Российские власти задумали реформу «мягкой силы» России. По данным РБК, в обсуждении темы участвуют замглавы администрации президента Дмитрий Козак, недавно назначенный глава Россотрудничества Евгений Примаков (внук патриарха советской дипломатии) и представители экономических ведомств.
По мнению замруководителя Международного евразийского движения Валерия Коровина, «мягкая сила» представляет собой один из методов ведения войны.
— Но это не классическая война, а своего рода война умов. Когда люди оперируют смыслами, идеями, идеологемами, культурными кодами, обладают парадигмальным мышлением, альтернативным тому, которым оперируют оппоненты и навязывают своё мировоззрение в качестве альтернативы, либо как источник идейного и смыслового доминирования.
Чтобы начать опираться на «мягкую силу» всё это надо иметь. Начиная с ума и заканчивая идеологией, своего рода дорожной картой продвижения идеи существования своего государства, которая в какой-то момент должна стать привлекательным образцом для многих народов. Такова матрица «мягкой силы», из которой надо исходить. Но в актуальной России нет практически ничего из вышеперечисленного. Нет даже самобытной, основанной на нашей 1000-летней истории консенсусной идеологической позиции, которая могла бы воздействовать на постсоветское пространство.
Мы ничего не можем предложить например странам Восточной Европы. Потому что от социализма, вопреки здравому смыслу, мы отказались, приняли западную парадигму развития и сами поместили себя в состояние культурной оккупации. Достаточно посмотреть наше ТВ, кино, послушать радио, чтобы понять это. Но восточноевропейцам это всё предлагает первоисточник — сам Запад. Зачем им вторичная в этом смысле Россия? Зачем несвежая, бывшая в употреблении смысловая продукция?
— Что ещё?
— Если брать работу с соотечественниками, то мы не можем никак определиться с понятием «русский», правильно квалифицировать такое понятие как «русский народ», провести этносоциологически правильное разделение понятий «этнос», «народ» и «нация». По-прежнему используем марксистский термин «национальность», которым определяем любую идентичность. Вне контекста марксизма это тупо и ничему не соответствует. Если не использовать понятие русский народ, русские, то непонятно с какими соотечественниками мы собираемся работать?
Если взять содействие международному развитию, то у нас даже нет самой идеи государства. Наше государство зачем отстаивало тысячу лет свою целостность и независимость? Чтобы что? Кроме развития доступной медицины, образования, жилья и развития АПК мы ничего за последние 25 лет не родили. Да и они-то не ахти как реализованы, чтобы предлагать в качестве образца кому-то.
— А разве не готовят в качестве идеологии для трансляции консервативные ценности, отмеченные теперь в Конституции? У ребенка два родителя — мама и папа, а не иначе…
— Традиционная семья не является эксклюзивным изобретением русского народа. Это подход любого традиционного общества. Большинство евразийских народов, Китай, Индия, Африка, Латинская Америка и так это разделяют. А однополая альтернатива — это позиция абсолютного западного меньшинства, которое пока медийно доминирует в мире. На обычной традиционной семье мы построить альтернативную позицию не можем, так как это не только наше. Пока же получается, что единственным эксклюзивным источником смысла у России является только Победа в Великой Отечественной Войне. Поэтому Запад это и оспаривает.
Да, это хорошая отправная точка, но она была прорывом в 1995 году, на 50-летие победы, в мрачные времена тяжёлого ельцинизма. Но катать эту тему 25 лет — признак слабости.
— Это содержательная сторона вопроса. А есть ещё технологическая — способ трансляции смыслов, продвижения идей…
— Технология продвижения наших смыслов, сетевая технология не может быть только оборонительной. Иначе, мы лишь откладываем своё отступление, сдачу и поражение. В стратегии «мягкой силы», одним из проявлений которой являются сетевые войны, должна быть наступательная составляющая, которая должна наносить контрудары в случае мягкой культурной гуманитарной агрессии. Бесконечно отбиваться нельзя, тем более в условиях, когда сетями пронизано всё наше общество. Мы же не можем вычистить их, запретить производить культурный контент, отобрать у всех смартфоны. Нужна возможность нанесения ответного удара возмездия.
— И какой вывод?
— В целом задумка, задача намечена государством верно. Но у нас привыкли подходить ко всему политтехнологически: «как обеспечить видимость реализации поручения главы государства, чтобы пройти через горнило KPI, не слететь с должности и обосновать денежные траты». Говорят американское USAID тратит сотни миллиардов долларов, европейцы десятки, а наше Россотрудничество жалкие 4 млрд рублей. Но без решения вышеобозначенных вопросов, сколько не накидывай денег, они будут просто разворованы, потому что это главная мотивация нашей элиты.
Нужно же всего ничего: совершить своего рода консервативную революцию — вернуться к традиционным ценностям, цельно воспринять нашу тысячелетнюю историю, опереться на неё и создать наступательную стратегию «мягкой силы».
