— Скажите, а ещё есть люди, кто Вас называет не Захаром, а вашим настоящим именем — Евгений, Евгений Николаевич? — спросил я Прилепина, так и не решив, как лучше к нему обращаться.
— Женя? Да, меня долгое время, лет 15 все называли Захаром, а сейчас что-то такое сместилось, я для себя даже не сформулировал что именно. Люди, называя меня Женей или Евгением, Евгением Николаевичем пытаются обойти мифологию Захара Прилепина, чтобы, как с человеком поговорить. Зайти с «задней двери» и какую-то интимность создать — Жень, вернись туда, кем ты был до всего этого, не разговаривай со мной как писатель. Я стал часто это замечать. Иногда пишут прямо в блоге: «Можно я буду называть вас Женей?» Люди, видно, так говорят, потому, что ждут разговора, какого-то другого. А так, те с кем я служил, зовут Захаром, они уже привыкли по телику меня видеть, где я Захар. Хотя с трудом произносят, но все равно, Захар.
— Ну, жена-то Женей, наверное, зовет?
— Жена зовет, собственно, наверное, только жена и зовёт, потому что мать зовёт — сын, а дети — папка. По имени не зовут.
— Слушайте, Вы уже второй раз в Ижевске. Что тут такого примечательного?
— Это понятно. Все, что связано с оружием для меня отдельная тема. Меня неизбежно будет влечь в такие места. Они по особому «намолены». Меня сегодня в тир запустили, и я там из многих видов оружия пострелял, хотя несколько раз давал себе зарок — не брать в руки оружие. Сегодня опять не сдержался. Я люблю, конечно, всё это, даже не скрываю. Может быть, есть какая-то персональная деформация личности. И для меня эти имена оружейников — они святые.
— Судя по вашему каналу в Телеграм, в который вы бросаете ссылки на ваш ЖЖ, вы не очень-то цените этот мессенджер?
— А я его не веду, — ответил Прилепин и достал из кармана обшарпанную «звонилку» тысячи за три-четыре. — У меня вот такой, ненавижу гаджеты. Вот, только три недели назад мне мои товарищи по партии уже всунули. Сказали, Захар, прекрати уже с такой фигней ходить.
— Я так и подумал, что это не ваш канал. Пока мы здесь сидели, там кто-то разместил уже два поста.
— Как называется канал? «Уроки Прилепина»?
— Нет. Просто — «Прилепин».
— Тем более не веду. Это кто-то берет цитаты из моих телепрограмм или ещё откуда-то и публикует. Меня нет в Телеграме. «Уроки» — там ведут мои люди. А просто «Прилепин» даже не знаю, кто его ведёт.
— Вы не считаете, что Телеграм — мощное средство коммуникации с поколениями Y и Z?
— Все понимаю. Это так. Мои соратники тоже говорят, что надо придумать себе новый формат. Не хочу уже ничего придумывать, я в своей жизни написал слишком много текстов, слишком взрослый уже для этого. Я ещё застал ЖЖ, отработал полную жизнь в Фейсбуке, достиг там определённых результатов пока меня не «прикрутил» украинский сегмент наблюдения за Фейсбуком. Просто загнали банами в угол. Они меня держат на короткой привязи. Я постоянно нахожусь в тайном бане. Там есть система ограничений, и по поводу меня включены все. Лайканный пост не вылетает в лентах у друзей, меня никто не видит в Фейсбуке, кроме тех, кто специально заходит на мою страницу. Мою фейсбучную жизнь остановили, но я-то знаю, что стремительно за короткое время достиг результата — стал 100-тысячником. Знаю, что умею это делать. Но у меня 22 книги, много другой работы. Если понадобится, то выйду в Телеграм. Этот язык приблатненно-матершинно-развеселенький я могу воспроизвести, если надо, это не так сложно.
— «За правду» — это же, всё равно, за политику. А политологи всевозможные сейчас в соцсетях и мессенджерах много умничают про «трансферт власти». По какому сценарию это может произойти?
— А что такое «трансферт»? Передача власти? Я мало об этом думал, как будет осуществляться «трансферт власти» — от кого и к кому. Не понимаю, что будет происходить, думаю, что ничего не изменится.
Задача только в том, чтобы втянуть поколение условно сорокалетних в политику и часть акций забрать себе на правах большинства, потому что наше поколение — 35-55-летних — большинство в России. И это большинство в России не имеет своих представителей. Нет людей, которые нас представляют. Мы должны этого добиться. Они же своих лидеров не воспитали за эти годы. И, слава Богу, это упрощает нашу работу. Государство не воспитало своих лидеров, на их 40-летних клейма ставить негде. Они не имеют идеологии, не имеют веры, могут только комментировать те или иные взгляды. Нет ни одного персонажа, которому можно было бы доверять. Какую школу они прошли? В 90-е — разврат, в нулевые — Селигер, — усмехнулся Прилепин и закончил риторическим вопросом, — и в итоге что?
— Все-таки, как у писателя, у вас есть свой образ смены власти? Я — не о революции, а о любом другом, относительно, легальном сценарии?
— Будто бы писатели что-то в этом понимают!
— Могут пофантазировать.
— Фигня все это, ничего писатели не понимают. Слава Богу, я не только писатель. Не скрываю, что закончил Школу публичной политики «Открытой России». Работал три года советником у главы государства, которое строилось у меня на глазах. Был членом исполкома НБП — самой радикальной организации, которая оказала колоссальное влияние на оппозиционный сегмент российской политики. Я всю жизнь живу так или иначе в политике и понимаю многие вещи. Поэтому писатели тут совершенно не причем.
Считаю, что возможности 100-процентной или 70-процентной манипуляции массой населения истончаются. Общее недовольство системой бесконечных манипуляций, бесконечной лжи, периодически, прорывается. Даже оранжевые, цветные и прочие революции происходят не только потому, что в них вкладываются деньги, а потому что есть определенный ресурс в виде населения. Брексит, победа Трампа, желтые жилеты — это работающее пролетарское в широком смысле большинство начинает заявлять о своих правах, реагировать на устоявшуюся политическую систему. В такой ситуации мы имеем возможность претендовать на определенный сегмент власти, а получив этот сегмент — получаем влияние и участие в идейной жизни. Далее, с этой ступеньки будем смотреть на последующие перспективы.
— Вы родились в 1975-м, значит в 1989-м, когда на всю страну шла трансляция критических речей с трибун верховных советов СССР и РСФСР, вам было 14 лет. Вряд ли вас это интересовало.
— Я это прекрасно помню.
— С этих площадок поднялись лидеры общественного мнения начала 90-х. А сейчас-то, при нынешних думах и совфедах, откуда могут появиться популярные и авторитетные для страны личности?
— Нет, ну, послушайте, воспроизведение советской системы уже невозможно. Не только съезды Верховного совета, а и даже журнальные площадки. Тогда программа Музыкальный ринг или одно появление в программе «Прожектор перестройки» или «Взгляд» создавало мощнейшую репутацию, и ты мог с нее стартовать. Сейчас этого нет. И не будет никогда.
Сейчас время зарабатывания долгой репутации в определённом сегменте населения, который на тебя реагирует, тебя опознает. Для этого нужна последовательная многолетняя работа. Только она может сыграть свою роль. Ну, либо, резкий старт при широкой медийной поддержке, на которую я не надеюсь, но у меня есть долгая история моей жизни.
— Мы уже касались темы кадров власти, которые вырастают в тепличных конформистских условиях, и вряд ли окажутся жизнеспособны в радикально изменившихся условиях. Вы как относитесь к «Лидерам России»?
— Проект хороший. У Сергея Владиленовича (прим. — Кириенко), конечно огромный опыт. Я в Нижнем Новгороде за ним наблюдал, когда он был там полпредом. Потом смотрел за его политической карьерой. Это человек, у которого интуиция на высочайшем уровне. В «Лидерах России» там просто несколько человек моих знакомых участвуют. Они очень высоко оценивают эти возможности. Люди из команды Кириенко достаточно много времени провели в политике. Они не будут ставить задачу сделать «пышное ничто». Конечно же, всё сделают так, чтобы было, что предъявить в качестве результата.
— Подытожим. Правда — у каждого своя. Ваше движение «За правду» — за кого?
— За правду большинства, за правду нормы в самом хорошем смысле (не сорокинском, а антисорокинском). За правду семьи, страны, трудящегося человека — нормального человека. За правду большинства.
