Затянувшийся сверх всякой меры выход Британии (применением химического оружия против российских граждан на своей территории с их последующим похищением, вероятным убийством и непристойным скандалом вокруг этого злодеяния Соединённое Королевство исключило применение к себе приставки «Велико-») из ЕС заканчивается.
Официально Англия (на русском, в отличие от английского, это слово означает и часть страны, и страну в целом) вышла из ЕС ещё 31 января, но неспособность сторон договориться об условиях брексита привела к продлению применения европейских норм до конца 2020 года. Подводных камней много (чего стоят хотя бы вопросы господдержки, рыболовства и сохранение свободного сообщения между Ирландией и её принадлежащей Англии северной частью), и если соглашение не будет достигнуто в разумные сроки (пока это начало ноября), с 1 января к Британии будут применяться только нормы ВТО. Это значит повышение таможенных тарифов, что снова ударит по английской экономике.
Договорённости мешают не только объективные преграды, вызванные «коронабесием», но и интересы — как политические, так и хозяйственные.
Английские производители, особенно в ВПК, имеют заметную долю в общеевропейских программах — и континентальные конкуренты с удовольствием, лишь усиленным нехваткой спроса, заберут их долю рынка себе. В то же время форсированное превращение Британии в «финансовый бутик» подавило её реальный сектор и обеспечило её зависимость от импорта, прежде всего европейского. Таким образом, Евросоюз сможет быстро отказаться от английских товаров, а для Англии аналогичная переориентация поставок будет сложной. Поэтому ЕС не хочет идти навстречу отвергнувшей его Британии: месть — блюдо, которое подаётся на переговорах.
Напомним: причиной отказа Англии от Евросоюза стала импотенция евробюрократии, которая собралась всерьёз рассматривать предложенное Обамой смертельное для ЕС Трансатлантическое торгово-инвестиционное партнёрство. Помимо непосильной для европейцев зоны свободной торговли с США, Канадой и Мексикой, это партнёрство де-факто превращало европейские государства в региональные представительства глобальных, прежде всего американских корпораций (через специфический механизм урегулирования торговых споров, при котором арбитрами оказывались представители корпораций, а не государств).
Помимо жажды особенно ценной в условиях кризиса наживы, члены Евросоюза объединены намерением сделать пример Англии максимально поучительным, чтобы надёжно отбить желание вырваться из-под ига донельзя идеологизированной брюссельской бюрократии у всех, хотя бы теоретически способных задуматься об этом. Ведь ЕС — это зона гарантированной прибыли для корпораций её развитой части, и не обладающие спецификой Британии страны в случае выхода уменьшат прибыли этих корпораций.
Важен и внутренний конфликт в самой Англии: выход из ЕС наносит ещё один удар по её реальному сектору (и по Шотландии с её латентным сепаратизмом, где сосредоточено не менее половины британской промышленности), укрепляя доминирование финансовых спекулянтов.
В том числе поэтому Макрон демонстрирует жёсткость. Так, госсекретарь при министре по вопросам Европы и иностранным делам Клеман Бон указал на недопустимость для ЕС терять спокойствие и идти «на невыгодные уступки, невыгодные компромиссы».
Дело не только в разногласиях французской и английской ветвей этой великой семьи, но и в единстве её стратегических интересов, требующем общего укрепления положения финансового капитала — в том числе и в Англии. А для этого британский реальный сектор должен ещё более ослабнуть.
Ещё одна причина неуступчивости Макрона — борьба за европейское лидерство против уходящей Меркель и в целом Германии, которую после победы зелёных в 2021 году ждёт отказ от дешёвых российских энергоносителей и деиндустриализация в интересах США и всё того же глобального спекулятивного капитала.
Именно к его перспективам по обе стороны Ла-Манша относятся слова вроде бы поглощённого медицинским и экономическим кризисами Бориса Джонсона: «дела будут идти очень хорошо» и в условиях «полной автономии» британского бизнеса от ЕС.
И намерение лидеров стран — членов Евросоюза настаивать во время его саммита в Брюсселе 15—16 октября на ужесточении сделки с Англией укрепляет положение не только континентальной Европы за счёт своего вечного противника, но и финансового капитала самой Британии — за счет её реального сектора.
Стратегическая позиция лондонского Сити, несмотря на вероятный перенос части операций на континент, улучшится от освобождения от европейских интриг и попыток спасения тонущей Южной (не говоря о Восточной) Европы. Поэтому в свете долгосрочной угрозы гражданской войны в США Англия, вслед за прохождением после «жёсткого» брексита «финансового дна», наряду со Швейцарией может стать вожделенной «тихой гаванью» для капиталов всего мира.
