Почему ни у одной из альтернатив проекту либералов-западников конца 80-х не было продолжения в 90-е. Почему у российского телевидения нет ни совести, ни души, ни мысли. Почему мы до сих пор живём в параличе 90-х.
С середины 1980-х Горбачев начал «Перестройку», окончившуюся трагически. Но в тот же период размораживались и различные направления мысли, культуры, которые в СССР находились под спудом. Одним из них было либеральное западничество, связанное с «отказниками» (в основном, евреями, которым запрещали выехать из СССР) — они создали свою культуру на границе, и стремились не столько в Израиль, сколько на Запад, в Америку. Именно они создали «чемоданную прослойку», которая уже не являлась советской, но еще не была западной. Это были носители либерального дискурса, их существование было подготовкой к эмиграции — в ожидании эмиграции проявились политические, интеллектуальные, экономические силы у «отказников», а с 1990-х уже и элита пребывает в этом «чемоданном настроении».
Впрочем, в тот же период на других флангах проявлялись не менее интересные течения, такие как общество «Память» (которое отказники называют не иначе как фашизмом и антисемитизмом). Но это было легитимное постсоветское явление — русские, выходящие из идеологии коммунизма, стали осваивать идеи (также неуклюже, как отказники осваивали либерализм — ранний либерализм был монструозным, послушать только в те годы Чубайса, Гайдара или Явлинского). Но столь же неуклюжим был консерватизм общества «Память». Хотя уже тогда среди тезисов «Памяти» было восстановление Храма Христа Спасителя, отказ от преподавания атеизма в школе и признание Царя Николая Второго святым. Но даже это в 80-е годы уже называлось «фашизмом».
Подъем русского самосознания (пусть в довольно искаженных и даже нелепых формах) был естественным — после падения коммунистической идеологии появились новые пути. Плюс, движение новых левых, которые пытались реформировать коммунистическую идеологию.
В тот период жадно воспринималась культура Запада и Серебряного века, публиковались Ахматова, Цветаева. При коммунистах мы, по сути, проспали весь ХХ-й век в культурном смысле — из-под полы читали Хайдеггера, Шпенглера в плохих переводах, были лишены важного сегмента западной и восточной культуры (ведь в ХХ веке весомая часть западной культуры была направлена именно на критику либерализма).
В музыке в конце 80-х стали появляться крайне талантливые композиторы, музыкальные группы на смену монструозным эстрадным исполнителям.
Тогда казалось, что при таком идеологическом многообразии Россия в 90-е годы должна была в политическом смысле представлять целую палитру взглядов — консервативных коммунистов, либералов, националистов, новых левых и, конечно, западноевропейская культура должна была отбить свои позиции. Это могла быть демократическая, но не догматически либеральная, не прозападная Россия. Там вполне могла бы реализоваться евразийская партия, и изменения происходили бы на фоне общего интеллектуального роста и аккуратных реформ (которые частично сохраняли бы социальную справедливость, частично выводили бы частную собственность). Это должно было обсуждаться на экранах.
Но в 1991-м году что-то пошло не так. Во-первых, демонизировали национализм (русский национализм сразу назвали фашизмом — Ельцина даже осудили за встречу с «Памятью»). Последовательный патриотический русский дискурс был маргинализирован и уничтожен — колоссальными усилиями, искусственным путем. Вместо националистов в свое время поставили Жириновского, который так 30 лет и шутит одни и те же шутки. Это пощечина нам всем. Выросли симулякры национализма и коммунизма.
В культуру после 1991-го года опять вернулось инфернальное, и кошмарная попса вытеснила пробивавшиеся ростки. Носители истины, искатели, журналисты превратились в механических роботов, медиамагнатов, и телевидение стало все больше отчуждаться от стихии социальных процессов.
Что же произошло в этом переходе от 80-х к 90-м? Из всей палитры была взята маленькая часть отказников, которая собиралась «валить из страны», к ним подключили мощь МВФ и экспертов с Запада, придали идеологии тоталитарный характер, в культуру запустили полутрупов, которые до сих пор живы. В 90-е годы над Россией стянулись грозовые тучи, которые до сих пор стоят, а небольшие лучики солнца быстро прячутся.
Мы оказались в интеллектуальной оккупации. Очень маленькая группа людей, тотальное меньшинство, узурпировала основные структуры и ввела жесточайшую цензуру на все, что не вписывается в эту модель.
Казалось бы, при Путине в первое время вздохнули, по крайней мере, не было сдачи позиций, восстанавливался имидж на международной арене — но показалось, поманило и опять застыло. Смотрим на парламент — опять те же монстры, либо новые, но не менее чудовищные. Смотрим на культуру — в ней ничего не происходит, а в телевидении почти те же самые медиамагнаты гонят те же самые нижайшие приемы. Экономика, образование, отсутствие мысли — все как и в 90-х.
90-е стали параличом, когда естественное движение, назревавшее в России, было блокировано. Было несколько ярких моментов: когда в 1991 году часть страны была отрезана (и то, после этого еще было какое-то движение, митинги, внутренняя война и побоища), 1993 год — расстрел парламента и контузия, и потом — Чечня. Когда страна воюет и распадается, не до культуры и не до мысли; пользуясь чрезвычайными обстоятельствами, разморозку русского общества, пробуждение чувства духовной и интеллектуальной свободы, обсуждение серьезных тем отложили еще на 30 лет. По сути, разморозки так и не произошло.
Нами до сих пор правят отказники — они зависли в России, потому что из страны еще можно было что-то содрать. Зависли поневоле, потому что сытнее. Самое страшное, что мы упустили шанс и позволили тогда им диктовать условия. Может, злую шутку сыграло обожествление государства, может, мы были так истрепаны ХХ-м веком, что уже были неспособны отстоять сами себя.
Мы все еще пребываем в этом неразмороженном состоянии. Уже выросло целое поколение, а мы все еще там, все еще не можем сойти с замороженной черты конца 80-х годов, где все что-то начиналось, но так и не началось. Похоже на дождь, который все собирается и никак не начнется, хотя есть уже и тучи, и грозы.
