Этот комментарий начал возникать, когда все были уверены, что Бабченко мёртв. Теперь, после новостей от СБУ о «воскресении» журналиста-перебежчика, ситуация изменилась. Но всё равно — раз начали говорить об Аркадии, поговорим. Здесь много поучительного.
Я знал Бабченко, и он мне, честно говоря, был неприятен. Мы с ним какие-то дискуссии вели. Сначала я был настроен очень доброжелательно, как всегда ко всем журналистам, но он так агрессивно себя вёл в разговоре — просто хамски. Он вообще очень странный парень, с очень резкими, иногда неадекватными реакциями, на мой взгляд. У него, конечно, болезненное мировосприятие.
«Абрамсы», флаги НАТО — ну, у каждого человека свои тараканы. Кто-то под панка выбривает себе волосы и красит их в фиолетово-зелёный цвет, кто-то занимается БДСМ, а кто-то хочет под флагом НАТО проехать по Тверской. Поэтому я не сужу фантазии детей — это их личное дело.
Инсценировка убийства — это серьёзное политическое событие, которое надо оценивать именно так. Естественно, вчера, когда все думали, что Бабченко мёртв, первая мысль всех либералов была такова: «кровавый путинский режим достал Бабченко в Киеве, отомстил ему». Сегодня, после известий об инсценировке, обвинения в подготовке покушения не снимаются. Я не исключал бы такую версию: за этим мог стоять, конечно, не режим, а какие-то люди из ополченцев, которые помнили твиты Бабченко про Гиви, про Моторолу, про других своих боевых товарищей. Фронт проницаем. И люди перемещаются по обе стороны. Если можно убить в Донбассе Гиви и Моторолу, Дрёмова и Мозгового, то почему тогда нельзя Бабченко убить в Киеве? Почему по одним идёт злорадное хихиканье из либеральной среды, а по другому играется реквием? На войне как на войне — по обе стороны фронта. Бабченко вполне ощущал (ощущает?) себя солдатом в этой войне и вызывал адекватную ненависть, в частности тех бойцов ДНР и ЛНР, которые теряли своих товарищей и близких. Поэтому версию, что его могли приговорить из чувства мести и глубокой неприязни, я совершенно не исключаю.
Вторая версия пусть и инсценированного покушения — создание образа сакральной жертвы. Так всё в один ряд выстраивается! Почему провокацию надо было устраивать сейчас — после доклада про Боинг, перед встречей Нормандской четвёрки? Когда только что подписали «Северный поток-2», и Порошенко заявил — ни в коем случае Германии его подписывать нельзя, потому что это разрушает европейское единство»?
Я думаю, что так или иначе люди, подобные Бабченко, всё равно становятся фигурами на политической доске, жизнь которых находится под угрозой, которых можно в любой момент убить для того, чтобы обострить ситуацию в ту или другую сторону. Я — тоже такой человек. Я журналист, за спиной которого нет никого, кроме друзей. То есть убить журналиста Максима Шевченко — значит вот так поставить вопрос или вот эдак поставить вопрос. Поэтому в чём проблема-то? Все мы смертны.
Бабченко не вызывал у меня симпатий. Честно скажу, я не испытал потрясения, узнав про его казавшуюся вчера реальной смерть. Я испытал потрясение, прочитав скорбное заявление Михаила Федотова. Бабченко так радовался смерти Елизаветы Глинки! Он конкретно Глинку не упоминал, а говорил про рухнувший в Чёрное море самолёт, что там погибла обслуга режима. Как раз Лиза незадолго до того получила орден из рук Путина — вполне её можно было причислить в сознании Бабченко к «обслуге режима». Тем более, что она в Донбасс ездила, спасала там детей. Я помню, как мы горевали на панихиде Лизы Глинки, на каких-то страшных траурных мероприятиях. Можно было бы Федотову и воздержаться, честно говоря, от возмущения по поводу «смерти» Бабченко, если он так сильно радовался гибели твоей коллеги, которая была прекрасным человеком.
«Покойный» очень любил Израиль. Воспевал ЦАХАЛ, славил его людоедские действия, считал ЦАХАЛ образцовой армией, вообще очень любил похвалить Израиль и сказать, что там единственный на Земле центр мира. Так что у меня с ним много было расхождений. Ну, а убийства и покушения… Война есть война, что такого?. Все мы падём когда-нибудь на этой войне.
То, что какие-то хлопцы могли, прочитав очередные русофобские вирши Бабченко, посмотрев какую-нибудь его передачу, решить — «всё, достал г**дон», — этого я не исключаю совершенно, зная людей на месте событий. Активистов там не мало, поверьте. В Украине есть подполье, вполне антифашистское. Бабченко вполне зарекомендовал себя сотрудником такого режима, который многие украинцы считают фашистским и антинародным режимом. Он вполне был его идеологической обслугой. Поэтому история с покушением на Бабченко вполне могла быть в рамках диверсионно-террористической акции некого антифашистского подполья. Убийство известного, знакового журналиста, который является голосом киевского режима — нормальная террористическая акция в партизанской войне. Что тут такого эксклюзивного?
Политический террор — это политический террор. В ситуации войны и гражданской войны политический террор всегда возникает. Он возникал и в 1960 — 70-е годы. Тогда ранили Руди Дучке на знаменитой демонстрации, и из этого возникла «Rote Armee Fraktion» — Майнхоф, Баардер, которые сначала хотели победить мирными способами. Но потом всякие мирные способы неизбежно приходят к убийству полицейских и тех, кого повстанцы объявляют «свиньями и апологетами режима». Или «Красные бригады» развивались по такому же принципу. Или «Action directe» во Франции — праворадикальная организация (не только левые переходили к вооружённой борьбе). Или Ирландская Республиканская Армия, которая тоже убивала журналистов, которые, с их точки зрения, лгали о борьбе ирландского народа. Поэтому я совершенно не исключаю такой возможности и в событиях вокруг Бабченко.
Я рассматриваю ситуацию со всех сторон. Но в то, что Путин приказал убить Бабченко, я не верю ни одной секунды. Я думаю, что этот человечек меньше точки на карте для президента. Бабченко не представлял никакой угрозы, наоборот, он нёс порой просто такую запредельную чушь, что ФСБ даже, на мой взгляд, была заинтересована оставлять его в виде публичного говорящего идиота, которого всегда можно показать: «Смотрите, кто там в Киеве сидит — люди, которые радуются гибели самолёта, по которому скорбит вся страна». То есть таких людей, наоборот, надо беречь! Когда на стороне вероятного противника находятся люди, которые несут такую пургу, как Бабченко — с них надо пылинки сдувать.
Тут интересно и другое — личность самого Бабченко как некий симптом. Этот человек принимал участие в первой чеченской войне, служил в войсках связи. Принимал участие и во второй чеченской войне, притом не по призыву, а заключил контракт, и служил не только связистом, но даже в гранатомётном взводе. Потом был военным журналистом в таких федеральных газетах, как «Московский Комсомолец», на много работал на телевидении. А потом вдруг — такое перерождение. Что же это за генерация таких людей выросла, таких журналистов, которые способны так переметнуться, и так как-то искренне, страстно переметнуться?
Это очень просто. Есть же образ генерала Власова — коммуниста и советского генерала, который под влиянием обстоятельств и психопатических реакций, а также внешней вербовки стал антисоветским генералом, носил немецкую форму и перешёл на сторону врага. Во Франции генерал Моро, который был одним из революционных генералов, сподвижником Наполеона, потом руководил одной из армий коалиции, сражавшейся против Наполеона. Таких примеров масса. Если у человека нет внутреннего стержня, им движет психоз и страсть к авантюризму, то его судьба может быть вполне непредсказуема. Судьба — это вообще ведь нелинейная вещь. В годы ВОВ были же многие генералы, которым немцы предлагали сотрудничество, пили с ними чай и вполне корректно себя вели — Карбышев, например, который попал под Киевом в плен. Ну, что ему — дворянину Карбышеву — стоило перейти на немецкую сторону? И с ним разговаривали, предлагали. Нет, отказался, погиб в лагере. А Власов перешёл. В жизни каждого бывают такие моменты выбора. Просто я думаю, что только психопаты подвержены таким резким сменам и переменам всего образа мыслей и жизни, да и то, когда у них нет политического стержня.
Я совершенно не поклонник путинского правления — вы меня поймите. Я не ассоциирую Россию с Путиным, а Путина — с Россией. Я совершенно не считаю, что современный режим — это благо для Родины. Я человек левых взглядов, и я считаю, что благо для нас — это только советская власть. Новая, модернизированная власть народа. Поэтому я оценивают «дело Бабченко» вовсе не с властной стороны. То, что Бабченко ходил добровольцем на войну, не говорит для меня в его пользу. Я был против и первой, и второй чеченских войн. И люди, которые туда шли добровольцами, вызывали у меня чувство удивления, потому что мне казалось, что ими манипулирует та банда, которая захватила власть. Я не всегда так считал, прозрел в 1995 году, когда понял, что происходит. До этого тоже был подвержен психозу, что, «воюя с чеченцами, мы возрождаем Россию». Потом ясно увидел, что нас просто стравливают Коржаковы, Березовские, Ходорковские, Фридманы, Авены — нас, русских стравливают с чеченцами. И мои взгляды поменялись, я по-другому всё это увидел. Поэтому всегда считал Бабченко странным шизоидным типом с психопатическими реакциями. Как бы такой непризнанный поэт — вроде как Байрон, но ничего уровня «Чайльд-Гарольда» не написал. Бегал по всем войнам и искал, как говорится, славы. Ну, храбрый парень — вопросов нет. И нашёл свою славу, вот она к нему пришла. Слава предателя, провокатора и дурака.
Глава СБУ Василий Грицак заявил на брифинге, что журналист Бабченко жив, и вновь обвинил российские спецслужбы в планировании убийства Бабченко. Это просто нагнетание истерии перед чемпионатом мира по футболу, перед встречей Нормандской четвёрки на фоне всего остального. А про Аркашу, принявшего участие в провокации, могу сказать одно — был идиотом, идиотом и останется. Лишний раз доказал своим новым дебильным поступком, что он идиот. Ну, что делать? Бывают люди-идиоты. Сегодня нам приходится говорить о нём как о живом — как о живом кретине.
