственно военной фазой, но перестраивающую всё общество страны объекта агрессии, в совокупности его экономических, политических, идеологических и культурно-цивилизационных характеристик. Сопротивление передаче ресурсов в руки иного актора, не только реальное, но и потенциально возможное, подавляется навеки. Результаты «обычной» войны могут быть со временем пересмотрены и пересматриваются, но результаты преэмптивной войны закрепляются навсегда, ибо по её окончании сопротивляться уже некому, субъект сопротивления исчезает как таковой, приобретая существенно иное качество. Преэмптивные войны являются, прежде всего, технологией ресурсного передела мира и поощряются, главным образом, глобальными корпорациями. Данная технология позволяет закрепить за конкретнымиакторами ресурсы целых громадных регионов (Большой Ближний Восток, Азиатско-Тихоокеанский регион, Арктика и Антарктика и т. п.).
Арабская весна — «нефтяная стрела», летящая, прежде всего, именно в Китай, а также — в Индию и Японию. Ибо каким образом возможно надёжно остановить или затормозить развитие державы, которая является потенциальным геополитическим противником? Прежде всего — взять под контроль энергию, необходимую для его развития, в данном случае — основной энергоноситель, нефть. Путь «стрелы» начался в Тунисе («пробный шар, «разминочная страна»), пролёг через Египет (ключевая страна суннитской части Большого Ближнего Востока), Ливию (первое место в Африке по запасам нефти, 3,4 % мировых запасов), Сирию («проиранская» страна Большого Ближнего Востока), затем полетит в Иран (9,9 % мировой нефти), государства Закавказья (основная цель — нефтяной Азербайджан), Центральную Азию, Россию (5,6 % мировых запасов нефти, с учётом разведанных арктических месторождений — 16 %), поскольку именно в этих странах сосредоточены основные суммарные запасы евразийской нефти и — что немаловажно — основные транспортно-энергетические коммуникации.
Следуя логике Арабской весны, можно предположить, что её геополитическое продолжение в виде «цветных» революций или в иных формах является неизбежным для Центральной Азии, Ирана, России и Китая.
Поиск, исследование и отработка на практике новых типов военных действий, порой даже не похожих на войны прошлых веков, ведутся в США и в ряде стран Европы (Великобритания) довольно активно. Заказчиком и участником этого вида деятельности является крупный финансовый капитал.
Но не менее активно совершенствуются средства и способы традиционных и «обычных ядерных» войн. 18 января 2003 г. президент США Дж. Буш подписал директиву «О концепции быстрого глобального удара», суть которой заключалась в нанесении превентивного удара несколькими тысячами высокоточных крылатых ракет по избранной для агрессии стране с целью принуждения её к капитуляции. Речь снова идёт в первую очередь о России и КНР, что и подтверждают регулярно проводимые компьютерные и командно-штабные учения. Опять налицо явная нацеленность на решающее военное превосходство ради глобальной власти над миром.
Однако помехой на этом пути является сохранившаяся часть российского стратегического ядерного потенциала и потенциальные ядерные возможности Китая, что ставит под сомнение американскую стратегию мирового господства. В 1999–2000 гг. в США активно обсуждался т. н. «ядерный обзор». В результате эксперты и политики пришли к выводу, что стратегический американо-российский ядерный паритет как фактор сдерживания не отвечает интересам США. К тому же американские СЯС стимулируют Россию и Китай поддерживать (развивать) потенциал ответного удара. Утверждается новая ядерная доктрина, суть которой в следующем: понижение роли ядерных вооружений в военно-политической стратегии США, ограничение развития национальных СЯС, запуск российско-американского процесса сокращения ядерных вооружений (с возможным в будущем вовлечением Китая). Одновременно принимается ряд стратегических решений, должных обеспечить Соединённым Штатам решающее военное превосходство. Это, прежде всего, наращивание высокотехнологичных неядерных средств вооружённой борьбы, создание новых видов оружия, разработка новой теории войны и развитие тактики ведения боевых действий. Под директиву о концепции «Быстрого глобального удара» создаётся соответствующее командование БГУ, выделяются силы и средства, закладываются разработки новых, прежде всего высокоточных, средств поражения. Из состава стратегических ядерных сил выводится ряд носителей ядерного оружия, которые переоборудуются под перспективные крылатые ракеты. Так, из состава морских ядерных сил выведены четыре самые мощные атомные подводные лодки типа «Огайо», с них сняты по 24 межконтинентальных БРПЛ и на каждую поставлены по 158 модернизированных крылатых ракет «Томагавк». То же — с подлодками класса «Вирджиния». Для этих же целей переоснащаются и закладываются несколько надводных кораблей — носителей сотен КР каждый. Сегодня ВМС США уже располагают более 4 тыс. высокоточных крылатых ракет. Задана к разработке новая крылатая ракета, имеющая сверхзвуковую скорость полёта и дальность свыше 5 тыс. километров. Средств защиты от такого оружия сегодня нет ни в одной стране мира. Сущностью концепции «Быстрого глобального удара» является внезапное нанесение удара несколькими тысячами крылатых ракет по объектам стратегических ядерных сил противника, важнейшим элементам систем управления, объектам экономики и инфраструктуры. После чего стране предъявляется ультиматум о капитуляции. Если страна — объект удара не капитулирует, удар повторяется. В случае с Россией для нейтрализации возможности ответного удара сохранившими боеспособность силами стратегического сдерживания США развёртывают глобальную систему ПРО и средства радиоэлектронного подавления систем управления. Американская ПРО базируется на наземном, морском, авиационном и космическом эшелонах системы. Задачи ПРО: средствами подавления систем управления воспрепятствовать старту сохранившихся ракет, перехватить стартовавшие ракеты на разгонном и орбитальном участках траектории, уничтожить прорвавшиеся боеголовки средствами наземной и корабельной ПРО. По сути дела, речь идёт о лишении России и Китая возможности ответного удара, а значит, об устранении фактора стратегического сдерживания. На мой взгляд, наиболее опасным для российских сил ответного удара являются корабельные системы ПРО, оснащённые современными радарами и перехватчиками баллистических ракет малой, средней и большой дальности. Напомню, что именно ракета «Стандарт-3», запущенная с корабля в 2008 г., поразила американский спутник на высоте 247 км. А евроПРО — лишь один из эле
