Близится дата голосования по поправкам в Конституцию. Этот день, 22 апреля, сделают выходным. Но недавно журналист и общественный деятель Максим Шевченко призвал бойкотировать референдум — не голосовать ни «за», ни «против», а именно активно бойкотировать. «Свободная пресса» спросила у него, почему он выбрал столь жесткую позицию.
— Почему вы предлагаете такой вариант?
— Потому что мы этой власти не верим. Мы заранее подозреваем эту власть в обмане, даже если она не собирается нас обманывать. Мы уверены, что она это сделает. Она обманывала нас десятки раз — и с пенсионной реформой, и с программой развития 2020. Это для нас аксиома. Мы знаем, что «ложь» и «эта власть», к сожалению — синонимы. Поэтому мы, граждане Российской Федерации, с разными взглядами на прошлое, настоящее и будущее, осознающие себя единым многонациональным российским народом, таким предложением хотим поймать эту власть за руку.
Но это на самом деле трудно организовать: нужно, чтобы кто-то приходил и фиксировал. Есть способ проще. Я считаю, что каждый, кто не идет голосовать, в своих социальных сетях под общим хештегом, скажем, #янеидуголосовать, должен написать, почему он это делает. Я думаю, что такая социальная сетевая визуализация будет гораздо более мощным флешмобом, в который могут вовлечься десятки миллионов людей, чем сложно реализуемые попытки все зафиксировать около непонятно где находящихся урн. Тем более урны будут виртуальными, плюс на отдаленных участках люди смогут голосовать за 10 суток до дня голосования, на дому — за три дня по заявке.
Власть нам предлагает постмодернистский вариант, а постмодерн — это само по себе игра. Власть нам предлагает абсурд: в виде голосования, в виде поправок, в которых указаны понятия «предки», «бог», «идеалы». Но у каждого свои идеалы, и мы ни разу не обговаривали, у кого какие именно. Также не понятно, что имеется в виду под «предками» и «богом».
— Почему, на ваш взгляд, сейчас совершенно не время менять Конституцию?
— Мы имеем дело с первой в истории Конституцией постмодернизма. То, что нам сейчас предлагается — это настоящий политический акт постмодернистского искусства, который, согласно всем канонам постмодернизма, сочетает в себе использование готовых концептуальных форм, идущих из прошлого, как «бог», «государство», «государствообразующие». Авторы как будто берут пластмассовые формы и начинают лепить.
Еще постмодернизм характеризует ирония, которая маскируется под пафос. Постмодернизм — это не модернизм, не авангард, не сознательное искажение форм. Это использование классических форм и превращение контекста понимания классических форм в их отрицание — в иронию. Например, классическая форма постулирует бога, а постмодернистская интерпретация постулирует насмешку над богом. Мы имеем дело с текстом и тем процессом, который нам сейчас предлагает Путин и, возможно, Сурков, как главный постмодернист современной России. Это абсолютно постмодернистский процесс. Я поражаюсь, насколько это не очевидно публике.
Я уверен, что власть — Сергей Кириенко, Ефим Островский, да и Владислав Сурков, а это люди, которые на постмодернизме собаку съели — они во всем этом разбираются, понимают прекрасно, зачем это надо, продумывают и хихикают.
Это значит, что весь народ, мы все, будем погружены в пространство хаоса и бреда, такого неоформленного постмодернизма, и нам будет предложено заниматься бесконечными интерпретациями: что такое «бог», что такое «родина», что такое «народ», что такое «государствообразующий народ», что такое «русский народ», в конце концов.
Даже здесь у нас возникают вопросы. Владимир Соловьев, заместитель руководителя Российского еврейского конгресса написал книгу «Мы — русские! С нами Бог!». Значит ли это, что русским может быть любой человек? Осип Мандельштам, еврей из Польши, для меня — величайший русский поэт. Иосиф Бродский — величайший русский поэт. Борис Пастернак — величайший русский поэт. Пушкин — маленький кучерявой, со смуглой кожей и пухлыми губами — величайший русский человек. Достоевский даже называл его русским человеком, каким он будет через 200 лет. Я не говорю, кто прав, а кто нет. По-своему прав Соловьев, по-своему — Достоевский. По-своему прав националист, который говорит, что русские — это белокожие русы с голубыми глазами, метр девяносто ростом, широкоплечие, ясно, твердо крестящиеся и соблюдающие пост. Или родноверы, почитающие предков, огонь и возрождающие «русские веды». И такая интерпретация возможна. Но авторы Конституции вбросили это понятие в контексте абсолютного постмодернизма, который они создали в ситуации бесконечных интерпретаций.
Эта Конституция дает не завершаемую игру в интерпретации. Этакий «Сад расходящихся тропок». Был такой рассказ аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса «Сад расходящихся тропок», по которым куда бы ты ни пошел, ты остаешься в саду. Вот эта Конституция — она такая.
Но за рамками постмодернизма скрывается конкретный прагматический интерес: властвование и владение собственностью Российской Федерации. Государство — это не просто карнавал, который нам задает новая Конституция. Государство — это еще и имущество, и конкуренция, и война, и насилие. Внутри пространства жестких интерпретаций крайне опасно держать, например, концепции насилия. Потому что кто-то может использовать их, например, в интересах непонятно как сформулированного «бога» или непонятно как описываемых «русских».
— Как вы относитесь к предположению, что изменение Конституции, обновление правительства — это реализация сценария транзита власти?
— Никакого «транзита власти» нет. Есть воспроизводство власти самой себя. Даже в этом проявляется постмодернизм.
Постмодернизм — это не развитие. Это копирование. Они хотят скопировать путинизм в будущем. Надо называть вещи своими именами. Они боятся модерна — то есть развития, изменения. Как огня боятся развития форм социального устройства. Они хотят, чтобы нынешняя ситуация странного Марлезонского балета, ситуация замершего короля, который танцует сцены охоты, была скопирована в будущем. Король может поменяться, но ситуация с танцем Марлезонского балета останется такой же. Они хотят вечного путинизма, вечного воспроизводства одной и той же модели эксплуатации и власти. Они — это сформировавшаяся группа правящей элиты, контролирующая все стратегические рычаги существования и развития страны — политические, силовые, экономические и даже культурные.
Сурков все очень честно и точно рассказал о «вечном путинизме» и «глубинном народе». Глубинный народ — это народ, погруженный в бесконечный хаос отражений, в котором нет смысла и исчезает движение вперед, исчезает развитие. В хаос, в котором вечно воспроизводятся и копируются новые и новые самоотрицающие и самопостулирующие образы — «бог», «народ», «нация», «победа», «революция», «порядок», «империя» — ныне не имеющие того смысла, который имели раньше, потому что контекст изменился.
Вечный путинизм — это вечное постулирование власти тех, кто реально находится за рамками хаоса, в ситуации порядка и взаимоотношения с реальными властными мировыми элитами, с кастой правителей. Они выносятся за пределы хаоса в реальную историю, а мы остаёмся внутри вечного путинизма, как мухи в янтаре.
Поэтому принимать в этом участие — нельзя.
Это моральный выбор. Не политический — это не надо делать не потому, что ты левый, правый, демократ, путинист. Принимая в этом участие, ты вовлекаешься в абсурд, который к тому же возникает не сам по себе, а организован внешне, другими. Ты добровольно входишь в игру в наперстки, где ты не можешь выиграть, тебя обманут, и это без вариантов. Ты испытаешь ряд эмоций, но тобой будут манипулировать. Если ты действительно этого хочешь — иди туда.
Здесь как в «Матрице»братьев Вачовски. Там был герой, Сайфер, который сказал «пусть хоть выдуманное вино, но вино; пусть выдуманное мясо, но мясо». Сказал, что не хочет жить в реальности, в корабле, питаться водорослями, и предал всех остальных и Морфеуса. Нам всем предлагают «войти в матрицу», а они будут за матрицей, снаружи. Только не борцами с матрицей, а ее конструкторами. Это и есть «вечный путинизм и глубинный народ». Глубинный народ — это обитатели матрицы, вечный путинизм — это те, кто эту матрицу контролирует.
— Как вы оцениваете роль Мишустина в происходящем?
— Мишустин не имеет значения. Это, как сказал Шекспир, когда Макбет встречал трех ведьм: «Земля рождает пузыри». Это вот про Мишустина.
