В понедельник состоялся знаковый визит российского президента Владимира Путина во Францию, где на встрече с лидером Франции был сделан ряд принципиально важных геополитических заявлений. По итогам одной только пресс-конференции (а за ней последовал почти четырехчасовой диалог за закрытыми дверями) можно с уверенностью сказать, что Макрон решил договориться с российским президентом раньше, чем это сделает Дональд Трамп. Ровно вокруг этого идут сейчас большие политические игры в мире.
Чрезвычайно важный тезис о России как, по сути, альтернативной Европе высказал Макрон: «Я верю в европейскую Россию и в суверенную Европу, то есть Европу более сильную, которая должна обрести новые возможности на основе диалога с Россией». В этом высказывании само словосочетание «суверенная Европа» — это открытый вызов американской гегемонии в регионе.
Или другое высказывание французского президента: «Международная обстановка сейчас очень напряженная, это исторический момент, мы бы хотели, чтобы миропорядок изменился… Есть определенные разногласия между Россией и западными странами, но я знаю, что Россия — европейская страна, я верю в Европу от Лиссабона до Владивостока».
Действительно, у определения «Европа от Лиссабона до Владивостока» достаточно глубокие исторические и геополитические корни – они уходят в классическое определение Евразии как единого культурного и политического пространства, которому противостоит «морское могущество» в лице США и Британии. Так, под влиянием французской геополитической школы в начале своего президентства в ноябре 1959 года Шарль де Голль выступил со знаменитой речью о «Европе от Атлантики до Урала». Это политическое заявление Де Голль повторял в различных выступлениях многократно. Оно превратилось практически в политическое кредо главы Пятой Республики. Однако лишь в сентябре 1962 года на этот лозунг обратили внимание в Москве, когда де Голль произнес его в ходе своего визита в ФРГ, что положило начало сближению двух стран, известного под названием «Елисейский договор».
В Москве такое заявление из Парижа, мягко говоря, не поняли и не оценили. Особо был возмущен Хрущев, и сразу же дал указание выяснить у французов, что имеет в виду их президент, выступая с такими идеями, и не покушается ли он на часть Советского Союза. Был подготовлен срочный дипломатический запрос. Ответ последовал в весьма своеобразной форме. На встрече с советским послом Шарль де Голль сказал: «Придет время, когда мы будем строить Европу вместе с Советским Союзом».
Похоже, это время и осознание необходимости перемен пришло и к европейцам, хотя наш Президент говорил об этом еще в программном предвыборном материале 2011-го года: «Мы не собираемся ни от кого отгораживаться и кому-либо противостоять. Евразийский союз будет строиться на универсальных интеграционных принципах как неотъемлемая часть Большой Европы». Открытым при взгляде на карту остается лишь вопрос – кто в кого интегрируется. По этому поводу Владимир Владимирович тоже говорил: «Это не Россия находится между Западом и Востоком. Это Запад и Восток находятся слева и справа от России».
