Как относиться к тому, что в некоторых постсоветских странах отменяют кириллицу?
Ничего хорошего в этом нет. Кириллица — это наши родные буквы, священные буквы славянской православной цивилизации. Как, кстати, и глаголица.
Но вопрос в том, чем мы привлекательны с точки зрения нашей культуры, языка, письма для других постсоветских народов сегодня? Мы тяжело переживаем, что от нас отворачиваются, но что мы сделали, чтобы это было не так?
Один татарский националист сказал: «раньше мы брали Пушкина, Достоевского и Толстого, и говорили — вот этого мы не можем. Поэтому мы следуем за русскими. Но когда сейчас нас заставляют брать учебник маркетинга, переведенный на русский с английского, и изучать его — этого мы не понимаем. Если вы нам дать американскую технологию, мы ее можем и с английского перевести. Вы, как посредники европеизации и модернизации нам, татарам, не нужны».
Это правильно. Если заниматься этим убогим подражанием Западу, который доминирует в нашей эпистеме и образовании, если перевод этих подделок — обоснование, чтобы пользоваться кириллицей, то я понимаю татар.
Что нашими священными русскими буквами, созданными Кириллом и Мефодием, мы сами сегодня пишем? Что говорим на священном русском языке? Включим российское телевидение — если бы я был руководителем другой страны, я бы сказал — «пусть мой народ не знает этого языка, такие вещи он слышать не должен».
Современная российская культура, политико-информационная сфера — это абсолютный низ деградации. И мы хотим, чтобы этот кошмар — от которого русского человека тошнит, и ему стыдно за это — еще и переводили и читали другие народы?
Где русские гении? Нынешняя экономическая и политическая элита их забила. Она их не просто не выращивает, она закатывает в асфальт любого талантливого человека.
Соответственно, это вопрос не только к руководителям, которые запрещают кириллицу: это вопрос, в первую очередь, к нам. Что мы сами с кириллицей делаем, как ее используем, и что на великом кириллическом шрифте пишем.
Поэтому в данном случае надо винить самих себя. Не для того, чтобы кому-то понравиться, а чтобы стать теми, кем мы должны быть. Вернуть величие нашей культуры, ее величие, чистоту, идеалистичность, выйти из марева материалистической одержимости.
Мы просто одержимы материей. Настоящий материализм достиг нас после конца материалистической идеологии. Это вошло в наш быт. Сегодня все материалисты, даже идеалисты — для достижения своих целей.
Но кириллические буквы и этот грязный материализм не вяжутся между собой. Лучше пусть читают учебники по маркетингу на английском — это не священные тексты. Кириллический шрифт совершенно для других целей. Наш язык настолько глубокий, живой, нежный, тонкий, настолько непрагматичный и неутилитарный, настолько возвышенный, что использовать его для той низости, которая сегодня говорится и слушается, совершенно неправильно.
Кириллический шрифт — это величайшее наследие, драгоценность. Его надо не навязывать, а ценить и хранить, каждую букву продумывать и осмыслять.
И вообще надо пользоваться русским языком в священных целях. Надо вернуть священное значение нашего языка, нашей письменности. Огромное количество барахла, написанного на кириллице, лучше бы просто уничтожить, потому что это осквернение нашего языка.
