Три политики России
Теория многополярного мира – это модель, которую наше государство принимает, скорее, интуитивно — она не является доктринальным документом, но служит ориентиром в реальной политике. Есть дипломатический, реальный и научный уровни политики – если в Китае они, возможно, как-то связаны, то в России они не совпадают: дипломатия использует один язык, действительная политика — другой, а в научной среде это осмысляется по-третьему.
В российской политике доминирует реализм (начиная с Евгения Примакова, занимавшего пост министра иностранных дел). Дипломатически это прикрывается то реализмом, то либерализмом, в зависимости от контекста, а в науке осмысляется как чистый либерализм (сфера российской науки либеральна еще с 1990-х гг.). Поэтому для того, чтобы понимать, что делает Россия, нужно обратиться к реализму.
Теория многополярного мира пытается свести реальность с теорией. Поэтому она, имея поддержку президента и министра иностранных дел, не имеет особенной поддержки в науке.
Концепция многополярного мира
Согласно теории многополярного мира, в международных отношениях главным актором являются цивилизации, а не государства. Цивилизациям соответствует принцип большого пространства. Большое пространство условно и не связано с политической территорией, зона, в которой преобладает гегемония той или иной страны, но которая шире, чем эта страна. Например, в большое пространство Северной Америки входит Канада и в значительной степени Мексика; другой пример — Европейский союз, в который входят разные национальные государства. Цивилизация – это не только культура, это культура + большое пространство.
В этом контексте возникает вопрос о самом понятии границ цивилизации – их нельзя рассматривать как границы национальных государств. Они не могут быть демаркированы, поскольку это живой организм. Границы возможны как полосы, но не линии. В полосу могут входить государства, при этом должны быть обговорены статусы (в том числе, правовые) переходных регионов, в которых цивилизации накладываются друг на друга. Такие зоны могут быть цивилизационными кондоминиумами (таким кондоминиумом при иных обстоятельствах могла бы стать Украина).
Подобное определение цивилизации порождает понятие «полюс». Полюс многополярного мира – это цивилизация + большое пространство (то есть, культурное единство, привязанное к определенному территориальному признаку). Полюс – это культура+могущество. Полюс – это идентичность (культурная самобытность) + суверенитет (способность защитить самобытность).
Почему главным актором является цивилизация, а не государство? Потому что государство – это то, что зафиксировано сегодня в строгих национальных границах, а цивилизация может расширяться. Отношения при этом строятся между полюсами.
Таким образом, ТММ предполагает совершенно новый миропорядок, лишь обозначенный С. Хантингтоном, однако именно его идеи повлияли на всю политическую мысль. Фукуяма считал, что после конца многополярного мира должен наступить бесполюсный мир, конец истории. Хантингтон же полагал, что произойдет не просто возврат к Вестфальской системе, но контакт цивилизаций.
ТММ отличается как от реализма, от либерализма и от марксизма в международных отношениях, так от постпозитивизма (который является чисто отрицательным).
Теория 4+
Есть потенциальные полюса, которые могут сформироваться в ТММ. Эту теорию можно назвать «4+» — самое принципиальное, что в мире должно быть не меньше четырех полюсов.
— Североамериканский полюс, который уже существует (собственно, на сегодня он – единственный оформившийся). В данном случае вопрос только в том, чтобы его глобальную гегемонию перевести в гегемонию локальную. «Сделать Америку снова великой» — это значит оставить всех в покое и заняться собой.
— Европейский полюс, который имеет шансы на появление. В таком случае, границу удобнее всего проводить по Атлантике, чтобы Европа стала самостоятельным полюсом с геополитической, культурной точек зрения.
— Евразийский полюс, который также может воплотиться в полной мере. Россия рассматривается не как страна, а как цивилизация, а евразийская интеграция предполагает вовлечение других государств в большое пространство. Сегодня это и происходит. С Путиным Россия переходит на полюс, как православная цивилизация с традиционными ценностями, суверенитетом, интегрирующая другие страны. Сегодня мы видим, по крайней мере, заявку России на то, чтобы стать полюсом.
— Китайский полюс – можно утверждать, что он, как и североамериканский, уже оформился. Он представляет собой вторую экономику мира, со своей гегемонией, с суверенитетом и идентичностью, идеей и могуществом. Все признаки полюса у Китая уже есть. Китай может пойти по советскому пути, построив двухполярную систему (но, во-первых, пока еще есть Россия, и во-вторых, стоит помнить, чем это кончилось для СССР), либо по многополярному. Китай является одним из полюсов, не единственным. Поэтому признание Евразийского полюса очень важно.
Если мир станет многополярным, и американское господство будет помещено в рамки своего региона, появляется шанс для других цивилизаций — исламского полюса, индийского, африканского, латиноамериканского.
Китай и Россия – две Поднебесные
Россия как Евразия – срединное поднебесное пространство. Славянофил Владимир Ламанский называл это «срединным пространством»: на территории Евразии есть западный мир, азиатский и срединное пространство. Россия, как и Китай, считалась Поднебесной – Тьянся (天下). Россия – не часть Запада, ни исторически, ни идеологически (религия, консервативное общество и пр.).
Любопытно, что у России и Китая были периоды, когда они были частью одного государства – в Китае была эпоха династии Юань, у нас была Золотая Орда. Государство было ни славянским, ни азиатским, а туранским.
Китай – не только страна, но и цивилизация. Отсюда концепция Тьянся (天下) — существует сбалансированный инклюзивный порядок, основанный на этическом превосходстве. Частью гегемонии может быть культура, этика, иероглифы, конфуцианство. Китай – региональный гегемон, организатор, как минимум, пространства юго-восточной Азии.
Китай – это робкая гегемония. В свое время Дэн Сяопин предложил скрывать успехи Китая — но дальше утаивать это не получается. Сейчас мы наблюдаем переходный момент, связанный, возможно, с политическими реформами. Не замечать гегемона больше не получится. Китай интегрировал еще не все, что можно.
Ловушка Фукидида
Китай, как и Россия, рискует теперь оказаться под западным давлением, попав в ловушку Фукидида — когда рост державы становится слишком большим, начинается война с державой (к примеру, между Афинами и Спартой).
Почему оказывается давление на Россию? Потому что она претендует на полюс и бросает вызов глобальной гегемонии, заставляет сдерживать объем американского контроля и объявляется врагом. Мы являемся врагом открытого общества. Во всех стратегических документах США содержится пункт не допущении на территории Евразии государства с собственным суверенитетом, способным сократить американские интересы; то есть, мы законодательно являемся врагом Запада. Ни у одного американского эксперта не бывает признания России как полюса.
Запад опасен для нас не потому, что он богаче, но он обладает системой ценностей, которая уничтожает нашу идентичность. Это гегемония по Грамши – Запад не оставляет нам никакого шанса на суверенитет и идентичность.
Китай: от робкого гегемона к полюсу
В 80-е годы США хотели разыграть китайскую карту против России – классическая битва за Римланд. Тогда они начали поддержку Китая и поставили условие: если китайцы примут капиталистическую форму производства, они станут частью западного мира (как Япония после войны), а Россия будет изолирована. Но Китай не стал пешкой в чужой игре, и не воспользовался глобализацией в своих интересах. В этом помог не просто гений Дэн Сяопина, но сама китайская культура, гибкая и инклюзивная.
СССР потерял суверенитет, идентичность, и порядок, а затем потерял и все государство. В Китае же сохранили все элементы, укрепив при этом экономику в своих интересах. В то же время Китай действовал аккуратно, как робкий гегемон.
Эпоха робкой гегемонии закончилась на избрании Си Цзиньпина. Китаю больше не удастся скрывать своего могущества. Раз Китай — полюс, значит, будет приблизительно то, что происходит с Россией – давление Запада.
Арест главы Huawei многие трактуют как заговор пяти спецслужб (Five eyes) против Трампа. Это не совсем верно: по-моему, Дональд Трамп абсолютно согласен с этим, хотя это и не является его личной инициативой. Китай входит в системное противоречие с Западом, поскольку он вычерпал все возможности Запада и стал полюсом.
Китай готовит политическую систему страны к тому, чтобы выдержать конфронтацию. Идет строительство Великого Китая. Именно потому, что Китай все делает правильно, он попадает, как и Россия, в ловушку Фукидида. У меня складывается впечатление, что сейчас Америка возьмется за Китай не менее интенсивно, чем за Россию.
Альянс России и Китая
Если Россия как Хартленд и Китай создадут общее стратегическое партнерство, осознают себя как главных носителей многополярного мира, то построить пространство, к которому примкнут другие страны, получится проект Большой Евразии – тесный союз стран ШОС, использование индийских и исламских рынков, опора на российское оружие – это даст возможность быстрого формирования многополярного мира. У нас есть хорошие тренды и прекрасные руководители, между которыми складываются дружественные отношения.
Сегодня Россия слишком слаба, чтобы диктовать свою волю в этом альянсе. Демографически сильнее Индия и Китай, активность социально-религиозного фронта исламского мира намного больше. В этой ситуации российской гегемонии быть не может.
Однако Китай и Россия могут заключить стратегический союз, мы явно не враги. У нас нет пересекающихся интересов, мы не претендуем на территории друг друга. У нас военное могущество, у Китая – экономическое. Надо осознать, что ни Россия, ни Китай не должны быть вторым полюсом – мы должны создать 4+ модель, и дать другим возможность создать полюса. Отношения не являются статическими – уже сегодня Россия находится под западным ударом.
Китай будет все большим оппонентом Запада, и эта ситуация нас подталкивает к союзу, но альянс не должен быть двусторонним, и обязан включать других партнеров.
Новые союзники на Западе
Если наша позиция будет объяснена, требования будут логически обоснованы, предложение миропорядка будет основано на справедливости, уважении суверенитета и идентичности других цивилизаций, если действовать сообща, то в перспективе можно повлиять и на Европу.
Сегодня «Один пояс – один путь» в Европе воспринимают как глобализм и зло. Необходимо объяснить, что это проект, укрепляющий континент. Если мы будем действовать в рамках новой российско-китайской парадигмы и сможем объяснить позицию, мы получим новых союзников на Западе.
В политическом смысле Китай учится на примере России – и хорошем, и плохом. Он старается не повторять ошибок, но изучает положительный опыт. Китай не идет в бездну, не идет по пути Горбачева и либерализма.
«Один пояс – один путь» изначально был Римландом и направлен в обход России (Китай планировал построить транспортную артерию из Китая с Европу, проходящую через центральную Азию мимо России). Изначально Москвой он рассматривался как изоляционный проект, глобалистский.
Но затем Россия была включена в проект, часть «Пояса» была проведена через наши территории. В таком случае диалог возможен, и проект может стать основой российско-китайского союза и многополярного мира.
Ван дао и Ба дао
У Китая есть своя мечта, у русских – евразийская мечта. Вместе мы можем сделать, чтобы наши мечты сбылись. Они разные, но прекрасно друг с другом гармонируют – мы хотим справедливости, покоя, традиции, суверенитета.
Мы не хотим навязывать друг другу представления о мире. Как пример евразийской модели – чеченская кампания, когда в конце концов Россия пошла по иному пути разрешения конфликта и наконец нашла общий язык с теми чеченцами, чьи интересы совпадали с нашими. Решением стало не русифицировать их или модифицировать – им дали строить исламское общество, но только не на западных и не на радикальных основаниях. Мы не стали навязывать им другую ментальность, но нашли общие интересы.
Есть путь Ван дао 王道 (управление средствами этикета, культуры), а есть путь Ба дао 霸道 – жесткое силовое давление, гегемония. Организация порядка может строиться на этих принципах — сочетании Ван дао 王道 и Ба дао 霸道 при учете идентичности других. Принцип инклюзивности говорит, что мы не делаем другого таким же как мы, мы принимаем его тем, кто он есть.
Многополярный мир как искусство
Что-то мы должны взять из китайского опыта – к примеру, гибко, тонко и результативно вести политику. Мы часто говорим о войне и экономике, но забываем об этике – а это важный момент. У России можно тоже поучиться – духовная, интеллектуальная культура, искусство, геополитическое планирование, военные технологии, в некоторой степени рисковый тип политики.
Исламский опыт тоже нужен – некоторые так готовы жертвовать своими жизнями для отстаивания своей идентичности, что этому стоит поучиться. Им не удалось так гибко и ловко построить экономику, как Китаю, и не удалось так удачно построить геополитику, как России, но на религиозном факторе они держат свой огромный народ.
Искусство построения многополярного мира должно быть комплексным, он основан на очень сложном и тонком сочетании элементов. Требования к элите в многополярном мире должны быть жесткими, это должны быть гармоничные личности – не только с точки зрения практических навыков, но и этики, философии, эстетики. Такие личности проведут справедливые линии, смогут правильно выбрать то Ван дао 王道, то Ба дао 霸道. Важно уйти от кодирования нашего сознания западными либеральными моделями – традиции разных миров нужно вводить в международные отношения, к примеру, использовать китайские и другие термины. Чем больше мы используем наши термины, тем более многополярной становится эта дисциплина.
Таким образом, многополярность – это еще и эпистемологическая проблема, проблема структурирования знаний. Представление о строительстве многополярного мира должно быть искусством, результатом теоретического и эпистемологического усилия.
