О том, к чему ведет безотчетная вера в прогресс.
В наше время доминантным взглядом на историю стало представление о прогрессе — постоянном улучшении, накоплении, усовершенствовании общества, культуры, технологии. Это догма нашего времени, даже религия. Все толкование общественных процессов строится на некотором безусловном догмате прогресса.
Это представление основано на философском концепте — становлении.
Становление — это постоянное изменение. Прогресс придает становлению линейный характер и считает, что все идет только в лучшую сторону. Но само становление изначально оценивается как нечто положительное. Прежде, чем придать становлению характер прогресса, философия Нового времени реабилитировала становление.
Становление — это важный термин в философии Платона и Аристотеля, соотносившийся с понятием бытия. Бытие рассматривалось как вечное, неизменное, бессмертное, всеохватывающее, а становление — второстепенное. Поэтому у Платона представление о душе являлось попаданием вечной субстанции в мир становления. После пребывания в этом мире становления, считавшемся подлунным миром, душа возвращалась на свою онтологическую прародину — в бытие.
Христианская модель отрицает предсуществование души, отбрасывая первую половину платонического учения — выход из вечности, считая, что душа творится Богом.
Новое время решило радикально покончить с этим «половинчатым» представлением о душе, сказав, что души и вечности нет, есть только становление. Хорошее становление можно назвать прогрессом, плохое — регрессом. Становление всегда рассматривалось относительно бытия — бытие и было мерой становления. Об этом хорошо говорил румынский философ Константин Нойка: он разделял бытие, становление и становление-к-бытию». Так вот, становление-к-вечности — правильное, а само по себе — плохое.
Но если мы принимаем полностью только истину становления, мы с необходимостью отбрасываем бытие. Нет ни платоновской души, ни христианской. Философия нового времени утрачивает бытие вообще как некую референтную точку, и становление становится разнузданным.
Но чтобы не впасть в ужас от ликвидации бытия, необходимо смягчить стихию безумия. Вот для этого нужна идея прогресса, которая считает, что все становящееся хорошо. Постепенно процесс автономизации от бытия рано или поздно должен привести к элиминации (упразднению) любой формы идентичности. Латинское «identitas» — id est «это есть нечто» — онтологично, представляет собой бытие. Человек, который сохраняет идентичность, подражает бытию. Задача современной культуры — растворить саму себя, упразднить свидетеля, который знает о становлении как внешнем явлении.
Тогда субъект полностью растворится в процессе — будет один прогресс, а человек станет его функцией. Отсюда распыление сознания, предложение рассмотреть человека не как иерархическую структуру, а постмодернистски — провести его демократизацию, где каждый орган принимает свое решение, а человек становится тканью процесса и в конечном итоге должен быть заменен на что-то, что более соответствует становлению в чистом виде. Делез называл это «шизомассами» или «ризомой» (когда человек распыляется, и не имеет места нигде, кроме сетевой грибницы).
Но когда становление полностью поглотит бытие, некому будет сказать, что произошло. Когда человек перестанет быть человеком, не останется свидетеля, который скажет, что человека убивают — будут только потоки смс-сообщений и информационных агентств, утверждающие совершенно другую повестку дня, за которыми содержание процесса потеряется.
