Я побывал на спектакле-мистерии «Пастырь» в театре «На досках» режиссёра, поэта и философа Сергея Ервандовича Кургиняна. Это новый грандиозный театр. Это не театр Станиславского, где режиссёры и актёры стремились достичь иллюзорной подлинности. И не театр Мейерхольда, где возникала стереометрия жеста, скорее, геометрия, чем символизм. Это ближе всего, по-видимому, к античному театру, к элевсинским таинствам, где происходят непрерывные магические всплески, непрерывное магическое действо.
Я словно присутствовал на загадочном богослужении, среди символов таинственной кургиняновской религии, в которой есть место небу и преисподней, смерти и воскрешению, есть место чудодейственному волшебству, с помощью которого можно преодолеть смерть, можно возжечь погасшие звёзды.
Сергей Кургинян в своих спектаклях проникает сквозь отверделую плоть, сквозь коросту истории. Он своими перстами, разгребая запёкшиеся слои исторической лавы, дотягивается до горячей огненной жилы, через которую передаётся историческое время, исторический смысл. Ему удаётся нащупать в этой тверди обнажённый кабель, по которому движется грандиозная история, грандиозная историческая синусоида. Он хватается за этот кабель, его бьёт электричество, сжигает, но он не отпускает этот кабель и творит свою мистическую религию, свою мистическую красоту.
Этот спектакль — о Сталине. Спектакль о том, как появилось такое явление, как Сталин. Не о том, как появились сталинские сапоги, усы, трубка, запах табака, его медлительная походка, нет. А о том, как появилось это явление. В спектакле показана пуповина, через которую Сталин и сталинизм впитывали и всасывали те космические силы, космические токи, которые были способны повернуть земное вращение и распрямить согнувшуюся земную ось.
Мы присутствовали в особой лаборатории. Это нерукотворная реторта, куда режиссёры и актёры вбрасывали множество всевозможных растворов, элементов, веществ, каждый из которых создавал свой шум, свой взрыв, свой аромат, свой огонь. В этой лаборатории творилось воскрешение из мёртвых — это любимая тема русских космистов, мировых мистиков. И любимая тема Сергея Ервандовича Кургиняна.
И помимо бесчисленного количества жестов, звуков, кликов, окриков и стенаний, в спектакле присутствовали три орудия.
Это помело — то, на котором носится ведьма, но и то, о котором пророк сказал: «Я — время, сметающее народы».
Это крест, который был одновременно и кинжалом. Это было оружие возмездия и жертвоприношения, оно вонзалось в умирающую плоть, чтобы та воскресла преображённая.
Там был рог. Но не рог изобилия, а рог, через который несётся божественный звук, трубный глас божий. Это та иерихонская труба, от которой разрушаются крепостные стены, обрушиваются обветшалые храмы, превращаются в прах цивилизации.
Лабораторию, которую показал там Сергей Кургинян, следует тщательно охранять, оберегать, потому что в ней открыто множество кодов. Эти коды являются оружием. А в современном мире происходит схватка кодов и схватка лабораторий. И я убеждён, что когда мы смотрели этот спектакль, где-то, может быть, по другую сторону океана или в европейских Альпах, работала другая, подобная лаборатория, где Сталин умерщвлялся, где Сталину не давали воскреснуть, где на каждый кургиняновский код находили антикод.
Эти кургиняновские коды можно свести в таблицу, в какую Менделеев свёл химические элементы. И с помощью этих кодов можно воскрешать Сталина, воскрешать Советский Союз, воскрешать энергию Победы 1945 года.
Спектакль исполнен в чёрно-белых тонах. Актёры в чёрно-белых одеяниях, на чёрном фоне плескались их руки, белели их лица. Но когда наступила последняя, завершающая сцена, я, заколдованный спектаклем, вдруг увидел, что эти чёрные одеяния превратились в ослепительно изумрудные, в огненно-алые, в белоснежные, бриллиантово сверкающие. И в этом огненно-радужном преображении совершилось чудо воскрешения: воскрес вождь.
