Что правильно и естественно. Только одновременно запретила и упоминание о вине и ответственности польских нацистов и польского режима 20-30—х годов. И по прежнему заявляет, что нынешняя украинская власть – ее друг и союзник в борьбе против общего врага – России.
И запретила упоминание словосочетания «польские лагеря смерти».
Никто не задумывается, что Освенцим – это польское название. И лагерь, который немцы называли Аушвиц, был построен не ими, а поляками: поляки строили будущие лагеря смерти, чтобы отравлять туда коммунистов, социалистов и демократов.
Да, Волынская резня была преступлением украинского нацизма, который сегодня поддерживают и оправдывают страны Западной коалиции.
И Польша права, называя его геноцидом. Но только никто не вспоминает, что преступления Волынской резни – возникла не на пустом месте – а были ответом на польскую политику «пацификации» на территории Западной Украины, политику, которая сама была как минимум близка к геноциду – украинские земли заселяли польскими «осадниками», жгли дома украинцев, выдавливали и переселяли украинское население с их земель.
Зачистке подвергались сотни сел Западной Украины.
Концлагерь в Берёзе-Картузской был создан поляками задолго до того, как немцы начали строить свои лагеря. Да и Освенцим – название польское. И начал он строиться еще до войны Польши с Германией. Но — в тех же целях и по разработкам немецких союзников.
Ничто из этого не оправдывает ни преступления бандеровцев, ни преступления нынешнего украинского режима. Но делать из той Польши безвинную жертву украинского (да и германского) нацизма – это все равно, что называть солдат рейха, погибших в Сталинграде, «безвинными жертвами войны».
Диктатура Пилсудского второй половины 20-х, первой половины 30-х годов многим походила на диктатуру Гитлера. Разница, пожалуй, была в том, что если формально Гитлер пришел к власти в рамках «демократической процедуры» , то Пилсудский захватил власть в результате военного переворота: собрал верные части и двинулся на Варшаву.
Польский режим «санаций» Пилсудского — это запреты политических партий, антикоммунизм, пропаганда «кризиса демократии», политические процессы над оппозицией, концентрационные лагеря, избиения демонстрантов, ограничения свободы печати и собраний, антисемитизм, милитаризация общества, интернирования без судебных решений. внесудебные расправы.
В Польше существовал, в общем-то, такой же фашистский режим. Как и в Германии – с поправкой на традиционную польскую безалаберность.В Германии только права рабочих получше защищены были. И это была схватка между двумя фашистскими государствами. При этом Польша, по сути дела, с 1920 года вела постоянную приграничную войну с нами, чего Германия не делала.
Современные польские националисты при этом стараются подчеркивать разницу своих предшественников той эпохи с нацистами украинскими и видят ее в том, что если последние сотрудничали с гитлеровцами, то они, поляки, против него боролись – и кивают на Армию Крайову.
Да, она была. Да, она героизировалась – даже во многом в Народной Польше – но именно поэтому о ней никогда не говорили всей правды.
То, что называли Армией Крайовой, было остатком польского фашистского режима, подчинявшимся «правительству в изгнании», то есть преемникам диктатуры Пилсудского. Это военное образование было очень разнородным подразделением, но значительная ее часть, ее костяк были польские нацисты, были тем же самым, чем являлись отряды бандеровцев на Украине.
Разницы никакой нет. Украинские и польские нацисты резали друг друга, но еще больше уничтожали мирное население: украинские – польское, польские – украинское. И та часть Армии Крайовой, которая собрала нормальных людей, которые реально хотели сопротивляться немцам, она потом вошла в Войско Польское, после освобождения — расходилась по домам, объединялась с нами, а вот тот нацистский костяк, наследники Пилсудского, они вели против освободителей борьбу.
Те историки, которые занимаются изучением боевых отрядов в Польше, признают, что последние «немножко воевали против гитлеровцев и, в основном, против нас».
Армии Крайова не столько воевали против оккупационной нацистской власти, сколько «готовилась к восстанию», когда рухнет Третий Рейх. То есть они не воевали с Гитлером – они ждали, когда Гитлера разобьют другие, а они – «восстанут», присваивая себе чужую победу.
Антисемитская, националистическая в массе своей, ждавшая освобождения своей страны — ценой чужих жизней. Для нее всегда существовала концепция «двух врагов», и она выжидала, когда обескровленные войной Германия и СССР, по мнению ее идеологов, должны будут утратить возможность к дальнейшим военным действиям, что позволило бы польским нацистам АК при поддержке Великобритании и США поднять «победоносное общенациональное восстание».
Формально максимальная численность Армии Крайовой насчитывала до 400 тысяч человек, только ее руководство постоянно отказывалось от ведения партизанской войны, в 1942 году полностью, в 1943 – старалось ее минимизировать и не вступать в боевые столкновения с немцами. Стратегический план «Буря» предполагал, что отряды Армии Крайовой перейдут к прямым боевым действиям против немецких войск, только когда те будут разбиты Красной Армией и будут отступать под ее давлением, а представители Армии Крайовой начнут входить в контакт с Красной Армией с тем, чтобы объявить себя законной властью на освобожденной ей территории.
Из 400 тысяч Армия Крайова в своих 60-ти партизанских отрядах имела порядка одной десятой, а основная часть никогда не вела активных действий и состояла из «ополченцев», которые должны были ждать «часа Х». При этом категорически не допускали в свои ряды евреев и, по многим данным, уничтожали еврейские партизанские отряды, выдавая захваченных в плен евреев немцам.
По данным специалистов, Армия Крайова уничтожила немецких оккупантов заметно меньше, чем убила советских солдат, и меньше, чем уничтожила нацистов в несколько раз уступавшая ей в официальной численности просоветская Армия Людова. Просто Армия Людова – сражалась, а Армия Крайова – готовилась взять власть, когда врага разобьют другие.
Начиная примерно с 1922 года, Польша постепенно отдалялась от Франции, с которой имела союзный договор, и переориентировалась на Германию, что стало особенно явным после прихода к власти Гитлера. Германия стала привлекательна для Польши тогда, когда там установился фашистский режим – по сути, довольно родственный польскому режиму второй половины 20-х гг.
Разделившие власть после смерти Пилсудского в 1935 году Замковая группа и Правая санация практически взяли курс на все большее сотрудничество с Германией, нацистские советники и инструктора помогали строить польские концлагеря, иногда становившиеся точными копиями нацистских.
Во второй половине 30-х гг. Польша выступила как союзница Германии в Европе, поддержав ее позицию в ситуации Мюнхенского соглашения и совместно с Германией разделив Чехословакию. А затем, как известно, аннексировав часть Литвы, которая была спасена от польского завоевания лишь в результате защиты со стороны СССР.
Да, нынешняя Польша права, осуждая украинский нацизм и его преступления. Но при этом она хочет забыть либо оправдать польский нацизм и его преступления. Официально признавая себя преемницей довоенной Польши 30-х годов. То есть официальным преемником польского фашизма той эпохи.
Поэтому, когда журналисты удивляются проходящим в Польше молодежным вечеринкам, проходящим под нацистской символикой – они удивляются напрасно. В этом — в нацизме и союзе с гитлеризмом – была суть той довоенной Польши, наследником которой считает себя нынешнее польское государство. А их ссора 1939 года, дорого обошедшаяся польскому народу, была лишь эпизодом, кровавой схваткой двух преступных хищников, передравшихся между собой в ссоре над планами по разделу будущей добычи. Ровно как и боевые столкновения между нацистами бендеровского толка и нацистами из Армии Крайовой.
И еще один значимый момент: если 400 тысяч поляков, «копивших силы», пока антифашисты разных стран сражались с наицстами, и числят себя формально борцами с Гитлером, то почти полмиллиона поляков ему просто служили в тех или иных организациях оккупационной власти – от прямой службы в вермахте до службы в т.н. «синей полиции».
