— Николай Викторович, некоторые сейчас говорят что, арест россиян в Белоруссии и антироссийская риторика Лукашенко были по хитрому сговору Минска с Москвой, чтобы Лукашенко избежал санкций Запада? А как Запад признает выборы, простит его, Лукашенко снова повернет дружить с нами. Возможно такое?
— Это — такая, действительно, очень хитрая теория. Да, это теперь часто озвучивается. Люди делают умное лицо. Делают вид, что они знают нечто большее, чем другие. Но это — пустое надувание щек. Давайте просто логически это разберем.
Лукашенко обвинил Россию, поссорился с русским народом, с руководством России и с большим числом своих избирателей. Это — очевидно. А что он приобрел? Симпатии прозападного избирателя? — Да нет. Если мы верим результату 80 %, так он вообще собрал все голоса за редким исключением.
Ради каких голосов стоило так бороться? Это — где-то 2-3%. Разве ради них нужно было прыгать и извиваться как уж на сковородке?… Значит, цель была не собрать какие-то проценты, а послать сигнал на Запад.
Давайте зададим простой вопрос. Журналист Гордон с Украины — безусловно талантливый, но ненавидящий Россию. Вот зачем для того, чтобы рассказать несколько историй про Ельцина и Путина, нужно вызывать ненавистника России? Ну соберите:
- российских журналистов,
- белорусские СМИ,
- да любых публицистов — хоть со всего света.
Зачем был нужен именно Гордон? Потому что это — сигнал, который посылается на Запад. Лукашенко пытался выстрелить такую ситуацию — если кто-то его и свергает, то это Россия. И получается как-то странно: Майдан против антироссийского политика. Чушь какая-то.
В результате он сам запутался в эти расставленные сети и сегодня, я думаю, уже горько жалеет о том, что он арестовал этих 33-х человек. Давайте представим, что всё было бы как обычно: Лукашенко идет на выборы, никого не арестовали, Лукашенко набирает свой процент. Согласитесь, ситуация куда более приятная для Александра Григорьевича.
— А что он тогда, у него в голове? Что у него в голове с этим арестом? Вот просто пошел бы так. Что у него в голове там?
— Кто-то ему это подсказал.
— Кто? — Свои советники или спецслужбы, Запад, СБУ?
— Это — самый главный и сложный вопрос. Потому что этот кто-то явился проводником ловушки, в которую загнали Лукашенко. Кто это — мы не знаем. Может быть, не узнаем никогда.
Но в любом случае еще министр полиции времен Наполеона Фуше сказал фразу, которую можно полностью отнести к сегодняшней ситуации: Это не преступление, это хуже. Это ошибка. Это — фатальная ошибка Лукашенко. Полностью исправить ее вообще невозможно.
Как-то постараться выйти из этой ситуации он, конечно, должен. Но его подвесили за крючок Тихановской. Теперь любое движение в сторону России будет сразу жестко пресекаться с Запада всевозможными заявлениями и пресс-конференциями о том, что на самом деле президент — она. Такой вариант Гуайдо.
— Он подождет. Он не сразу скажет.
— Александр Григорьевич теперь, может быть, и вообще не рискнет это сделать.
— Он подождет. Он хочет выждать, когда признают. И тогда он снова начнет потихонечку дрейфовать обратно к России. Но ведь Лукашенко нигде и ни в чем никогда нас особенно не поддерживал, а частенько даже выступал против. Он только всё время выбивал себе какие-то преференции. Хотя в тоже время он открыто говорит, что он нам — не брат.
Почему мы не поддержали какого-то более адекватного и приемлемого для нас кандидата в Белоруссии? Конечно, такие выкрутасы сложно было ожидать даже от Батьки, с другой стороны, таких косяков за ним — уже масса. Почему мы не сделали себе какую-нибудь альтернативу? Почему вообще наша дипломатия работает только с официальными властями?
— Говорить о неожиданности в дипломатии — это в общем-то даже странно. Очевидно, что Лукашенко будет переизбираться, и этот процесс будет продолжаться до бесконечности, пока у него есть на это физические и моральные силы.
Здесь мы можем говорить в целом о внешней политике России, к которой у нас действительно есть масса вопросов. Ставка на хорошие отношения с Лукашенко — да, это — понятно, без лишней необходимости со своей стороны портить их не надо. Но почему у нас нет запасного варианта? Это — вопрос к нашему МИДу.
