В. Ворсобин:
— У микрофона Владимир Ворсобин. Мы с Николаем Стариковым, как в старые добрые довирусные времена находимся в студии Радио «Комсомольская правда», не в удаленном общении. Николай, здравствуйте.
Н. Стариков:
— Здравствуйте. Вместе в московской студии. Есть такая народная примета. Если Владимир Ворсобин в Москве, это значит, что в России все в порядке. И, по крайней мере, в ближайшем зарубежье.
В. Ворсобин:
— Только вы меня рисуете таким буревестником, который витает над неблагополучными регионами. К сожалению, так бывает.
Сегодня будем разглядывать Нью-Йорк. Вот где нужна буря, да, Николай?
Н. Стариков:
— Вот куда бы вас отправить!
В. Ворсобин:
— Их спасает только то, что я английского не знаю. Там будет видеоролик специально для ООН, где выступит Владимир Путин на Генассамблее. Кадры записи покажут завтра. Но всем хочется понять, что на этом видео. Это заботит, по крайней мере, тех, кто живет в России. Единственная подробность, которая выдает суть этого выступления, это то, что Владимир Путин записал его на фоне баннера «Общее будущее общими силами». Что это значит?
Н. Стариков:
— Давайте несколько слов о сути того, что происходит, прежде чем попытаться предсказать содержание выступления нашего президента. Это выступления руководителей государств на специальной сессии. Для того, чтобы выступить там очно, нужно было бы прилететь в Нью-Йорк и две недели проходить карантин. Из чего мы с вами делаем вывод, что, наверное, очно почти никто выступать не будет. Если мы к этому добавим ситуацию, что, когда лидеры собираются на сессию ООН, они еще общаются тет-а-тет, группами или индивидуально, то, наверное, вообще никто не приедет. Потому что никого нет, смысла прилетать, две недели сидеть просто, чтобы войти на трибуну ООН и за 15 минут, которые отведены на речь, эту речь произнести, — никакого смысла нет. Поэтому записывается видеообращение, которое мы увидим завтра.
Судя по баннеру, даже не судя по баннеру, а судя вообще по русской цивилизации, по тому, что в последние годы, десятилетия и даже столетия говорят русские руководители Западу, мы будем выступать примерно с тем же самым. Будем обращаться к коллективному разуму человечества, говорить от которого сейчас право узурпировал фактически Запад. К сожалению, думаю, нас в очередной раз не услышат.
А если говорить о выступлениях президента в ООН, мне, вы знаете, приходит на память его строчка из выступления, по-моему, был 2016 год, боюсь ошибиться, когда, говоря о том, что случилось в Сирии, Путин сказал: вы хоть понимаете, что вы натворили? Мне кажется, вот эта фраза должна быть эпиграфом к любому выступлению. Потому что они не понимают, не хотят понимать и даже не собираются начинать понимать то, что они творят. Вот это мы видим в любой ситуации, которая происходит в мире. Где бы мы ни ткнулись в мировую политику или экономику, мы видим, что они ничего понимать не хотят, как Бурбоны: ничего не забыли, ничему не научились.
В. Ворсобин:
— Вы думаете, что это будет похоже на выступление главврача в палате сумасшедших? Будет пытаться вразумить этих недалеких правителей? И Владимир Путин педагогически построит свою речь там?
Н. Стариков:
— Будет одна большая разница между выступлением главврача в той ситуации, которую вы обрисовали. Эти не совсем здоровые персонажи обладают ядерным оружием, они обладают мировыми СМИ, они обладают возможностью создавать деньги из ничего. И при этом они не понимают, что они больны.
В. Ворсобин:
— А если, наоборот, они смотрят на эту ситуацию по-другому? Что это мы… Во-первых, мы в меньшинстве. И мы немножко не в себе. Точнее, лидер ядерной державы, который ведет себя немножко странновато, в отличие от большинства. И они будут относиться к нам примерно так же, как мы к ним.
Н. Стариков:
— А в чем наша странность? Это первый вопрос. Второй вопрос: когда для русского человека, русского государства и русской армии проблема превосходящей численности противника была реальной проблемой? Вот когда Россия воевала так, чтобы русских было больше, чем противников? В экономическом смысле, в политическом, в военном смысле. Когда это было?
В. Ворсобин:
— Вы прям начинаете хорошую рекламу трейлера. Давайте послушаем вот этот анонс выступления Путина на Генассамблее ООН.
— Выступление Путина на Генеральной Ассамблее ООН. Текст пока, конечно, в секрете, но можно рассмотреть, что в руках у президента довольно объемная кипа листов. А на баннере надпись «Общее будущее общими силами».
Н. Стариков:
— Владимир, вам не удастся уйти от моего вопроса. В чем странность поведения России?
В. Ворсобин:
— Николай, вся западная пресса находится в обычном изумлении.
Н. Стариков:
— Опять попытка ухода.
В. Ворсобин:
— А это и «Новичок», это и какие-то средневековые отравления. Это разные выкрутасы с Белоруссией. Это Крым, Донбасс. У нас каждый год очередное новшество и для международного законодательства, и для соседей. У нас все время что-нибудь да происходит. Мы вообще очень нескучная страна, по сравнению, кстати, с совершенно скучной Европой.
Н. Стариков:
— Владимир, вы реально думаете, что российское государство зачем-то занимается ликвидацией никому не нужных блогеров, да еще с помощью химического оружия, да еще неудачно, и после этого отправляя их на лечение за рубеж?
В. Ворсобин:
— Криворукие.
Н. Стариков:
— Очень удобное объяснение.
В. Ворсобин:
— Я бы привел лучшее определение, но они не очень цензурное.
«Все равно Владимир будет верить в доброту американцев. Америкосы никогда не перестанут ненавидеть Россию»Интернет, — пишет наш слушатель. Очень даже концентрированно рассказали позицию Николая.
Н. Стариков:
— Нет, моя позиция несколько более большая и глубокая. Мы с вашей подачи взяли хорошую аналогию: выступает главврач в больнице. Только пациенты – не то что не в смирительных рубашках сидят, они еще пытаются доктору надеть эту смирительную рубашку, чтобы он стал таким же сумасшедшим, как они. Не получается на протяжении многих столетий. И не получится. Но все время пытаются. И слушать не хотят. Орут и кричат. И кричат так громко, что некоторые граждане в нашей стране, например, вы, верят этому стройному срежиссированному хору западных СМИ.
Я же вам изложил просто в тридцати секундах противоречия элементарной здравой логике. Но вы не собираетесь верить фактам, вы верите, что криворукие.
В. Ворсобин:
— Мы сейчас не будем углубляться в эти вещи, потому что у нас сейчас другая тема.
Н. Стариков:
— Ах, ну да…
Сергей из Тольятти:
— Я думаю, что с наибольшим интересом, чем за посланием, страна следит за курсом евро. Потому что продукты дорожают, все дорожает. Коммуналка дорожает. А второй момент, просили привести пример, когда Россия была в большинстве. Первый пример – это Финляндия в 1939 году.
В. Ворсобин:
— Разве в 1939 году Россия была в большинстве?
Н. Стариков:
— Вы плохо расслышали то, что сказал наш уважаемый радиослушатель. Я попросил привести пример, когда мы были в большинстве, в том числе в военном потенциале. И уважаемый коллега говорит, что это было во время советско-финской войны, которая началась в 1939-м и закончилась в 1940 году. Да, можно так говорить. Но не надо забывать, что за спиной этих государств – Финляндии – стояли Великобритания, Франция, которые готовились отправить туда воинские контингенты. В принципе, стояла и Германия. И только быстрая победа Красной армии, с одной стороны, а с другой стороны, действия германской армии, которые создали большие сложности союзникам в этот же самый момент в начале 1940 года, привело к тому, что эта война быстро закончилась.
Так что слушатель – молодец, нашел момент, где мы были в большинстве. Но если сравнить весь потенциал тех сил, которые готовились высаживать воинские контингенты на территории Финляндии, то Советский Союз мог оказаться в ситуации диаметрально противоположной. Кстати, для этого война и была нужна. Она не была нужна Советскому Союзу. И вот обращаясь к тому, кто сейчас звонил, хочу сказать: доказательств того, что провокация у Майнилы была провокацией советских спецслужб, ровно столько же, сколько доказательств того, что наша пограничная территория была реально обстреляна с финской стороны. Возможно, обстреливали не финны, но с финской стороны. Силы, желающие вызвать войну.
Но наша тема, как вы говорите, когда вам нечего сказать, сегодня иная.
В. Ворсобин:
— Я сразу вспомнил немецкую радиостанцию, которую атаковали страшные польские захватчики перед началом второй мировой войны.
Андрей из Красноярска:
— На мой взгляд, я так смотрю, давайте, что называется, жить дружно. Давайте займемся своей страной, не вдаваясь в подробности геополитики. Давайте обеспечим жизнь нашим старикам достойную. Не стремиться никуда, не бороться ни с кем. Давайте свою страну отстроим. Самый большой показатель для меня, когда в нашу страну начнут стремиться люди, потому что здесь хорошо. Здесь спокойно, сытно, надежно. Пока – наоборот.
В. Ворсобин:
— Сейчас вас обвинят в наивности и незнании геополитики.
Н. Стариков:
— Я скажу несколько иное. Если взять те критерии, которые сказал радиослушатель, то самый лучший золотой век России был при Екатерине II. Потому что сюда приезжали европейцы, значит, им казалось, что здесь сытно, спокойно, здорово и очень хорошо. Я думаю, что не за горами тот день, когда они опять будут сюда приезжать.
В. Ворсобин:
— Мы обсуждаем завтрашнее выступление Владимира Путина. Скорее всего, оно будет примирительным, как всегда бывает в наших обращениях к Западу.
Н. Стариков:
— Я сказал, что мы опять будем пытаться обращаться к разуму. Знаете, в чем проблема? Проблема в том, что выступление Путина мы с вами можем предполагать в общих чертах, а вот реакцию Запада на это выступление мы точно с вами сможем предсказать.
В. Ворсобин:
— Можно вспомнить еще его мюнхенскую речь, которая все-таки не была такая уж примиренческая. Но при этом, по-вашему, пытается взывать к здравому смысле. Бывает, и угрозами. Но все-таки сейчас Владимир Путин что скажет? Не как скажет, а вот конкретно, что он предложил Западу, по вашему мнению?
Н. Стариков:
— Говоря о России, почему-то вы не можете черной краски не добавить. В мюнхенской речи Путина не было никаких угроз. Был просто холодный анализ того, что произойдет. Кстати, произошло ровно то же самое. А если вы еще наложите хронологию выступления Путина и дальнейшего ухудшения отношений с Западом, то вы увидите, что, в принципе, после мюнхенской речи как раз реальное ухудшение и началось. Когда Запад понял, что Россия не будет соглашаться на ту второстепенную роль, которую он нам отводит. И началось наступление по всем фронтам.
Я предлагаю не пытаться угадать, что скажет президент. Потому что, во-первых, Путина очень сложно рассказать. Во-вторых, его выступление адресовано не только к международному сообществу, но в том числе и к нашему внутреннему сообществу. Это не менее важно. Вот что сейчас сказал человек, который звонил. Он, по сути, сказал: вы, пожалуйста, за границу вещайте что хотите, а вот здесь давайте наладим красивую, хорошую, понятную, приятную жизнь. Когда люди будут к нам приезжать. Я, в принципе, согласен с такой трактовкой.
В. Ворсобин:
— Он немножко не так сказал.
Н. Стариков:
— Но смысл был именно такой.
В. Ворсобин:
— Он сказал, чтобы все-таки сделать нашу страну более миролюбивой. Чтобы люди ехали сюда с Запада. Он говорил о том, что надо все-таки восстановить мир с Европой, с Западом.
Н. Стариков:
— А у нас война, что ли, с Западом?
В. Ворсобин:
— По сути – да. Холодная война.
Н. Стариков:
— Вопрос: кто ее объявил? Кто против кого ввел санкции? Молчание.
В. Ворсобин:
— Нет, я говорю, что она есть. А не кто ее первый начал.
Н. Стариков:
— Начал Запад.
В. Ворсобин:
— Это как во дворе. Выяснение, кто начал, не имеет никакого смысла. Потому что уже драка идет.
Н. Стариков:
— Важно, кто бьет первым. Так вот, первыми ударили не мы. Вы сейчас опять скажете, что это не та тема. Потому что, может быть, вам нечего сказать. Вы все время стоите на точке зрения Запада. Хорошо, давайте еще попробуйте постоять на этой точке зрения. Некоему гражданину России в самолете становится плохо, до этого он снимал видео. Это все факты, которые есть. Надо расследовать. Через несколько дней звучат заявления. Во-первых, что в этом виновато российское государство. Почему?
В. Ворсобин:
— Оно расследование не проводит. Уголовное дело не открыто. Отравленный есть – уголовного дела нет. Почему?
Н. Стариков:
— Дайте документы!
В. Ворсобин:
— Есть событие.
Н. Стариков:
— Они утверждают, что есть отравление. Дайте доказательства. У нас никаких доказательств нет. Даже бутылочки увезли.
В. Ворсобин:
— Уголовное дело для того и возбуждается, чтобы установить все обстоятельства дела.
Н. Стариков:
— С одной стороны, команда этого самого блогера требовала возбуждения уголовного дела, а с другой стороны, сама увезла главные улики за границу и молчала об этом целый месяц.
В. Ворсобин:
— Какая разница? Преступление произошло.
Н. Стариков:
— С одной стороны, я спрятал улики, а с другой стороны, я требую возбуждения уголовного дела.
В. Ворсобин:
— Это вообще не имеет никакого отношения к тому, что мы обсуждаем. Преступление произошло. По факту преступления, а не по факту улик.
Н. Стариков:
— Вы уходите в детали.
В. Ворсобин:
— Почему? Детали очень важны здесь. Дьявол вообще состоит из деталей.
Н. Стариков:
— Сейчас я вам хочу сказать совершенно другое. Человеку стало плохо. Расследование, не расследование. Обвиняют государство. И тут же через несколько часов: надо остановить газовую трубу, которая идет про дну Балтийского моря. Как говорится: как они между собой связаны? Вы что, не видите, что для того, чтобы остановить газовую трубу и вообще разорвать сотрудничество России и Западной Европы, и нужен какой-то повод.
В. Ворсобин:
— Вы описываете детскую драку в песочнице. Один не возбуждает уголовное дело, не проводит нормальное расследование, второй накручивает эту историю и доводит дело до газовой трубы. Надо это заканчивать.
Н. Стариков:
— А Скрипали – это тоже была детская драка? А мы там в каком качестве участвовали в этой драке?
В. Ворсобин:
— Давайте вспомните еще какую-нибудь возню в совочки. Если у нас будет мир с Западом, вы лишитесь работы. Вы не сможете вообще ничего комментировать. Зачем вы будете нужны?
Н. Стариков:
— Я с удовольствием буду комментировать с вами сегодня Куликовскую битву.
В. Ворсобин:
— Отлично, мы с удовольствием это сделаем.
Н. Стариков:
— Прекрасно. У нас есть замечательный душеобъединяющий праздник нашей великой победы, которая была давным-давно. Это хорошо. Потому что победы у нас на протяжении всей нашей истории.
Алексей из Красноярска:
— У меня три тезиса. Что касается внутренних наших дел. Живем мы плохо только по одной причине. Что наши чиновники-депутаты сегодня уважаемые люди, а завтра они коррупционеры и воры. И практики этой полным-полно в наших новостях и по телевидению. И здесь, кстати, Путин вообще ни при чем. Это вопрос именно к нам. Потому что те же самые чиновники-депутаты – это люди из народа. Путин их не создавал, не рисовал. Это те же люди, что и мы.
Второе. Что касается нашей внешней политики. Если мы послушаем, что говорят зарубежные чиновники – действующие и бывшие, у них одна и та же мантра: наша цель – развалить, поделить, уничтожить Россию. Ее быть не должно в таком виде, в котором она сейчас. Тем более, чтобы правил такой президент как Путин.
И третье. Лично я про себя скажу. Я очень счастлив и рад, что живу в эпоху правления Путина. Не в эпоху какого-то там Трампа – клоуна, Обамы – лжеца и поддонка, который уничтожал миллионы людей, и всех остальных западных лидеров.
В. Ворсобин:
— Ваша позиция понятна. Спасибо.
Н. Стариков:
— С другой стороны, другой радиослушатель пишет: «Ворсобин, ты – честь и совесть страны!» Я согласен, конечно, с тем, кто сейчас звонил. Мне его точка зрения значительно ближе.
В. Ворсобин:
— Одно разве исключает другое?
Н. Стариков:
— Я всегда предлагаю факты.
В. Ворсобин:
— Пусть растут все цветы.
Н. Стариков:
— Надо факты принимать во внимание, а не эмоции. И искать, кому выгодно. Вы же на волне эмоций пытаетесь делать какие-то выводы. Не надо. Надо отложить в сторону. Если вы видите, что важный газовый проект Соединенные Штаты Америки пытаются остановить несколько лет, давили на бедную-несчастную Данию, на Германию давили, вводили санкции, и вы видите, что они сегодняшнюю ситуацию со здоровьем одного человека сразу используют в этом же направлении, из этого следует два вывода. Первый: они воспользовались ситуацией. Второй: они создали эту ситуацию. Но это же так очевидно.
В. Ворсобин:
— Кто создал?
Н. Стариков:
— Тот, кому это выгодно.
В. Ворсобин:
— Кто-то отравил Навального на территории России? Западные спецслужбы?
Н. Стариков:
— Я не знаю, был ли он отравлен.
В. Ворсобин:
— Причем веществом, которое нельзя произвести просто…
Н. Стариков:
— Мы не знаем ничего. Это газетные статьи, не более того.
В. Ворсобин:
— Это заключения сразу нескольких клиник Германии.
Н. Стариков:
— Я не хочу строить догадок. Я хочу сказать: ищи, кому выгодно. Старое римское правило. Ему следуют уважаемые работники правоохранительных органов и раскрывают большинство преступлений.
В. Ворсобин:
— Мне кажется, вы не хотите анализировать ту информацию, которая вам не нравится. Вы как та обезьяна: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не скажу. В том случае, когда информация не сочетается с тем мировоззрением, которое у вас есть.
Н. Стариков:
— Назовите мне одну причину, по которой так глупо нужно делать то, что, по вашим словам, было сделано?
В. Ворсобин:
— Я могу сказать. Я сразу написал в своем телеграм-канале, мгновенно, через несколько часов после отравления. Когда одна сторона, дейтствительно, странно травит, а вторая – выпускает за границу. Все вспоминают, что у Кремля много башен. Когда одни занимаются такими вещами, а вторые узнают об этом и думают: боже, как же теперь нам вырулить из этой ситуации? Третьи понимают, что он сейчас умрет, будут отвечать все, и отпускают. А потом выясняется, какая из башен это заказала. А сейчас они будут покрывать друг друга, потому что это общая репутация.
Н. Стариков:
— Ваша версия не отвечает на главный вопрос: почему это произошло именно сейчас? А то, что я говорю, отвечает. Строить осталось 120 километров в «Северном потоке». Он должен быть закончен к концу декабря или даже чуть раньше. Поэтому сейчас нужно это делать, иначе его достроят. А главная цель всего этого – остановить «Северный поток-2» и дальше запустить еще новый виток санкций.
В. Ворсобин:
— У вас хорошая логическая цепочка, которая подводит отравление Навального к «Северному потоку». То есть они специально не могли дожать «Северный поток», специально отравили Навального в Омске?
Н. Стариков:
— Ищи, кому это выгодно.
В. Ворсобин:
— Молодцы! И главное, как ту поспоришь? Ведь если логически подумать, то да. Хотя есть более разумные, более естественные объяснения. Но, действительно, вы так еще историю судите. У вас, как ни крути, везде англичане виноваты.
Н. Стариков:
— Девушка из Лондона прилетела к этому товарищу. И она вывезла бутылку, на которой якобы что-то нашли. Я вам скажу теперь, что мне стало понятно, почему немецкий самолет с немецкими врачами ждал 20 часов, а не вывозил умирающего человека лечиться в Германию. Они ждали, пока она прилетит, чтобы на этом самолете вылететь. По фамилии Певчих. Она сама по всем призналась.
В. Ворсобин:
— Ваша ошибка в том, что вы думаете, что Запад – это очень хорошо организованное существо с единым мыслительным центром. У которого всем щупальцам дают команды из одного центра. К сожалению или к счастью, нет. Вы просто свою вертикаль власти переносите на Запад. Там все намного сложнее. И то, что вы говорите, оно просто очень приятно слышится для слушателей. Но это не так. Это просто слишком хитро.
Н. Стариков:
— Хочу прочитать несколько замечаний уважаемых радиослушателей. «Владимир, я прожил в Украине 13 лет, а в США – 24, и мне очень смешно слушать вашу веру в добрый и пушистый Запад». «Ворсобин – ум, честь и совесть эпохи. Позор путинисту Старикову!» «Назовите хоть одну причину, — обращаются ко мне, — по которой вы позволяете Ворсобину сравнивать вас с обезьяной. Это цена участия в радиопрограммах «КП»?»
Я думаю, что в пылу спора господин Ворсобин просто привел определенный пример, ко мне его не относил.
В. Ворсобин:
— Конечно. Стариков совершенно не похож на обезьяну, и у меня даже не было никакой мысли сравнивать Николая Старикова с этим существом.
Н. Стариков:
— По-моему, уважаемые радиослушатели, господин Ворсобин напрашивается. Я сейчас тоже проведу какие-нибудь параллели, вспомню какие-нибудь меридианы, в общем, за мной не заржавеет.
В. Ворсобин:
— Николай ответьте на ремарку нашего слушателя. «Владимир Ворсобин, обратите внимание, Стариков принципиально не называет фамилию Навальный. Вопрос – а почему?» Вы действительно фамилию Навальный не произносите, как будто в АП есть какая-то негласная инструкция – как начальник, так и вы.
Н. Стариков:
— Если и есть в АП какие-то инструкции, то я их не получаю. Второе. Фамилию Навальный я совершенно спокойно произношу, но мне очень приятно, что уважаемый радиослушатель столь внимательно слушает наш эфир, что делает из него выводы, иногда, как мы видим, ошибочные.
В. Ворсобин:
— У меня версия, почему вы не произносите или редко произносите. Потому что вы часто бываете на телевидении, где слово «Навальный» долго было под запретом. Возможно, вас инструктируют перед выходом на ток-шоу.
Н. Стариков:
— Владимир, фамилию Навальный столько раз написали и показали нам за последние месяцы, что просто надоел. Он просто достал уже сверх всякой меры. Уйди из моей информационной ленты, надоел.
В. Ворсобин:
— Он только начал. Он только зашел.
Н. Стариков:
— У нас есть еще один вопрос, который прямо соединяется с тем, что мы обсуждаем. Это резолюция Европарламента по поводу господина Навального. Что здесь важно? Пропускаем всю лирику, которая там есть…
В. Ворсобин:
— Давайте я зачитаю самое главное. ЕС не признаёт Лукашенко легитимным президентом и требует широких санкций против него и против должностных лиц Белоруссии, ответственных за фальсификацию результатов выборов и репрессии, и против работавших с властями Белоруссии россиян. ЕС требует международного расследования ситуации с Навальным, с привлечением ООН, ЕС, ОЗХО и других структур. ЕС призывает заблокировать «Северный поток-2» и ввести действенные санкции против России, найти и заморозить европейские активы фигурантов расследования Навального.
Н. Стариков:
— Я обращаю внимание, что там написано про «Северный поток-2». Это первое. Теперь самое главное. Что-то случилось с человеком. Никакого следствия нет. Анализы то дают, то не дают. Какая-то девушка вывезла куда-то бутылку непонятно зачем. И в этой ситуации Европарламент принимает решение, что нужно заморозить активы тех, о ком снимались фильмы. То есть фильмам некого блогера придается значение, как решению суда. Вот это очень важно. То есть снял фильм про кого-то – значит, активы этого человека должны быть заморожены. Вопрос – почему? Если вы хотите расследовать случившееся с ним, так надо расследовать. При чем тут активы и давление на каких-то людей?
В. Ворсобин:
— Интересно, это всех фигурантов? Он же наснимал очень много фильмов.
Н. Стариков:
— Инструмент создается. И они будут ссылаться: есть же фильм. То есть фильм – это уже инстанция самой высокой степени. А теперь возвращаемся к этой девушке Марии Певчих, которая привозила Навальному, между прочим, материалы из Лондона. Дальше из этого делались тексты, а он просто читал с суфлера. Смотрите, какая получается красивая картина.
В. Ворсобин:
— А вы это откуда знаете?
Н. Стариков:
— Она сама об этом сказала. Она дала интервью ВВС. Почитайте. Она является сотрудником ФБК, живет в Лондоне. Она говорит: «Я привожу материалу и ему даю». Когда мы этот вопрос подняли в Твиттере, сразу начали писать. Мы попросили: коллеги, пожалуйста, если все в открытом доступе, пришлите нам данные квартиры этой самой госпожи Певчих. Она в Лондоне. Никто ничего не прислал.
В. Ворсобин:
— Вы просили адрес Певчих? Что вы хотите?
Н. Стариков:
— В расследованиях Навального очень много информации о какой-то недвижимости, о собственности. И говорят, что все это легко найти в открытом доступе. Мы говорим: найдите нам про эту девушку.
Так вот, иностранное государство передает блогеру в России информацию о некоторых людях, эта информация публикуется, а потом Европарламент принимает решение, что вся эта информация это истина в последней инстанции, практически решение суда, и получает инструмент давления на этих людей. Хотите, чтобы ваши активы в Европе были разморожены – предайте. Неужели вам это не очевидно? Вот такая незатейливая, незамысловатая схема.
В. Ворсобин:
— Я сейчас готовлю материал по одному из фигурантов расследования Навального. Дело в том, что через три года после расследования его все-таки взял Следственный комитет. Был живописный штурм ОМОНа и т.д. Это заместитель ректора МГУ Гришин. Кстати, многие жулики, бандиты и воры из расследований Навального те еще мерзавцы, я вам скажу.
Н. Стариков:
— Вы переворачиваете. Есть решение суда или подозрение следственных органов. Человек арестован…
В. Ворсобин:
— Согласен. Это я на всякий случай, чтобы вы не думали, что это невинно оболганные люди.
Н. Стариков:
— Вы все-таки согласны с тем, что ролики блогера это истина в последней инстанции и людей надо арестовывать на основании этого?
В. Ворсобин:
— Если вы окажетесь правы, и действительно только из-за роликов можно заморозить европейские активы, это не очень вяжется вообще с презумпцией невиновности.
Н. Стариков:
— Ищите, кому выгодно.
В. Ворсобин:
— Если вы толкуете меры Европарламента… Во-первых, это Европарламент, это законодательный орган, а не исполнительная власть. Исполнительная власть применяет свои меры. И посмотрим, как она отреагирует на это.
Н. Стариков:
— Прочитаю несколько реплик, которые прочитал один человек. «Нет «Северному потоку», «Навальный – наш будущий президент», «Стариков, Путин…»
Уважаемый, вы можете писать много таких реплик, но вы один, что дает мне уверенность в том, что здравомыслящих людей в России значительно больше. Ну, хотите, старайтесь на полную катушку, хоть 1500 напишите ваших сообщений, вы один.
В. Ворсобин:
— Почему один? Вот еще: «Британский «Новичок» подтверждается. Спасибо за вашу передачу». Поэтому написавших как минимум двое.
Валерий из Твери нам дозвонился.
Валерий:
— Хотелось бы вернуться немножко назад. По поводу конфликта Советского Союза с Финляндией. Там, по-моему, участвовали части Ленинградского военного округа, а не вся Красная Армия.
По поводу Навального. Врачи клиники Шарите не давали никаких заключений по поводу отравления, это же лаборатория Бундесвера, и непонятно, с какой бутылки. А потом есть смысл посмотреть, какие препараты он принимал, какие лекарства. Бывает так, что они с обычными продуктами питания не очень сочетаются, определенные препараты, если их съесть с тем же самым грейпфрутом, то можно и концы двинуть.
В. Ворсобин:
— А вы врач?
Валерий:
— Нет. Просто это было в прессе, на телевидении.
Н. Стариков:
— А в ФБК исключительно врачи и токсикологи.
В. Ворсобин:
— Нет, но делают экспертизы врачи и токсикологи.
Н. Стариков:
— По поводу того, что сказал радиослушатель. Почему клиника Шарите не сделала заявление про «Новичок»? Потому что есть такое слово – репутация. Неизвестная лаборатория Бундесвера, у нее репутация…
В. Ворсобин:
— Там три лаборатории.
Н. Стариков:
— Да. Неизвестная лаборатория Швеции и неизвестная лаборатория Нидерландов. Названий нет, нет репутации. Это неизвестно кто сказал, анонимы. А Шарите, при всем уважении к германскому канцлеру, не может туфту гнать, поэтому переводит стрелки – кто-то там сказал, это не мы, это они.
В. Ворсобин:
— Николай, а вы допускаете вообще мысль (и если допускаете, то почему вы ее не обсуждаете), что все-таки это был «Новичок»?
Н. Стариков:
— Да потому что, если бы это был «Новичок», умерли бы люди в самолете и все те, кто собирал, тоже бы умерли. Вы помните, что было со Скрипалем?
В. Ворсобин:
— Вы вообще не допускаете эту мысль?
Н. Стариков:
— Конечно, не было никакого «Новичка». Это вообще чушь.
В. Ворсобин:
— Зачитаю сообщение. «Николай, у вас нет возможности ругать Путина. Но вы можете все-таки принести пользу русской цивилизации – говорите почаще, что за все отвечает Путин. Ругать при этом нужно не Путина…»
Но вы же можете ругать Путина. Вы ходите по телеканалам, вы имеете такую возможность теоретическую.
Н. Стариков:
— Надо не ругать или хвалить. За хорошие, правильные поступки нужно поддерживать, а об ошибках нужно говорить. Вот это правильная, здоровая позиция оппозиции.
В. Ворсобин:
— Николай, давайте перейдем к другой теме. Она будет неожиданной. Я лично не поверил своим ушам, когда узнал, что Николай хочет это обсудить. Куликовская битва, 640-я годовщина.
Н. Стариков:
— Во-первых, я удивлен тому, что удивлены вы. Это одна из важнейших битв в нашей истории. Во-вторых, применимо к первой части нашей программы, будет очень много параллелей.
Что такое Куликовская битва? Когда Россия вооруженным путем отстаивала свой суверенитет в тот момент, когда тот, кто нас гнобил, был между собой разделен. Я напомню, что тогда в Орде началась гражданская война, и на Русь набегал узурпатор Мамай, а законный хан Тохтамыш в тот момент где-то прятался от этого самого Мамая. Русь разбила этого узурпатора. При этом обратите внимание, что в войске Мамая были люди самых разных национальностей, в том числе там была генуэзская пехота, то есть европейские наемники, были там крымские татары, представители других национальностей. Был даже в этой битве, я бы так сказал, украинский элемент (хотя, конечно, никакой Украины в тот момент не было, и еще никому в голову она не пришла). Что я имею в виду? Рязанский князь Олег (русский) хотел выступить на стороне Мамая. Вам это не напоминает сегодняшнюю ситуацию, когда некоторые населенные нами же государства, исходя из государственных переворотов, исходя из предательства элиты, исходя из каких-то ошибочных, ложных ценностей, готовы (пусть пока на словах, слава богу) выступать против России?
В. Ворсобин:
— А на кого вы намекаете?
Н. Стариков:
— Я намекаю на Украину.
В. Ворсобин:
— А на Белоруссию тоже намекаете?
Н. Стариков:
— Нет, на Белоруссию я не намекаю. Белоруссия – это наш союзник. Потому что на Куликовом поле были русские из разных областей. А вот русские из Рязани должны были выступить против всего этого объединенного войска. Хорошо, что у этого князя Олега хватило ума опоздать на Куликовскую битву. Хочется посоветовать хотя бы для начала украинским современным деятелям чуть-чуть того ума рязанского князя Олега. Если у вас пока не хватает суверенитета, чтобы осознать, что выступать против самих себя смерти подобно, хотя бы опаздывайте, не бегите впереди паровоза.
В. Ворсобин:
— Николай, а вы знаете историю, как тверского князя за то, что он перебил посольство монгольское в Твери, за это московский князь с союзниками российскими и с татарами вместе прошлись по Твери, сожгли и покалечили много людей.
Н. Стариков:
— Вы сейчас говорите как человек, живущий в Твери?
В. Ворсобин:
— Да.
Н. Стариков:
— И хотите ненависть к Москве разжечь?
В. Ворсобин:
— Я хочу сказать, что тогда князья выступали не по принципу свой – чужой, славянин – не славянин, а по принципу кому как выгодно.
Н. Стариков:
— Нет, они выступали с точки зрения интересов (по крайней мере, московские князья) вверенного им государства. Что было бы, если бы московский князь, который получил верховный ярлык от хана, не сделал то, что вы сказали?
В. Ворсобин:
— Им было просто выгодно ослабить Тверь.
Н. Стариков:
— Пришло бы татарское войско, и оно сожгло бы Тверь вообще дотла, а еще заодно и сожгло бы Москву, потому что Москва отказалась выполнить приказ.
В. Ворсобин:
— Нет. Князь Твери как раз и говорил: давайте объединимся против татар. А в итоге они развернулись и разорили тверское княжество. Маленькая деталь. Из тех времен, кстати, в тверских церквях не поминали этого князя, именно вспоминая этот случай.
Н. Стариков:
— Какие еще уроки Куликовской битвы? Объединились. Рязань, к счастью, не успела. Разбили большое, сильное войско. Казалось бы, всё, вот он, суверенитет. Через два года Тохтамыш, которому Россия, таким образом, помогла, пришел и сжег Москву дотла. Через 100 лет, без войны Россия обрела полный суверенитет от Орды при стоянии на реке Угре. То есть битвы не было, а результаты были еще большие. Выводов очень много.
Первое. Не всегда вопросы надо решать вооруженной силой. Решать политические вопросы очень хорошо, когда противник разобщен. Но не надо никогда выступать на стороне одного из этих противников, помогая ему. Мы уничтожили Мамая, и Тохтамыш в благодарность за это сровнял Москву с землей.
Сейчас Тохтамыш и Мамай это Соединенные Штаты Америки и Китай. Мы должны воспользоваться ситуацией, когда они друг с другом воюют (пока экономически), ни в коем случае не аффилироваться с одной из сторон этого конфликта, и ни в коем случае не уничтожать для другого одну из сторон этого конфликта.
В. Ворсобин:
— То есть вы предлагаете дистанцироваться от Китая, потому что мы уже очень близко к нему подошли?
Н. Стариков:
— Владимир, это называется внешняя политика исключительно в интересах Российской Федерации. Без идеологических предпочтений, без каких-либо других предпочтений, только в интересах Российской Федерации.
В. Ворсобин:
— Нас уже ассоциируют, и Вашингтон говорит, что главная опасность – это Россия и Китай. Следовательно, мы все-таки соединились с Китаем и представляем одну мишень для Запада.
Н. Стариков:
— Это в голове американцев.
В. Ворсобин:
— Это не упущение нашей внешней политики, что мы все-таки не смогли отойти от Китая, для того чтобы воплотить вашу аналогию? Вы же не хотите того, чтобы мы были единой мишенью с китайцами? Китайцы переживут, у них экономика гигантская и армия, кстати говоря, тоже ничего.
Н. Стариков:
— Простите, что переживут китайцы, а что переживут все остальные, мы с вами не увидим, это увидят наши внуки. Но что важно? Запад не собирается с нами договариваться на равных или как-то с нами дружить. Ему мы нужны в качестве инструмента антикитайской политики. С другой стороны, мы не можем на равных быть с Китаем в силу разницы населения, разницы экономик. И поэтому быть военным придатком экономики Китая для нас так же вредно, как воевать с Китаем в интересах Соединенных Штатов Америки.
В. Ворсобин:
— Но это же происходит.
Н. Стариков:
— Не происходит этого.
В. Ворсобин:
— Мы – сырьевой придаток, мы военный придаток уже. Потому что все передовые военные технологии в первую очередь уходят Китаю.
Н. Стариков:
— Это называется торговля вооружениями.
В. Ворсобин:
— Можно как угодно назвать, на то вы и политолог, знаете много интересных слов. Но все равно это нужно учитывать, мы очень близко подошли. Это как планета подходит к гигантской звезде. Как бы ни было тепло, в итоге можно на нее упасть. Так и Китай может легко проглотить Россию.
Н. Стариков:
— Будем считать, что наша передача это один из кирпичиков в стену суверенной российской внешней политики.
В. Ворсобин:
— И кто знает, что опасней – Запад или Китай. Кстати, на Дальнем Востоке и в Сибири об этом много рассуждают. И предпочтение они относят все-таки не в сторону Запада, который очень далеко…
Н. Стариков:
— Они должны относить предпочтение в сторону России, а не Запада, не Китая, не США. Вот в чем главная задача информационных программ, в которых мы с вами принимаем участие. Предлагаю на этой оптимистической ноте ее сегодня и завершить.
