Информационно-аналитический центр «КОПЬЕ ПЕРЕСВЕТА»
Выпуск № 2 / впервые опубликовано в газете «Завтра» 18.07.2013
Андрей ФУРСОВ. ДВЕ ВОЙНЫ
Память, герои, уроки
70 лет назад развернулось одно из главных, если не главное сражение ХХ века — Курская битва, завершившая перелом в Великой Отечественной, а тем самым и во Второй мировой войне. 100 лет назад Первая мировая война еще не началась, но ее пролог — Балканские войны — уже был написан, а те силы, которые стремились развязать эту войну, уже далеко продвинулись на этом пути: масло еще не разлили, но уже купили и постепенно наклоняли бутыль.
Две войны — две германские, две мировые. Они сыграли огромную роль в истории. А в их истории огромную, решающую роль сыграла Россия, как бы она ни называлась. В следующем году будет столетие начала Первой мировой войны, и о ней уже сегодня много пишут, в том числе и у нас. Вспоминают героев этой войны, ход боевых действий, эпоху. Восстанавливается историческая память, и это, конечно же, хорошо. Нехорошо другое: уже сейчас видно, что намечается тенденция противопоставления Первой мировой — Великой Отечественной. Оно развивается в контексте противопоставления Российской империи как чего-то положительного — Советскому Союзу как чему-то отрицательному.
Сегодня можно с уверенностью сказать: попытка героизации белого движения, использования "поручиков Голицыных и корнетов Оболенских" в качестве оргоружия против красного периода нашей истории провалилась. Более чем вероятно, что под лозунгами восстановления "исторической справедливости" и т.п. будет предпринята попытка использовать в качестве антисоветского оргоружия Первую мировую, как минимум уравняв ее по историческому значению с Великой Отечественной.
И это будет ложь. Для России, для русских и для мировой истории значение двух этих войн несопоставимо.
В 1914 г. Вильгельм II и немцы не ставили, в отличие от Гитлера, задачу стирания русских из истории — физического уничтожения одной половины русских и культурно-психологического (т.е. оскотинивания) — другой. Ставки в Великой Отечественной были неизмеримо и несравнимо выше, чем в 1914 г. — быть или не быть России вообще, и уже поэтому ни о каком уравнивании двух войн речи быть не может, при всем уважении к памяти павших на обеих войнах. Я уже не говорю о том, что геройствовал и погибал русский солдат на полях Первой мировой не столько за русский интерес, сколько за кошельки англо-американских и французских банкиров, у которых самодержавие Николая II было почти по уши в долгах. Это — во-первых.
Во-вторых, первая германская для России окончилась поражением и распадом государства. Из Великой Отечественной СССР вышел не просто победителем, но одной из двух сверхдержав — на фундаменте Победы СССР просуществовал почти полвека, но и РФ существует только потому, что до сих пор не удалось разрушить этот фундамент.
В-третьих, две войны — четкие иллюстрации того, что в одном случае (Российская империя) мы имели больное общество, в другом (СССР) — здоровое. Как только в 1915–1916 гг. был выбит старый офицерский корпус, рухнула армия, а вместе с ней — самодержавие, государство. Заменить офицеров как персонификаторов модального типа личности (а его нужно-то 7–8% населения) оказалось некем. В 1941 г. был выбит довоенный офицерский корпус, рухнула армия, потеряв миллионы пленными. Но уже через полгода другой, вновь созданный офицерский корпус, другая армия нанесли поражение вермахту под Москвой: в 1930-е годы был создан тот самый модальный тип личности, советский человек, который и вышел победителем в войне, расписавшись на рейхстаге.
Тему принципиальных различий можно продолжать долго, но едва ли стоит это делать в короткой заметке. Здесь имеет смысл сказать о другом — о важном уроке Первой мировой. Ту войну проиграло олигархизированное, коррумпированное самодержавие, превратившее Россию в финансово-зависимый сырьевой придаток Запада, придаток с заметно ограниченным суверенитетом. В острой ситуации царя свергла великокняжеско-генеральско-буржуазная олигархия (при содействии британцев), т.е. представители 200–300 семей, правивших (как им казалось) Россией. Объективно олигархия сыграла роль "пятой колонны", и История — прежде всего руками имперски настроенной части большевиков и военных Генштаба — вышибла ее из страны. Объясняя причины успеха СССР во Второй мировой войне, Черчилль заметил, что в отличие, например, от той же Франции, в СССР в канун войны была ликвидирована "пятая колонна". Да и с агентурой, добавлю я, как влияния, так и нелегальной не церемонились, действуя "по законам военного времени и правилам поведения в прифронтовой полосе".
История мировых войн показывает: у семейно-олигархических систем нет шансов победить. Да, они сдают "главных начальников" или свергают их, рассчитывая откупиться их головами и продлить свой "пикник на обочине" Истории. Напрасные надежды: их головы слетают вслед "главному начальнику". Первая мировая в России продемонстрировала это с предельной ясностью. Этот урок Первой мировой, по контрасту с победным уроком Великой Отечественной — "добрым молодцам урок", если, конечно, они не идиоты (в греческом смысле этого слова: человек живет так, будто окружающего мира не существует). Этот урок, как и священную память о наших павших на обеих войнах, мы должны помнить, воздавая должное нашим героям Первой мировой и не позволяя никому принижать значение героев Великой Отечественной и Победы — нашей Победы — в ней.
Константин Черемных. СЛАБИНКА
Как готовят «русскую весну»
В Национальной стратегии публичной дипломатии США (2007), исполнителями которой являются Госдеп, Агентство США по международному развитию (USAID), военное и разведывательное сообщества, есть термины "группа влияния" и "уязвимая среда". Первый термин в странах-мишенях — это "удобная" часть госаппарата, законодателей и журналистов. Она определяется не достатком, а мышлением: кто считает свою нацию неполноценной перед Западом, тот более податлив (cooperative). "Уязвимые среды" в стране-мишени тоже определяются не доходом, а градусом недовольства властью.
Команда, делегированная в РФ гарвардской программой "Интернет и общество" в 2009 г. (ранее изучавшая Египет и Иран), выявила целый ряд уязвимых сред: малый бизнес, офицеры, дольщики… Попутно гости (глава миссии Брюс Этлинг — экс-посланник USAID в Кабуле) установили "деловые отношения" с петербургским филиалом податливой Высшей школы экономики (НИУ ВШЭ). А на презентации доклада гарвардцев в Институте мира в США оказался "человек из народа" Алексей Навальный.
Доклад гарвардцев устарел: ротация в Минобороны и налоговые поправки сократили потенциал несогласия, нужный сценаристам "русской весны". А Эдвард Сноуден просветил весь мир о том, что Интернет — рутинный инструмент разведсообщества.
Но 27 июня 2013 г. законопроект о реформе РАН в одночасье создал новую уязвимую среду — ученых. Не потому, что он одним посулил высокие оклады, а других лишил самостоятельности. В законе было словечко "ликвидация" — для чиновника рутинное, а учеными воспринимаемое как оценка их труда властью. Чтобы доказать чиновнику важность своего труда, необходим общий язык с ним. Но академики измеряют свой результат числом открытий для целей страны, а министр Ливанов, в 2009 г., задумавший реформу вместе с Сергеем Гуриевым (тем самым, который пристроил Навального в Йель), меряет его цитируемостью и "торгуемостью" на глобальном рынке. Наука — про Фому, а закон — про Ерему. И у Фомы нашлись советчики.
Ольга Голодец, экс-подчиненная изобретателя залоговых аукционов Михаила Прохорова по "Норникелю" и участник экспериментов НИУ ВШЭ по внедрению новых образовательных стандартов, от имени правительства представляет закон Госдуме. А телеканал РБК-ТВ того же Прохорова, вложившего миллиард долларов в строительство спортивных сооружений в Нью-Йорке, но не нашедшего и десятой доли таких средств для поддержки молодых ученых, подсказывает ученому Фоме, что делать — валить из страны: в лучшем западном мире его-де поймут и обласкают.
Слово "блицкриг" озвучили первыми не левые, а либеральные блоггеры. Они же зорко углядели выбор времени для реформы. Почему летом? Чтобы прошло втихую. Вывод для читателя: ага, власть боится!
Власть — это кто? Сначала писали о "блицкриге Медведева". Но канал Прохорова подсказал: это всё Ковальчук. Значит, кооператив "Озеро", значит — Путин. Дальше — параллель с Минобороны, значит, а) реформа — ради дележа недвижимости (вот и Голодец о ней говорила), б) делят не просто чиновники, а силовики. Путин уже выслушал Фортова; ему доверены и научные, и хозяйственные полномочия, о ликвидации речи больше не идет. И что — "друзья народа" замолчали? Куда там! Они констатируют "кромешность времени", из которого "эволюционными шагами не выйти", и подтягивают сбоку довод: "В ситуации со Сноуденом Путин испугался".
Вот она, классическая право-левая игра (right-left game): ученым-коммунистам говорится, что президент "поддался США", ученым-либералам — что их сожрут алчные силовики, а всем вместе (по трафарету стран-мишеней) — что власть ничтожна, а равнодушие позорно.
Но как же эту власть, с ее планами индустриального и военного возрождения, угораздило подставиться под такую игру? Какую слабинку у нее углядели опытные мастера по возбуждению "брожений"? Вспомним другие федеральные законы со ссылками на мировую практику. Закон №122 о монетизации льгот, законы "О техническом регулировании", "О госзаказе", наконец, на практике невыполнимый Градостроительный кодекс. Что у них общего — кроме того, что некоторые из них сочинялись партнерами USAID? Все они исходят из презумпции виновности управленцев. Из догмы о том, что подчиненные "тырят" дотации, раздают подряды "своим", умыкают земли.
Из презумпции виновности академиков возникла и идея ликвидации РАН, а личные интересы подтянулись потом, как и к вышеназванным законам. Слабинка власти хорошо изучена. Давно известно, кому из вполне порядочных должностных лиц можно "впарить" рецепт, парализующий любую работающую систему, а кто — особенно из юристов по образованию — клюет на "антикоррупционную" наживку. Подобным образом уничтожались все несущие конструкции государства: образование, здравоохранение, РАО ЕЭС, реформы, направленные не на созидание, а на разрушение всего того, чем был силен СССР.
Андрей КОБЯКОВ. С РЕЦЕССИЕЙ ВПРИКУСКУ
Экономический спад и либеральные министры
Недавно мы стали свидетелями пересаживания чиновников за столом экономической политики по часовой стрелке, как в сцене "Безумного чаепития" из "Алисы в стране чудес". В результате новым министром экономики стал А.Улюкаев, главой Центробанка — Э.Набиуллина, а ее место помощника президента в Кремле занял бывший глава Минэкономразвития А.Белоусов.
Посмотрим, в каких условиях они приступают к своим новым обязанностям.
Темпы роста ВВП России (все цифры здесь — к аналогичному периоду предыдущего года) обвалились за год практически в три раза — с 4,8% в I квартале 2012 года до 1,6% в I квартале 2013 года, причем, что характерно, катастрофическое падение темпов произошло на фоне рекордных цен на нефть и стабильно высоких мировых цен на основные сырьевые товары. Перед нами очевидный кризис той сырьевой модели российской экономики, за счет которой мы кормились (иногда худо-бедно, а в иные годы и весьма неплохо) в течение последних двух десятилетий.
В структурном плане экономическая динамика выглядит еще более удручающе.
Если инвестиции в основной капитал (основа нашего будущего роста) по итогам I квартала практически остановились, то по итогам пяти месяцев этого года они уже продемонстрировали падение на 0,4% (предварительная оценка). Заметим, что в январе-мае 2012 года (то есть год назад) капитальные вложения в основные фонды демонстрировали рост на 14%.
Хотя рост промышленного производства за январь-май выведен Росстатом на уровне статистически неразличимых 0,2% (год назад они составляли 3,4%), обращает на себя внимание падение грузооборота транспорта на 0,9%. При отсутствии статистических ухищрений (вроде занижения реального роста цен) эти два показателя тесно коррелируют между собой (так, в первые пять месяцев год назад темпы роста грузооборота в точности совпадали с темпами роста промышленности и составляли те же 3,4%). Глядя на нынешнее расхождение в темпах (+0,2% и -0,9%) и учитывая, что грузооборот исчисляется в натуральных показателях, которыми сложнее манипулировать, есть основания предположить, что в целом в промышленности отмечается уже не стагнация, а практически идет полным ходом спад.
По итогам января-мая экспорт из РФ упал на 4,2%, при этом импорт вырос на 5,3%. Что это, если не следствие вступления России в ВТО?
Что же на этом фоне говорят ключевые чиновники от экономики?
Новый глава Минэкономразвития г-н Улюкаев утверждает: "В техническом смысле рисков рецессии нет. Я считаю, не будет рецессии, конечно". (Отметим, что с не меньшим рвением отрицают угрозу рецессии и Э.Набиуллина, и первый вице-премьер И.Шувалов). Про оную угрозу еще с начала года неоднократно говорил бывший глава МЭР А.Белоусов — в итоге он в результате пересаживания за чайным столом оказался в уютном кресле, но… без чашки (без реальных властных полномочий).
Вряд ли стоит надеяться, что оперившиеся птенцы, вылетевшие из гайдаровского гнезда, станут бороться с тем, чего они старательно не замечают.
Ставку Улюкаев, судя по его высказываниям, делает на приток иностранных инвестиций. Эта либеральная мантра звучит все годы реформ, а инвестиций этих — с гулькин нос, да и то преимущественно портфельных или в форме кредитов. Между тем, гораздо важнее было бы остановить достигший чудовищных размеров вывоз капитала их России как частных, так и по государственным каналам (механизм Стабфонда) — и одновременно резко увеличить масштабы государственных капиталовложений, прежде всего в инфраструктуру. Но решительных шагов в этом направлении от Улюкаева вряд ли можно ждать.
Как, впрочем, и амбициозных планов. Если В.В.Путин в своих программных заявлениях настаивал на необходимости выхода на показатели роста экономики в 5-5,5% (именно эти показатели могут обеспечивать социальную стабильность и чаемый подъем благосостояния наших граждан), а правительство (в том числе бывший министр экономики) несколько месяцев назад в качестве ориентира озвучивали более скромные 4-4,5%, то новоиспеченный глава МЭР в качестве желанной цели указывает уже на 3%.
Весьма осторожно формулирует Улюкаев проблему роста тарифов естественных монополий. Он обещает отойти от формулы "инфляция плюс" (то есть от многолетней практики, когда тарифы монополистов повышались темпами, в разы превышающие темпы общего по экономике роста цен, и служили, по сути, главным мотором инфляции) и повышать тарифы "просто по инфляции". Это, конечно, отрадный "концептуальный сдвиг" (хотя надо еще посмотреть, удастся ли ему преодолеть отраслевой лоббизм монополистов). Однако в нынешней ситуации, когда экономика вползает в полномасшабную рецессию, нужно было бы просто пойти на замораживание этих тарифов — как это сделало в свое время правительство Е.Примакова, обеспечившее (в том числе за счет этого) более чем 17%-ный рост российской промышленности в посткризисном 1999 году.
Наши либералы не способны решиться даже на элементарные меры оживления экономической активности, применяемые во всем мире, — например, такие, как смягчение денежно-кредитной политики. Набиуллина в своих первых заявлениях на посту главного банкира фактически отвергла возможность каких-либо радикальных шагов в этом направлении, обещав продолжить сложившуюся линию поведения ЦБ РФ. А что касается Улюкаева, то он заявил буквально следующее: "Фундаментально сейчас, мне кажется, нельзя решить какие-то экономические проблемы посредством снижения ставок".
Наши либералы — самые либеральные либералы на свете. А потому рецессия нам гарантирована.
Шамиль СУЛТАНОВ. ПОСЛЕ ПЕРЕВОРОТА
Одним из последствий июльского военного переворота в Египте стало существенное углубление системного кризиса в стране. За последние две недели погибли свыше 80 человек и более 1500 оказались раненными в результате столкновений по всей стране.
Сотни сторонников свергнутого президента М.Мурси собрались перед штаб-квартирой республиканской гвардии. Утром 8 июля, после того как по "братьям" был открыт огонь на поражение, начались столкновения с армией.
Военные занервничали. Подъезды к Каиру были перекрыты, на главных магистралях появились блокпосты с колючей проволокой. Спецподразделения армии и полиции взяли под усиленную охрану госучреждения.
Тем не менее, генералы не могут пока пойти на широкомасштабное применение военной силы. Лояльность значительной части рядового и младшего офицерского состава руководству вооруженных сил достаточно сомнительна.
Партия свободы и справедливости, политическое крыло "Братьев-мусульман", обратилась к международному сообществу: "Мы призываем мировое сообщество, всех свободных людей вмешаться, пресечь убийства и не допустить появления новой Сирии". С осуждением переворота в Египте выступили ХАМАС, правительства Ирана и Турции.
Лидеры "Братьев-мусульман" призвали начать общенациональные акции протеста. Однако в связи с началом священного месяца Рамадана вывести на улицы миллионы египтян, как это было в январе-феврале 2011, года им пока не удается.
Назначенный генералами временно исполняющий обязанности президента Али Мансур издал декларацию, предусматривающую создание комитета по внесению в Конституцию поправок. Затем новый Основной закон страны должен быть вынесен на референдум. В случае его одобрения состоятся выборы в парламент, который примет решение о сроках президентских выборов.
Однако эта декларация была отвергнута не только "братьями", но и коалицией либеральных и светских организаций.
Главой "переходного правительства" был назначен Хазем аль-Беблауи. Он признал, что его кабинету будет трудно добиться существенной поддержки народа и удовлетворить ожидания всех слоев населения. "Братья" отвергли предложение принять участие в формировании нового кабинета.
Между тем, экономическое положение страны продолжает быстро ухудшаться. Производство снижается, местная валюта обесценивается, бензин продается с перебоями, с прилавков исчезают основные продукты питания, включая хлеб.
Администрация Обамы отказалась считать отстранение Мурси военным переворотом. Кремль же считает, что в Египте произошел военный переворот и от власти был отстранен законный президент страны.
Каковы предварительные выводы в отношении ситуации в стране?
Во-первых, египетская революция после июльского переворота перешла в свою третью, основную фазу.
Каждая действительная революция продолжается в среднем 15-20 лет. Например, Великая французская революция началась в 1789, а завершилась в 1814 году. Начало Великой Октябрьской революция приходится на 1917 год, а завершение — на 1936 г. Китайская революция — это 1949 — 1966 гг. И каждая такая революция в основном проходит 7 основных стадий циклического развития со своими подъемами и спадами. Это предстоит и египетской, а точнее, арабской революции.
Во-вторых, "Братья-мусульмане" — самая массовая организация не только в Египте, но и во всем арабском мире, потерпела временное поражение, потому что не была подготовлена именно к революции, к ее парадоксальным политическим поворотам.
Есть определенные законы революции, которые нельзя игнорировать. Например, первый закон — "не играйте в революцию!". Революция — настолько сложное явление, что требует предельно ответственного отношения, поскольку речь идет о судьбах миллионов людей. А "братья" именно играли, не выдвинув стратегии преодоления национального кризиса, провозглашая противоречивые лозунги, раскалывая свою социальную базу, проводя непоследовательную внешнюю политику.
Следующий закон. Революция требует безусловного учета основных требований масс. Десятки миллионов египтян, например, во внешнеполитической сфере требовали разрыва Кэмп-Дэвидского соглашения, выхода страны из сферы влияния США, всемерной поддержки палестинцев. Ничего этого сделано не было.
Еще один закон: необходимо принципиальное, ясное отношение к врагам революции. Считать, что таких врагов нет — значит, проявлять преступную близорукость. Но сейчас лидеры "братьев" сами убедились, что нет единого египетского народа, а его контрреволюционная часть уже требует отдать под суд и Мурси, и руководство "братьев" и начать репрессии против миллионов их сторонников.
В-третьих, в условиях, когда невозможно остановить развитие системного кризиса, объективно начинается накопление потенциала революционного радикализма. И это может привести к гражданской войне. Тогда ситуация в Египте будет в чем-то похожа на алжирский вариант.
Но есть ведь еще один закон: каждая революция — уникальна, и у каждой своя судьба.
Маринэ ВОСКАНЯН. НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС
Где проходит линия раскола общества
Тема протестных выступлений в России уже полтора года не сходит со страниц СМИ. И хотя рассуждения о "восстании среднего класса" продолжаются до сих пор, многим практически сразу было ясно — никакой средний класс в России не способен создать реальную волну уличных протестов, к тому же связанную с насилием. Любой флэшмоб с ленточками при угрозе собственной физической безопасности рассасывается по кухням, кафе и любимым Фейсбукам.
И тут надо вспомнить, что, кроме Болотной площади, вызывало в Москве массовые митинги протестов. Это была Манежная площадь и футбольные болельщики после убийства Егора Свиридова. Новостная лента последних недель только подтверждает: реальный раскол в обществе сегодня способен создать не мифические проблемы среднего класса, а национальный вопрос.
На слуху бунт в Пугачеве, где после убийства чеченским подростком местного жителя население перекрывает дороги и требует депортации из города чеченцев; история с избиением депутата ЛДПР Худякова дагестанцами. И нет никаких сомнений, что подобные события будут повторяться и впредь. Потому что никакой внятной национальной и региональной политики выстроить не удалось. Само собой сложилось то, что сложилось: как те, кто приезжает с российского Кавказа, так и мигранты из ближнего зарубежья не интегрируются в российское общество, а пытаются жить в нем по своим правилам. Которые иногда называют "традиционным укладом", но правильнее назвать "неоархаикой". Конфликты между такими гостями и местным населением будут возникать неизбежно. При этом основной деталью почти всех подобных историй является уверенность населения (и небезосновательная) в том, что если ситуация не получит огласки, не будет сопровождаться явным общественным недовольством, митингами и "не напугает начальство", то дело будет замято, виновники либо затеряются, либо отделаются благодаря помощи диаспоры минимальным наказанием.
Подогревают ситуацию и СМИ: любое криминальное происшествие с межнациональным контекстом является заведомо более "жареным", чем аналогичная драка или поножовщина среди местного населения, и привлекает большее внимание аудитории. А если уж оно вызвало какую-то общественную активность и митинг — теперь оно гарантированно займет первые строки в новостных лентах, особенно в тех СМИ, которые "оседлали" протестную тему. С какой скоростью всюду появилось фальшивое видео о колонне БТР-ов в Пугачеве, символизирующее неспособность власти справиться с проблемой без применения силы — и уже неважно, что оно оказалось подделкой. Суть перепостов, подогревающих эмоции аудитории, в том и состоит — вызвать мгновенный эффект, поэтому его сразу и разместили первым делом именно "оппозиционные" СМИ и блогеры.
Такие истории являются лакомым куском для любого, кому нужно "разогреть" население и делегитимизировать в его глазах власть. Реальная нерешенная проблема порождает и будет порождать ситуации конфликтов и насилия, что, в свою очередь, вызывает закономерную ответную реакцию общества. В отличие от столичной богемы, раз в полгода выходящей пофрондировать на бульвары, основным двигателем протестов на почве межнациональной напряженности будут выступать жители региональных населенных пунктов, и мотивация выйти, на улицу в ситуации, аналогичной пугачевской, у них гораздо выше.
Обратить внимание можно и на то, что к месту любого локального межнационального противостояния всегда оперативно выдвигаются представители разнообразных националистических организаций с привычными лозунгами о России для русских, отделении Кавказа и закрытии границ для мигрантов. В свою очередь, с другой стороны на ту же идею работают этнонационалисты и религиозные радикалы самых разных национальностей, также использующие идеологию отделения от России.
В то время как реальным решением проблемы является простая, но недостижимая, тем не менее, вещь — неукоснительное соблюдение закона для всех и реальная борьба с коррупцией. Вместо этого латание каких-то дыр, если и начинается, то лишь постфактум. Проверки документов в Пугачеве начались лишь после волнений, а некоторые лица без регистрации в ответ на просьбу предъявить документы бросаются на сотрудников полиции с вилами, вынуждая тех в ответ применить оружие. Те, кто избил депутата Худякова, не только оказывают сопротивление при задержании, но и при опознании угрожают потерпевшему и его семье расправой. Все это только показывает, как запущена ситуация.
Высокие чиновники традиционно призвали сохранять спокойствие, воздержаться от антиконституционных требований и напомнили, что у преступников нет национальности. Все это замечательно, но если такие лозунги не сопровождаются реальным наведением порядка, они только будут играть на руку оппонентам-националистам и сепаратистам. Мол, власть только отговаривается дежурными фразами, а до вас и того, что вас убивают, ей дела нет. И не надо тогда удивляться, если такие идеи будут становиться популярнее, — особенно, когда они так подогреваются СМИ и Интернетом.
Государство своим бездействием в решении проблем с мигрантами и диаспорами создает сразу два уязвимых места: первое, это собственно саму почву для возникновения этнических конфликтов, а второе — рост недоверия населения власти и правоохранительным органам.
Однако помимо технического решения — собственно борьбы с коррупцией и равенства всех перед законом, проблема мирного сосуществования разных народов в рамках одного государства имеет и идеологический аспект. Социологические опросы показывают, что пока еще большинство россиян на вопрос "Кто вы?" отвечает сначала "гражданин РФ, россиянин, житель России", и только на втором месте стоит уточнение своей национальности. Однако то "наднациональное", что объединяет жителей страны, должно быть всем понятно. Сейчас имеет место скорее постсоветская инерция, ведь внятной для общества идеологии — куда идет Россия, какое общество она создает, какие ценности объединяют наше общество, делая нас единой страной — четких ответов на это никто не дал. А без этих ответов узконациональное самоопределение выглядит более внятным ориентиром. Более того — без ответов на эти вопросы нельзя говорить о полноценном евразийском интеграционном проекте.
Если государство не найдет эффективных мер для разрешения всех этих вопросов, оно сделает большой подарок и тем, кто извне заинтересован в геополитическом ослаблении нашей страны и поддержит любые внутрироссийские конфликты. Ведь идеи отделения от России и изоляции от соседей части ее регионов имеют своей мишенью как территориальную целостность РФ, так и идею евразийской интеграции. В случае роста популярности таких настроений потенциальные геополитические ущербы стране грозят куда более масштабные, чем от невнятных "революций офисного класса".
