«МЫ ЖИВЕМ В БЕЗЫДЕЙНОМ ОБЩЕСТВЕ…»
– Валерий Михайлович, вы приехали в Дагестан с целым курсом лекций. На какую аудиторию они рассчитаны, что хотите донести до дагестанской публики?
– Изначально, подразумевалось собрание целевой аудитории – это люди, которые профессионально занимаются противодействием экстремизму и терроризму – государственные служащие, журналисты, блогеры. Сейчас у нас формат открытый – посетить лекции может любой желающий, задать вопрос, который он считает важным и острым для Дагестана. Я хочу спровоцировать необходимость мыслить. Мы живем в безыдейном, бессмысленном обществе, где базовые категории отторгаются за ненадобностью, отчего мы концептуально проигрываем террористам, у которых четкая мировоззренческая модель. Те, кто с ними борется, рассчитывают только на репрессивный аппарат государства, на свои структуры и очень слабо ориентируются в концептуально-смысловых, философских, идейных предпосылках терроризма и экстремизма. Поэтому я хочу вернуть интеллектуальное, медийное и экспертное сообщество Дагестана к необходимости мыслить, разбирать основной комплекс идей. Изучать их – начиная с геополитики, которая лежит в основе поддержки терроризма как явления, вскрытия интеллектуальных центров – атлантических, западных, вашингтонских – которые используют терроризм для давления на Россию, чтобы реализовать свои геополитические концепты, заканчивая интеллектуально-философским сообществом, которое должно разработать антологию, где будет описана альтернатива проповедникам терроризма. Они действуют на очень поверхностном уровне, но даже он для нынешнего разложившегося общества является очень глубоким и непостижимым. Как тогда можно противодействовать этому явлению, если мы не знаем основ того, о чем они говорят?
В СЕТЯХ ЭКСТРЕМИСТОВ
– Вчера на семинаре вы озвучили идею борьбы с терроризмом, применяя контртеррористическую стратегию – исследовать идеологические основы, национальную теорию и т.д. Почему вы так считаете? Ведь многие уверены, что основная проблема людей, ушедших в экстремизм, – низкая социальная активность, безработица и отсутствие каких-либо перспектив.
– Это одна из причин, возможно даже важнейшая, но это недостаточное объяснение. Существует определенный психотип людей, социально активных, пассионарных, с переизбытком энергии, ищущих смыслы – именно они пополняют террористические ряды, не находя ответов на свои экзистенциальные вопросы о смыслах бытия. Решениями бытовых вопросов – зарплатами, социальными лифтами довольствуется большинство, а меньшинство остается неудовлетворенным. Хотя, безусловно, стремление к справедливости и постижению некоего баланса соотношения уровня жизни и отсутствие социальных лифтов провоцирует терроризм и экстремизм и является серьезной проблемой. Ее устранение позволит спасти многих молодых, активных людей от попадания в террористические сети. Государство способно использовать любого человека во благо, если оно уделяет ему внимание. Если оно игнорирует человека и перемещает на периферию, он становится добычей, объектом воздействия для террористов, которые потом используют его против государства. Получается, что представители самой активной части общества, лучшие люди часто становятся достоянием экстремистов, а не государство, которое не научилось и не наладило инструмента работы с ними и вовлечения их в созидательную деятельность и жизнь страны. Это, конечно, фатальный просчет и с ним нужно что-то делать.
НЕТ ИДЕИ – НЕЧЕГО ПРОДВИГАТЬ
– Крупные террористические организации, такие как ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная на территории РФ), используют для привлечения в свои ряды разные методы, в том числе и мультимедийные – видеоролики для YouTube, снятые с использованием самой новейшей техники. Что сегодня может в ответ предложить противоборствующая сторона?
– Смыслы, идеи, мировоззренческие альтернативы. Ибо для того, чтобы что-то продвигать с помощью новейших информационных технологий, нужна идея, смысловая альтернатива. Если ее нет, то, какими бы ультрамодными средствами продвижения ты ни обладал, тебе просто нечего продвигать. Нет самого предмета для продвижения, а у них он есть. Наличие высокотехнологических средств для пропаганды идей исламизма лишний раз подчеркивает их связь с атлантическими, западными, американскими интеллектуальными стратегическими узлами. Они являются заказчиками такой деятельности, используя эти идеи в своих геополитических целях. Через них проходит финансирование, может быть, опосредованно через некие прокси-узлы, находящиеся в Катаре или Саудовской Аравии. Делается это по заказу Вашингтона, через союзников США для продвижения идей доминирования глобального Запада. Это безмолвный инструмент для реализации американской политической модели. За счет этих средств и поддерживается высокий технологический уровень. Мы должны действовать ассиметрично. То, что становится привлекательным на уровне идеи, невозможно компенсировать за счет технологических изысков. Если идеи наши будут крепки, то мы, как Давид, сможем сразить этого Голиафа – американского монстра, нашпигованного самыми высокими технологиями.
ИМ НЕ НУЖНЫ МАССЫ
– Почему, на ваш взгляд, ИГИЛ как основной метод использует устрашение? Те же показательные казни, насилие, жестокость…Они ведь могли пойти другим путем – стать эдакими миссионерами-гуманистами, несущими добро в массы.
– Потому что они не ориентируются на массы, им они не нужны. ИГИЛ хочет привлечь на свою сторону самых активных представителей общества, которых фасцинирует (околдовывает. – Прим. «МИ») радикализм, непримиримость, стойкость, последовательность, героический образ. Это подростки, молодые люди, не довольствующиеся тем обывательским контекстом, который им предлагает обычное, нормативное общество. Именно на них рассчитана пропаганда ИГИЛ. Что эта террористическая организация будет делать с обычными обывателями – тетушками с авоськами или с обычными мужчинами, обеспечивающими свои семьи и работающими по 16 часов в сутки? Опять же, повторюсь: им нужны люди с избыточной энергией, люди мыслящие, энергию которых можно конвертировать в экспансию. На них и рассчитана эта яркая и страшная для обывателя, но привлекательная для психоактивного типа личности пропаганда.
ВЫБОР ДАГЕСТАНА – ПЕРЕЛОМНАЯ ТОЧКА
– Каким вы видите развитие патриотического воспитания в стране? Достаточно ли того, что сегодня делает наше государство и как, на ваш взгляд, воспитать настоящих патриотов, но не уйти в «ура-патриотизм»?
– «Ура-патриотизм» – это неплохой формат, который очень важен, поскольку обращен к массам, вовлекая широкие слои, которые неспособны по своим ментологическим признакам погрузиться в какие-то нюансы. Они довольствуются внешними, визуальными, простыми образами. Это важно, но патриотизм должен затрагивать все уровни восприятия, потому что активное меньшинство не принимает «ура-патриотизма», а копает глубже. Патриотизм необходимо прорабатывать на всех уровнях. С этим и проблема. Мы не разрабатываем патриотические концепции, модель и идеологию на том уровне, который удовлетворил бы это активное меньшинство. В таком случае мы становимся достоянием террористических исламистских сект. Ведь что такое патриотизм? Patrio – наследие предков, первых отцов. Он основан на традициях. Не развивая этого, мы ни о каком серьезном патриотизме говорить не можем и вынуждены довольствоваться поверхностным, лозунговым форматом, которого тоже недостаточно.
– В одном из своих интервью вы говорили, что Дагестан – это триггер российской государственности. Почему именно наш регион, а не та же Чечня или Ингушетия?
– Триггер – это точка раздвоения. Именно от выбора Дагестана и его позиции в момент вторжения боевиков Шамиля Басаева в республику зависело – станет ли Кавказ местом продвижения этих геополитических, мировоззренчески чуждых идей. Если бы Дагестан откликнулся и поддержал эту идею дальше, по принципу домино и все остальные республики поступили бы точно так же. Так как Дагестан отторг эти идеи, настоял на традиционной форме ислама, то все остальные народы поняли, что это выбор какой-то маргинальной группы внутри чеченского общества, которое впоследствии тоже их отторгло. Выбор Дагестана стал переломной точкой, определяющей будущее и для Кавказа, и для России.
