— В свое время майор ДНР Захар Прилепин написал книгу «Взвод» об офицерах и ополченцах русской литературы. Судя по последним заявлениям, пора писать новую книгу — о литераторах, сделавших карьеру в политике?
— А что, возьмите 19 век. Я не вижу никаких принципиальных причин вести себя иначе, чем Пушкин, Лермонтов, Державин, Шишков, Вяземский… Потому что золотой век – это еще и пример удивительного органичного сочетания разнородных вещей в человеке. То есть, они – декабристы, оппозиционеры. Они при этом абсолютные государственники. Они могут быть при дворе и общаться с царем. И при этом не быть лизоблюдами. Ну, один картежник, другой пьяница, третий воюет, четвертый служит… Ленин в графе «профессия» писал – литератор. Троцкий — отличный публицист-беллетрист. Сталин тоже к проблемам филологии обращался. И Бухарин – тем более. И они — создатели одной из самых успешных партийных организаций в истории человечества.
— Но четыре года назад ты мне говорил, что в политику не собираешься. Что изменилось?
— Тогда я был весь насыщен происходящим на Донбассе. Те побуждения и те радости и страхи, которые привели меня в свое время на Донбасс, они никуда не делись. Конечно же, после этого я увидел все эти события в Москве — митинги, драки с милицией, вот эта необычайная способность к консолидации людей, чьи убеждения мне несимпатичны со времен майдана или с 1991 года. Я не хочу с ними иметь ничего общего. И я хочу, чтобы в России была точка противодействия. Я готов ее сформулировать. У нас самая главная политическая идея сейчас, зримая и незримая, это соблюдение баланса между либералами, патриотами, анархистами, экологами, чтобы все не передрались.
— А ты хочешь прийти и повергнуть все в хаос?
— Я хочу, чтобы большинство имело возможность делать то, что считает нужным. Чтобы большинство могло декларировать свои убеждения. Потому что на самом деле мы живем в либеральной повестке. Нам навязывают какой-то спор между Дудем и Толоконниковой. Это бред какой-то.
— Мир ощутимо левеет. При этом в России левой партии фактически нет. Ты эту нишу пытаешься занять?
— Если прямо говорить, конечно, я во многом воспроизвожу ту нишу, которую занимала национал-большевистская партия (запрещена в РФ — прим.ред). Но, безусловно, я еще и человек 21 века. И то представление о мире, об экономике, о левом и правом, которое нам сегодня навязывают наши оппоненты, оно устаревшее. Они старообразные существа, которые живут в контексте 1989 года. Ничего нового не произносят.
— Ты в том числе и о партии власти?
— А партия власти никакой идеологии не предлагает. Она — лишь система равновесия в сегодняшнем порядке вещей. А я — с теми людьми, которые предлагают какие-то идеи. Меня подвигли к этому еще мои товарищи по Донбассу, строившие эту республику.
— Но там ведь не все получилось, как хотелось?
— На Донбассе очень многое получилось. У нас есть эта территория. Мы имеем пятилетнюю историю противостояния. И мы не сдали, не слили Донбасс. Он есть. Там люди имеют российские паспорта. Нет, война не проиграна. И бой продолжается. И мы не должны оставить Донбасс. Потому что те, кто воевали против нас, вот эти замайдановцы, они продолжают свою борьбу.
— Играя в том числе на чувствах жителей Донбасса, которые шестой год в подвешенном состоянии.
— В том числе и для этого надо создавать партию, заходить в Думу и лоббировать интересы Донбасса, пробивать законы. Другого пути-то нет.
— Откуда такая уверенность, что ты сможешь влиять на ту же партию власти?
— Нет никакой уверенности. Но худо-бедно все-таки я прожил 44 года. И те люди, которые сидели в разных партиях власти, которые считали меня за полного маргинала и идиота, сегодня на моем языке разговаривают. Если я зайду в их Госдуму и скажу: «Крым, красный флаг». Они скажут: «Да-да-да, Захар». Они переродились.
— Ты в это веришь?
— Они приняли это на уровне риторики. Что очень важно. У них, может, скрипят лица, осыпается глина, но они это произносят.
— А какой смысл в этом произношении, если потом самые ярые патриоты берут и уезжают в Германию?
— А сколько людей при Петре бежало! Сказали бы: «Петр Алексеевич, ну на фиг ты все это делаешь? У тебя сейчас убегут все за границу». Опустить руки и ничем не заниматься? Я за 10 лет как писатель объехал всю страну 33 раза по кругу. Я в каждом городе – от Калининграда до Владивостока – собираю полный зал людей, как правило, это люди 35-55 лет. Они говорят: мы не хотим уже ни за кого голосовать, некому верить. Придумай нам какое-нибудь дело.
— Это твой электорат?
— Да. Они мне говорят: мы все были в 1993 году за расстрел Белого дома, а сейчас нам по 45-50 лет, и мы поняли, наконец, и спасибо, что ты 20 лет про это говорил, мы тебе верим. Мне проще, конечно. Потому что и Лимонов, и Проханов уже прошли по этому пути.
— По-твоему, внешняя политика России сильно зависит от внутренней? Зачем нам Сирия, Африка?
— Люди, говорящие, что надо своей страной заниматься, сидят на запасах нефти и газа. А этих ресурсов не было бы, если бы страна не занималась экспансией. Они почему-то решили, что вся эта история закончилась, теперь у нас есть нефть и газ, теперь никуда ходить не надо. Надо, конечно, ходить везде, потому что мы продолжаем жить, плодиться, развиваться, нам понадобится много денег на то самое социальное обеспечение, о котором вы все так громко кричите. Тем более нас же зовут, это не мы сами пришли. Сирия зовет, Африка зовет, Латинская Америка зовет. Русские исполняют свою вечную всемирную функцию.
— 9 декабря в Париже состоится встреча «нормандской четверки»…
— Я думаю, наблюдательные люди уже отметили жест главы ДНР Пушилина, который утвердил на днях русский язык в республике как государственный.. Потом закон о госгранице в рамках Донецкой области 2014 года…
— Эти жесты можно воспринимать как жесты Москвы?
— Да, конечно. Когда началась паспортизация, я сразу себе поставил галочку, что бесконечный вопль наших московских диванных патриотов о том, что Донбасс засовывают обратно на Украину… Какая Украина, если они — российские граждане? Там происходит много вещей, незримых для нас…
