«Коллекционировать — значит уметь жить прошлым».
Альбер Камю
Огюст Ренуар как-то заявил без тени смущения: «Единственный способ выразить свою признательность художнику — это купить его картину». И точно — господа-импрессионисты в эпоху, когда везде царил салонно-цветочный дух, могли только надеяться и ловить медяки. Но высшие силы послали им русским негоциантов — Сергея Щукина да Ивана Морозова, а потому эпататажное модничанье и в какой-то мере — провидческий дар двух московитов создали базу для гигантского собрания французской живописи в России.
Впрочем, если обратиться к более ранней истории, то откроется, что основа Эрмитажа — это «съестные» голландско-фламандские натюрморты, переданные Екатерине II из Берлина в счёт некоего крупного долга. Матушка-царица не особенно разбиралась в живописи — её страстью была философия — но «голландцев» приняла, положив начало одной из самых великолепных коллекций в Европе.
Третьяковка — это во многом личный вкус образованного, утончённого Павла Михайловича Третьякова — предпринимателя, мецената, покровителя русских авторов. Любая коллекция зарождается с яркой искры, а коллекционер — всегда горяч, неслучайно постмодернист-хулиган Джон Фаулз выдал своего кошмарного «Коллекционера», сочтя любое собирательство — маниакальным расстройством. У каждого человека — свой взгляд на коллекционирование. Полагаю, что это своего рода поиск — в широком смысле этого слова. И — подвижничество. Часто именно коллекционер предъявляет миру изысканнейшую, но малоизвестную вещь, долгое время лежавшую на чердаке у какого-нибудь несведущего потомка или — открывает людям забытого художника. А ещё коллекционер — трепетный хранитель ценностей. Он живёт в особой реальности, где коммерция сопрягается с творчеством, а парение в облаках — с трезвейшим расчётом.
Показ коллекций — волнующее событие, причём не только для владельца, но и для зрителей — нас пускают в храм души, позволяя оценивать личные вкусы, капризы и склонности. С 16 января по 29 февраля 2020 года в музейно-выставочном комплексе Школы акварели Сергея Андрияки проходит выставка «Три века русской графики из коллекции Сергея и Татьяны Подстаницких». Отрадно, что в современной России есть подобные люди — в наше весьма жёсткое и «нехудожественное» во всех отношениях время — искать разбросанные сокровища — это гуманитарный подвиг. Коллекция Подстаницких — многолика и — пестра, но, вместе с тем, в ней присутствует общая линия, стержень.
Переходя из зала в зал, можно изучать русскую бытность, стили и поветрия в искусстве, колебания моды. Вот — типичнейший для 1780-х годов рисунок-силуэт Иоганна-Фридриха Антинга, изображающего семейство Боур возле семейного монумента (1784). В те годы силуэты были невероятно популярны и всем хотелось приобрести свой «профиль», созданный в новаторской манере. Само название пошло от имени французского чиновника Этьена де Силуэта, который не то сам выдумал сию занятную технику, не то впервые послужил карикатурной моделью — Силуэта не выносили в тогдашнем предреволюционном Париже. Во всяком случае, художники-силуэтисты поймали миг удачи. В России соперничали два корифея: уже упоминавшийся немец Антинг (к слову — ещё и прижизненный биограф Александра Суворова) и француз Сидо — его работу можно увидеть в том же зале. Надменный профиль дамы с пышной причёской (1780) — таких силуэтов мсье Сидо сварганил превеликое множество и ему позировала сама Екатерина.
Рядом — иллюстрация Ивана Акимова «Крещение княгини Ольги в Константинополе» (1792). Рисунок в лучших традициях классицизма — персонажи напоминают античных богов, шквал патетики и ничего общего со средневековой эстетикой. Хотя, в XVIII веке «славное прошлое» выглядело, как набор декоративно-стилизаторских фантазий. Тем же пафосным почерком исполнен и карандашный набросок Иоганна Лампи-старшего «Портрет великих князей Александра и Константина» (1795). Лампи, имея солидную клиентуру в Европе, несколько лет подвизался при дворе Екатерины, составив в России целую галерею царских и великокняжеских изображений.
Во второй половине XVIII — начале XIX столетия в Европе заявил о себе учёно-просветительский интерес к народному костюму и картинкам «из крестьянского быта». Вестимо, в идеализированном виде. Стартовало это во Франции, но с феноменальной скоростью добралось и до России. Характерно, что большинство эскизов сделано понаехавшими французами, например, Жаком-Франсуа де Фонтеном, ловким рисовальщиком, но посредственным живописцем. Его «Русские селянки» (1810-е гг.) больше смахивают на придворных дам в ампирных платьях, но таков уж был взгляд у завзятого классициста. Фонтен, кстати, некоторое время работал ведущим дизайнером на Императорском фарфоровом заводе, но потом вернулся в Париж.
В 1820-1840-е годы наблюдалось увлечение семейными портретами. Эпоха, предшествовавшая эре фотографии, будто бы предвкушала грядущие снимки, остающиеся в вечности. Все стремились запечатлеть себя, детей, родителей — в наилучшем одеянии, при драгоценностях. Грустный факт — уже к излёту века портреты бабушек в декольтированных нарядах и дедушек в орденах считались хламом и по большей части валялись на чердаках имений. Их вспомнили уже при советской власти, воссоздавая дворянский быт для краеведческих целей. А сколько всего пропало — в Гражданскую войну, и после неё, и в эмиграции! Но вернёмся в залы выставки. Перед нами — портрет детей принца Петра Георгиевича Ольденбургского (1840-е гг.). Это уже напоминает фотокарточку — по стилистике и ощущениям. Автор акварели Владимир Гау — из прибалтийских немцев — был одним из любимых портретистов Николая I и всех его родственников, включая Петра Ольденбургского. Дети принца глядят торжественно: мальчики одеты по-русски — в синие косоворотки, а девочки — в пышные платьица. Их окружает пленительно-розовая аура — будто бы воздух напоен ароматом благовоний. Конкурентом Гау числился успешный портретист Пётр Соколов, также принятый в аристократическом обществе и писавший императорских отпрысков. Чудесен детский портретик Константина Николаевича (1830) — одного из сыновей Николая I. Трёхлетний царский ребёнок уж облачён в нечто, напоминающее мантию.
Карандашно-акварельная работа Карла Гампельна «Портрет Анны и Елены Ушаковых» (1830-е гг) тоже фотографически-внятна — юные дворянки, принаряженные по-взрослому. В платьицах с рукавами-буфами и узенькими талиями — барышни смотрят подчёркнуто-строго. У младшей в руках — яркий томик. Всё прочее выполнено в нежно-серых и зеленоватых оттенках. Сходных портретов на экспозиции — довольно много и создаётся впечатление, что коллекционерам наиболее интересен портретный жанр.
Знаковая персона петербургской художественной жизни XIX столетия — Луиджи Премацци — русский акварелист-видописатель итальянского происхождения. Он искренне служил России, любил её, слыл умелым педагогом. Николай I и Александр II ценили точный взгляд Премации, бесконечно заказывая ему рисунки. В те годы распространилась привычка вести альбомы с изображением пустых комнат, анфилад, мебели. Это напоминало каталог-перепись. Премацци филигранно и при этом — живенько рисовал апартаменты и здания, а большинство его работ опять же близки к фотографиям. Не был он чужд и других тем, никак не связанных с дотошным выписыванием ломберных столиков и жирандолей. На выставке он представлен рисунком «Итальянский разбойник» (после 1850 г.) Собственно, фигура brigante (итало-разбойника) была овеяна тайнами, легендами и страхами. Беллетристы буквально питались этой благодатной темой, измышляя похождения итальянских грабителей и их жертв — благородных маркизов и очаровательных герцогинь. Вот и Премацци не преминул зарисовать соплеменника-brigante.
В XIX веке сверхдержава-Россия участвовала в изматывающих войнах, поэтому не было недостатка в батальных сценах и портретах военнослужащих. На выставочных стендах — лица незнакомых солдат и знаменитых генералов, бытовые подробности, тщательная — более напоминающая отчётность — прорисовка оружия и формы.
Восхитительны линии Серебряного века! Вот — динамичные и — плавные «Велосипедистки» (1900) Павла Шмарова, русского импрессиониста, гораздо больше известного во Франции, чем в родном Воронеже. На рубеже веков одной из важнейших составляющих светской и — общественной круговерти сделался спорт. К нему подключились и дамы, правда, исключительно храбрые — так, чеховский Беликов — человек в футляре — ужаснулся тому, что нравящаяся ему девица раскатывает на вело-машине. Там же мелькают ноги! Акварель Шмарова ног не кажет — мы видим лица, плечи и полупрозрачную листву.
1900-1910-е годы — вал журналов, реклам и плакатов. На музейной витрине — картинки Сергея Соломко — иллюстратора и автора рисунков для почтовых открыток. А тут — обложка литературного альманаха с Аполлоном и Дафной (1909) работы Степана Яремича — малороссийского парубка, ставшего оригинальным графиком, историком искусств и педагогом — разумеется, в Петербурге, а затем и в Ленинграде. Имена всё больше громкие: Мстислав Добужинский, Александр Головин, Евгений Лансере. Они представлены эскизами, проектами павильонов, декорациями, набросками. Имеется в коллекции и сам Илья Репин — гуашь «Портрет А. Нордмана» (1907) — родственника Натальи Нордман, странной и эксцентричной супруги Репина. Константин Сомов — поклонник галантных празднеств и печальной старины — явлен в ином качестве, без похотливых Коломбин на фоне боскета. Эмигрантский, бледновато-скучный портрет молодого барона Александра Нольде (1930) — сына российского юриста, бежавшего от Революции.
Замечательны раритеты советского периода. Здесь и Кукрыниксы — шарж на режиссёра Сергея Герасимова (1956), и Николай Тырса — с натюрмортом, изображающим офицерские перчатки (1917), и Михаил Авилов, о коем шутили, что лошади у него выходят осмысленнее, чем седоки. Сюжет популярнейшего карикатуриста Евгения Шукаева, долгие годы сотрудничавшего с «Крокодилом» — две дамочки, загорающие топлесс, ведут небрежно-ленивый разговор на пляже (1956). Эта штука уж наверное не печаталась в прессе. Справа — уже одетая, фигуристо-упитанная женщина эры Оттепели с причёской «а-ля Бабетта» — в честь героини Брижит Бардо. Автор — Георгий Фитингоф — потомок генералов и сановников! — бессменный иллюстратор приключенческой литературы, выступивший в качестве портретиста. Финальный аккорд экспозиции — работы нашего современника Олега Пархаева с образами Войны 1812 года и чётким прописыванием каждой мелочи.
На открытии выставки была произнесена уверенная фраза: коллекция Подстаницких достигла музейного уровня. Без провалов и пустот в восприятии, а это значит, что Подстаницкие не просто собирают милые их сердцам наброски и акварельки, но хранят историю.
