Причины поражения августовской попытки перехватить инициативу со стороны союзного руководства достаточно долго будут представлять интерес для исследователей.
Первым итогом поражения стал переход власти в руки лидеров «Демократической России» и, первоначально, части либералов прежнего этапа, распад официальных структур КПСС и расчленение союзного государства в декабре 1991 г.
Однако уже на первом этапе оказалось, что победившая группировка не имеет согласованных планов и представления о необходимых мерах стабилизации ситуации. Ее (группировку) можно условно подразделить на четыре составные: 1) радикально-демократическая, ориентированная на ускоренный переход к рыночно- частнособственнической экономике; 2) «государственическая», имевшая приоритетом сильное государство с частнособственнической экономикой; 3) социал-демократическая, предполагавшая ограниченный допуск рыночных отношений с сильными элементами социальной защиты и соблюдением общепринятых демократических норм; 4) либерально-бюрократическая, из окружения Горбачева, не имевшая четких экономических и политических приоритетов, сделавшая ставку на заключение нового союзного договора.
Формально являясь Советской республикой с элементами президентского правления, Августовская республика в течение всего периода своего существования находилась в дрейфе от одного политического режима к другому и реально несколько раз меняла направление дрейфа.
Уже в первые месяцы произошло падение старолиберальной группы, сосредоточенной в союзном руководстве. Общественное отторжение, усиленное осознанием неблаговидной роли М.Горбачева в августовских событиях, привело к тому, что и элита, и массы относительно спокойно отнеслись к факту расчленения союзного государства, который в тот момент окупался отстранением мрачной фигуры союзного президента.
Однако эти же месяцы дали два фактора, определившие тяжелые нагрузки на правящую коалицию. Во-первых, после августовских событий без принятия чрезвычайных мер ситуация в экономике резко стала ухудшаться, из продажи исчезло большинство товаров первой необходимости. Во-вторых, расчленение Союза оттолкнуло от нового руководства государственно-патриотическую группу в составе «Демроссии», зимой 1991-92 г. перешедшую в оппозицию. Началось дистанцирование и наиболее радикальной составляющей старых кругов этого движения.
На первом этапе это не поколебало позиции режима. Ситуация на потребительском рынке потребовала от него сплочения вокруг некого плана действий, в качестве которого был избран план Е.Гайдара. Старая бюрократия, которую отчасти устраивало освобождение от контроля партии и устранение ненавидимого ею Горбачева, в массе своей перешла на сторону российского президента. С этого момента в стране в политическом плане складывается своего рода бюрократически-демократический блок.
Вместе с тем, начинается распад социально-политического блока, пришедшего к власти: элитарная интеллигенция, на прежнем этапе являвшаяся носителем морально-политического и информационного влияния, в развивающейся ситуации наступающих денежных отношений и радикализации борьбы начинает терять свое место. По сути, уход группы Горбачева означает изгнание из блока и элитарной интеллигенции.
Принятие в декабре 1991 г. экономического курса Гайдара сопровождалось предоставлением Ельцину чрезвычайных полномочий (он одновременно является и главой правительства, получает право издавать Указы, приоритетные перед законами), что означает практически переход к режиму президентской республики, в которой правительство формируется президентом и отвечает перед ним, а не перед парламентом.
Однако такое положение вещей оказалось недолговечным. С первых недель программа Гайдара стала терпеть поражение. Суть ее заключалась в либерализации цен, с тем, чтобы создать для предприятий конкурентные условия, оживить товарооборот, содействовать накоплению капиталов и стимулировать организуемый правительством процесс приватизации. Этим она отличалась от программы Явлинского «500 дней», предложенной в 1990 году. Последняя делала ставку на приоритетную приватизацию, обеспечение демонополизации экономики и лишь затем переход к свободным ценам.
При формальном нарушении «классических» правил перехода к рынку Гайдар лучше понимал ситуацию, осознавая, что приватизация практически не может быть осуществлена без наличия крупных капиталов, которые могут быть в нее вложены, а демонополизация останется формальностью при технологически монополизированном производстве: нельзя демонополизировать предприятие, если оно одно в стране. Из трех возможных рычагов Гайдар использовал тот единственный, который вообще поддавался воздействию.
Однако и его курс не мог дать желаемого эффекта — свобода цен при отсутствии конкурирующих предприятий оказалась свободой их повышения, вместо двух-трехкратного — в десятки раз в первые же месяцы. Накопленные в сбербанках средства населения мгновенно обесценились, уровень жизни покатился вниз, началось размывание среднего класса, обычно являющегося социальной опорой такого рода реформ.
Возникшие на месте запрещенной КПСС младокоммунистические организации перешли в контрнаступление, начав объединение широкой массы.
Ухудшение экономической ситуации стимулировало процесс консолидации новой оппозиции, стержнем которой выступили коммунисты. Одновременно от официального курса стали дистанцироваться участники правящей коалиции социал-демократического (А.Руцкой) и современно-либерального толка (Р.Хасбулатов). Произошел массовый переход в оппозицию Советов разных уровней, избранных на волне популистско-социального подъема и находившихся под постоянным давлением избирателей.
В апреле 1992 г. с уходом Б.Ельцина с поста главы правительства после VI съезда народных депутатов России президентский режим уступил место парламентскому.
Кроме внешнеполитических перипетий на ситуацию решающее воздействие оказывала борьба промышленных групп, в первую очередь машиностроительного и нефтедобывающего комплексов. Попытка правительства и президента перераспределить капиталы в пользу первого активизировала противодействие «нефтяных баронов». Одновременно, несмотря на введение в правительство министров от центра, представлявших промышленность, экономический курс не подвергся существенной коррекции за исключением отхода от жесткой финансовой политики: рост цен вызывал рост давления на правительство, ответный рост зарплат стимулировал новое повышение цен.
Нарастание инфляции и продолжающийся спад производства, ухудшение жизни общества начали коренным образом менять ситуацию. Значительная часть оппозиции к осени 1992 г. объединяется в «красно-белый» «Фронт национального спасения», Конституционный Суд РФ отменяет решение о запрете КПСС применительно к первичным организациям.
В декабре 1992 г. VII съезд народных депутатов России лишает Б.Ельцина чрезвычайных полномочий и утверждает главой правительства вместо Е.Гайдара В.Черномырдина, представляющего старый бюрократический аппарат и интересы нефтегазового комплекса. В стране устанавливается режим парламентарно-ассамблейного типа.
Попытка президента лишить представительную и судебную власть ее полномочий в марте 1993 г. закончилась его поражением и едва не смещением, однако апрельский референдум показал, что при весьма низкой поддержке президента обществом (около 37% населения) Съезд пользуется еще меньшей поддержкой (около 22%), что позволило президентским структурам перейти в контрнаступление и поставить в повестку дня вопрос о скорейшем принятии новой Конституции и упразднении Съезда.
Майские вооруженные столкновения демонстрантов с силовыми структурами и грандиозная демонстрация 9 Мая 1993 г., проведенная военным лидером оппозиции С.Тереховым, блокировала намерение немедленно распустить Съезд.
Получив в свое распоряжение старый бюрократический аппарат, перешедший на ее сторону после поражения КПСС, новая правящая группировка была заинтересована в укреплении его своими представителями и в выведении из-под контроля представительных органов.
С осени 1991 года начинается процесс воссоздания жестких бюрократических структур. Вводятся неконституционные должности представителей президента, глав администрации, государственного секретаря и т.п. Представительная власть лишается возможности влиять на курс правительства, поскольку его возглавляет президент.
На VI съезде Народных Депутатов представительная власть добивается ряда уступок, обеспечив уход из правительства ряда непопулярных фигур и заручившись обещанием президента оставить пост главы правительства, представить закон о кабинете министров, что подразумевало утверждение Съездом премьер-министра.
Вошедшая в практику система издания президентом указов, расходившихся с нормами конституции и законов, дала возможность Верховному Совету, обладавшему не только законодательными, но и контрольными, и распорядительными функциями, все чаще наносить политические удары исполнительной власти, приостанавливая действие таких актов.
Вошла в рабочий режим деятельность Конституционного Суда, обладавшего правом контроля за соответствием любых решений конституции и отмены указов. В центр политической борьбы в конце 1992 года встал вопрос о продлении чрезвычайных полномочий президента и устранения с поста и.о. премьера Е.Гайдара в связи с непопулярностью его курса.
Практический выход Б.Ельцина из-под контроля своих бывших сторонников «чисто демократического толка» сделал среди них популярной идею ограничения его власти путем превращения из главы исполнительной власти в главу государства в основном с представительскими функциями.
В ответ на VII съезде в декабре 1992 г. была сделана первая попытка явочного роспуска Съезда, которая оказалась не поддержанной большинством депутатов и силовыми министрами, а также рядом фигур из ближайшего окружения президента. Достигнутый компромисс заключался в том, что президент пошел на практически альтернативные (из предложенных им кандидатур) выборы премьер-министра, а Съезд приостановил действие только что принятых поправок к конституции, ограничивавших его полномочия, — вводилась ответственность правительства перед Съездом и Верховным Советом; указывалось, что роспуск любых конституционных органов власти влечет за собой немедленное и автоматическое прекращение полномочий президента; намечалось в апреле 1993 года провести референдум по основам новой конституции и о доверии президенту.
Однако зима 1992-93 г. показала, что реального взаимодействия между ветвями власти не достигнуто, правительство не вносит корректив в прежний курс, а напряжение в обществе нарастает. По-прежнему исполнительная власть на всех уровнях действовала, выполняя решения центра, а не тех органов, которым она была формально подконтрольна. Снижался авторитет всех ветвей власти, усилились центробежные тенденции в регионах, возрастала вероятность социального взрыва.
В марте Съезд пересмотрел свои решения, отменил референдум и ввел в действие ранее принятые поправки к конституции, расширил полномочия правительства, усилив его автономию от президента. В ответ президент заявил об отмене контрольных и распорядительных функций парламента, ограничил полномочия Конституционного Суда.
Массовые выступления в Москве, переход на сторону Съезда и оппозиции вице-президента и генерального прокурора, осудивших этот акт, сдержанная позиция силовых структур и дезавуирование этого решения Конституционным Судом позволили Съезду не только отменить эти решения, но и поставить вопрос о смещении президента.
Однако решение об импичменте, собрав две трети от присутствовавших депутатов, не набрало этой нормы от их общего числа, что позволило президенту сохранить свой пост и добиться решения о новом референдуме о доверии ему, его курсу, о его досрочных выборах и о досрочных выборах Съезда.
Однако итоги референдума показали, что ни одно из этих предложений не пользуется поддержкой большинства общества. К маю напряжение достигло нового пика: произошли кровопролитные столкновения мирных демонстрантов со спецчастями МВД, закончившиеся по сути поражением последних, а колоссальная 300-тысячная манифестация 9 Мая заявила о мощном контрсиловом потенциале оппозиции.
Однако к этому времени исполнительная власть, по сути, сформировалась, провела чистку высших эшелонов от лиц, не поддержавших ранее ее акции, взяла под доминирующий контроль средства массовой информации. Отсутствие поддержки на референдуме и переход после него ряда парламентских лидеров на сторону правящей группы ослабили Съезд и Верховный Совет.
Кроме этого оказалось, что он не может предложить обществу четко очерченной альтернативы проводимому курсу, новой идеи общественного развития. Шумно митинговый стиль заседаний этих органов, транслировавшийся на всю страну, дисгармонировал с предъявлявшимися к ним ожиданиями и настроениями общества.
В течение весны-лета 1993 года президент вновь перехватил инициативу, форсируя вопрос подготовки новой конституции. Против вице-президента были выдвинуты обвинения в коррупции, а сам он практически отстранен от должности. Произошли замены в руководстве силовых структур.
По инициативе коммунистического ядра оппозиции 20 сентября была сделана попытка перехвата инициативы — проведен Конгресс народов СССР, поставивший вопрос о денонсации беловежских соглашений и восстановлении Союзного государства.
Однако 21 сентября Указом 1400 президент заявил о прекращении полномочий Съезда и Верховного Совета. В ответ судебная ветвь власти отменила эти решения как антиконституционные и отстранила Б. Ельцина от должности, передав в соответствии с конституцией полномочия президента вице-президенту А.Руцкому.
Однако эти решения остались невыполненными исполнительной властью. Последовавшее двухнедельное противостояние продемонстрировало слабость всех ветвей власти. Первоначально попытки привлечь на свою сторону силовые структуры не удались ни одной из них.
3 октября в Москве началось стихийное восстание. Почти безоружные демонстранты, доведенные до ярости двухнедельными избиениями на подступах к Верховному Совету его сторонников милицией, смели заграждения спецчастей МВД, деблокировали здание Верховного Совета, овладели помещением городской мэрии и начали штурм телецентра.
Нужно признать, что в этих условиях руководство Верховного Совета и Руцкой оказались не готовы к эффективной органиазции и решительным действиям, теряли время и практически утратили инициативу.
К этому времени сторонникам мятежа бывшего президента Б. Ельцина удалось собрать несколько изменивших присяге подразделений элитных частей, которые танковым и пулеметным огнем подавили защитников законной власти и в упор расстреляли здание парламента. Представительная власть вновь потерпела поражение. Августовская республика пала.
Жесткая политическая борьба, проходившая между опиравшейся на Советы демократическо-коммунистическо-патриотической оппозицией, с одной стороны, и союзом бюрократии, необуржуазии и криминалитета, опиравшихся на исполнительные структуры, с другой стороны, завершилась роспуском Съезда и расстрелом его защитников во время сентябрьско-октябрьского кризиса 1993 г.
Противостояние закончилось так, как оно должно было закончиться в такой конфигурации: поражением права и Конституции.
Повторим, конституционно ситуация была абсолютно прозрачной. Конституционного конфликта, конституционной дилеммы – не было. Конституционно Ельцин должен был либо подчиниться воле парламента, либо оставить свой пост. Это было единственным конституционным выходом из ситуации.
Но он не захотел подчиняться, а сделал то, что соответствовало уже не конституционной, а политической логике борьбы – силовым способом подавил противника.
Съезд оказался к этому не готов. То есть парламент оказался не готов жить не по выдуманным идеальным лекалам, а по реальным законам реальной политики.
Совершив государственный переворот в октябре 1993 года, Ельцин, безусловно, совершил преступление. Но он стал преступником еще за два года перед этим, совершив переворот августа 1991 года.
Лидеры парламента, не подготовившись к подавлению этого переворота и отказавшись вести реальную силовую борьбу против переворота, также совершили преступление бездеятельности. Но и они тоже стали преступниками задолго до этого – и когда в августе 1991 года совершали тот, первый государственный переворот, и тогда, когда в декабре 1991 года наделяли Ельцина чрезвычайными полномочиями.
В этот раз правота была на их стороне – но у Ельцина была воля к борьбе, у них ее е было.
Ельцин осознавал, что он – преступник, и дрался до конца.
Ельцин был не прав, принимая свой курс и свой политический заказ. Ельцин был не прав, навязывая его стране. Но дело не в этом. Это уже очевидно и нормальным людям было очевидно всегда.
Ельцин оказался грамотнее и эффективнее. И хорошо понимал то, чего не понимали его противники: хочешь власти – дерись за нее и будь готов убивать. Встав на путь политической борьбы, он действовал по законам политической борьбы. А последняя предполагает не убаюкивание себя констатацией своей исторической или конституционной правоты, а политическое и силовое отстаивание своих политических целей и своих политических интересов.
Коммунисты долго убаюкивали себя осознанием своей исторической правоты – и потеряли и власть, и остаточное влияние в парламенте. Депутаты Съезда убаюкивали себя сознанием своей конституционной правоты – и, в большинстве своем, оказались выброшенными из политики.
И те, и другие не поняли простого политологического положения, хорошо осознававшегося как создателями компартии, так и создателями Советов: правота дает право на борьбу, а не избавляет от необходимости ее вести.
Если считаешь, что ты прав, это не значит, что неправый сдастся тебе на милость и не бросит против тебя танки. Это значит, что ты должен вызвать танки и раздавить врага.
А когда руководителям обороны Белого Дома в сентябре 1993 верные Конституции военные предложили привести танки и «к вечеру закрыть Верховный Совет броней», ответ был: «Ну что вы, это же кровь может пролиться».
А дальше известно. Закон политической жизни: неспособность применить силу – свидетельство деградации элиты.
Нет большей подлости и большего предательства политика, какие бы идеалы он ни исповедовал, чем отказ от силового подавления противостоящих ему противников. И потому, что, отказавшись от него, он предает провозглашенные им цели и пошедших за ним сторонников. И потому, что, предав свои цели и своих сторонников, он практически приносит их в жертву воле и злобе победителей.
