В конце 90-х годов один старший товарищ сказал мне, тогда ещё подростку, страшные слова: «Мы пережили свою Родину: Советского Союза уже нет, а мы ещё существуем. Вашему поколению придётся всё начинать с нуля». Действительно, рождённые в пору перестройки, в юности мы лишились образа и светлого будущего, и светлого прошлого. Истины подвергались сомнению, святыни осквернялись, не оставалось надёжных точек опоры, ясных ориентиров.
Но однажды добрый человек подарил мне книгу Аксакова: под общей обложкой были «Записки об уженье рыбы» и «Записки ружейного охотника». На форзаце даритель оставил надпись: «Будущему рыбаку, охотнику и писателю». К рыбалке и охоте я, честно говоря, так и не пристрастился, а вот со словом подружиться сумел, и во многом благодаря той аксаковской книге. Поразило, как поэтично автор говорит о промысле. Казалось, ерша или окуня он ловит, чтобы просто внимательно рассмотреть. Казалось, никогда не вскидывает ружья, а только наблюдает за дрофой, журавлём, тетеревом. Будто настал благословенный золотой век – и нет уже ни ловцов, ни добычи, все кротки, смиренны, все просто любуются друг другом.
Было в этом что-то очень своё, кровно родное. Позднее я узнал, что корни мои по отцовской линии из села Аксаково Бугурусланского района Оренбургской области. Отсюда уходили на фронт два моих прадеда, здесь родились бабушка и отец. В семье даже живёт легенда о родстве нашей фамилии с Аксаковыми. Метрическими книгами это не подтверждается, но для меня такое родство – вопрос не факта, а веры, не генеалогического древа, а душевного отклика, потому что каждый, кто по-настоящему прочитал Аксакова, кто проникся Аксаковым, уже породнился с ним.
Именно ради духовного родства затеял в Башкирии Аксаковский праздник писатель, большой подвижник Михаил Андреевич Чванов. Затеял ещё в 1990 году, чтобы в самое тёмное время жизни просиял свет. Во многом благодаря этому празднику, куда съезжаются люди, которым дорога Россия, изданы прекрасные книги, восстановлены храмы, проложены литературные маршруты. Теперь у нас немало самых разных фестивалей, форумов, семинаров, но большинство из них похожи на салют в дневное небо: шума много, а в памяти и в душе ничего не остаётся.
Аксаковский праздник стал долгожданной точкой опоры. После него находишь слова для прежде невыразимого, знаешь, что делать, на чём сосредотачиваться, знаешь, что у тебя есть Родина и она всегда права. Её спасли, как знамя после жестокого боя. На одной стороне этого знамени вышит лик Богородицы, на другой – равноапостольные Кирилл и Мефодий. Ты смотришь на святыню и вспоминаешь благодарственные молитвы, понимаешь, как искреннее слово угодно Богу.
Искра жизни
В ожидании юбилея Великой Победы важно обратить внимание на то, как во время войны относились к книгам. Тяжёлые бои, эвакуация заводов, постоянные лишения, а типографии продолжали работать. Переиздавали русские сказки, пословицы и поговорки, русскую классику, биографии Суворова и Кутузова. Всё второстепенное ушло в тень, на первом плане оказалось державное, душеполезное, спасительное – то, благодаря чему становилось ясно, за что мы воюем, от кого мы усвоили «науку побеждать». Мы победили не только благодаря ратной и трудовой доблести, военной мощи и полководческой стратегии, но и силами наших книг, которые стали ещё одним кольцом обороны.
В 1941 году были переизданы «Детские годы Багрова-внука». В этой повести есть всё о России: природа, дом, семья, род, труд, вера. Навстречу врагу вышел маленький Серёжа Багров с немеркнущим Аленьким цветочком в руках – и тьма бежала от света.
Аксаковский свет спасителен во все времена. Как-то раз ко мне подошёл ученик и стал печалиться о том, что не находит общего языка с мамой. «Почитайте вместе «Детские годы Багрова-внука» — посоветовал я ему. Ведь эта книга прежде всего об отношении матери и сына. Сначала она спасает его, буквально вымаливает в пору тяжёлой болезни, продолжая надеяться, когда уже все отчаялись, когда говорят, что нужно положить младенца под иконы, затеплить свечу и дать душе выйти из тела. «Покуда искра жизни тлеется в нём, не перестану делать всё, что могу, для его спасенья» — такова всепобеждающая материнская вера. Потом уже сын будет молиться за болящую мать, одолевая страх, слёзы и тоску. Будет во всём добром и радостном искать силы, чтобы передать их самому родному человеку.
Ученик мой после этой книги со своей матерью примирился, стал более чутким ко всему вокруг, будто посмотрел на мир аксаковским глазами, будто озарился аксаковским словом.
И в каждом ты послышишь брата
Некоторое время назад я задумал написать цикл эссе о русских поэтах второй половины ХХ века: Ярославе Смелякове, Леониде Мартынове, Владимире Соколове, Николае Тряпкине, Анатолии Передрееве, Юрии Кузнецове. И когда взял их книги в крупнейшей областной библиотеке, был очень опечален тем, что читатели не обращались к ним, судя по формулярам, уже больше тридцати лет. Да и вообще стихи, за исключением тех, что входят в школьную программу, по наблюдениям библиотекарей, теперь совершенно не востребованы.
Все острее чувствуется, что поэзия от нас уходит – и от читателей и от нынешних авторов – не только как форма творчества, но и как мироощущение. Те, кто в нашем поколении сделали первые шаги в литературу как поэты, теперь либо замолкают, либо обращаются к прозе. Страшно окончательно упустить поэзию — ту драгоценную музыку, что делает слово в сотни раз сильнее.
Широкий читатель мало знает Аксаковых как поэтов. Принято считать, что для Сергея Тимофеевича, его сыновей Константина и Ивана стихи были чем-то второстепенным, попутным. Но без поэтического опыта, поэтического взора и слуха «Семейная хроника» и «Детские годы Багрова-внука» не были бы так мелодичны, родниковозвучны, облакоподобны, без поэзии детство не стало бы сном наяву. Без неё критика Константина Аксакова не была бы такой глубокой и ёмкой, а публицистика Ивана Аксакова – такой пламенной и бескомпромиссной.
Именно аксаковской тропой нам сегодня необходимо вернуть в мир поэзию. Это кратчайший путь – от сердца к сердцу, когда между человеком и человеком только слово – чистое, струящееся, сияющее. В поэзии всех трёх Аксаковых живёт «простота без пестроты», ощущение лада между всем, что есть на свете. Это очень ярко воплощено в стихах Ивана Аксакова:
Да не смутит же сор и хлам,
На сердце жизнью наносимый,
Твоих очей! пусть смело там
Они провидят мир незримый.
Любовью кроткою дыша,
Взглядись в него: и пред очами
Предстанет каждая душа
С своими вечными правами.
Поверь: нетленной красоты
Душа не губит без возврата;
И в каждом ты послышишь брата,
И Бога в нём почуешь ты!
Аксаковское слово – это поэзия зрячей души, кроткой любви, благих времён и помыслов святых – всего того, что мы сегодня гадательно ищем, чего жаждем, о чём грезим.
