М.Курников ― Здравствуйте! В эфире программа «Особое мнение». У микрофона — Максим Курников, а на видеосвязи со студией — Максим Шевченко. Здравствуйте, Максим Леонардович!
М.Шевченко ― Здравствуйте, Максим, здравствуйте, дорогие радиослушатели!
М.Курников ― Я сразу вас спрошу про вашего коллегу, причем коллегу сразу в нескольких амплуа. Он депутат регионального заксобрания от КПРФ, он ютьюбер, блогер господин Бондаренко, который мало что задержан, еще обвинен в какой-то коррупции, потому что он через YouTube как-то деньги зарабатывал. Что вы чувствуете по этому поводу, как вы смотрите на эту ситуацию?
М.Шевченко ― Я считаю, что это не имеет никакого юридического основания. Единственная претензия к Коле может быть только в том, что его блог называется «Дневник депутата». Слово «депутат», они к этому могут придираться. На самом деле никакого договора между ведущим YouTube и YouTube Google не существует в природе. Google заключает договор с акканутом. Я думаю, что адвокаты Николая прекрасно знают. Я сейчас не буду помогать следствию вдаваться, пусть она сами в этом разрывают…
В общем, если это претензии к тому, что он получал гонорары, то это не гонорары, потому что фактически это деньги, которые получает акканут за активность акканута в мировой сети. И деньги, которые, получается, процент от рекламы, от поступлений рекламодателей YouTube, компаниям, которые связаны с этим, этот процент получает аккаунт данный, а кто от этого аккаунта будет получать — Иванов, Петров, Сидоров — это, как говорится, еще доказать надо, потому что доказать это невозможно. Договор не заключается с физлицом.
М.Курников ― Интересно, что вы начали отвечать на этот вопрос с юридической, а не с политической точки зрения. То есть вам не кажется, что это давление?
М.Шевченко ― Нет, с политической это понятно. Конечно, кажется. Это давление со стороны Володина, тут для меня даже нет вопросов. Потому что Николай несколько опрометчиво в публичной сфере сказал Вячеславу Викторовичу «иду на вы», посчитав, очевидно, может быть, ошибочно, что Володин какая-то слабая фигура. Володин — это сильная фигура. Любой человек в нашей стране, который имеет прямую связь с президентом Путиным — а Вячеслав Викторович, безусловно, имеет прямую связь с президентом Путиным, имеет его личное доверие — слабой считаться не может, несмотря на то, что у Володина могут быть какие-то личные внутрипридворные ситуации, какие-то отношения спорные, кризисные, конкурентные с кем-то — с Сурковым, с Кириенко, ну, я не знаю, условно говорю, с тем же Ивановым, Петровым, Сидоровым. Это не имеет значения.
Коля бросил вызов Володину, и, мне кажется, это его главная ошибка. Конечно, эта ответка пришла… Нельзя сказать, что Володин отдал приказ уничтожить Бондаренко, я думаю, вряд ли в отличие от записи по поводу Хизри Шихсаидова, председателя Народного собрания Дагестана, который открыто говорит: «Будем подбрасывать наркотики или оружие депутатам». Тут, я уверен, Вячеслав Викторович — я его знаю лично, — человек очень осторожный, это очень опытный царедворец и опытный политик. Но, безусловно, главная причина несчастий Бондаренко — это именно его заявление о том, что он будет бороться с Володиным.
М.Курников ― Давайте скажем для тех, кто не в курсе, что они в Саратове по одному округу.
М.Шевченко ― Не пойдет никогда в жизни Володин по одномандатному округу.
М.Курников ― Они оба в Саратове и, так или иначе, повестками будут пересекаться на выборах.
М.Шевченко ― Володин избирался по списку, он не избирался по одномандатному округу.
М.Курников ― Списки ведь тоже формируются, так или иначе, в привязке…
М.Шевченко ― Спикер нижней палаты пойдет по федеральному списку. Я просто не понимаю, как Бондаренко мог пересекаться конкретно с Володиным, кроме того, что оба из Саратова.
М.Курников ― А зона ответственность, — не считает, например, Володин Саратов своей… ну знаете, как вотчиной. И вот там «Единая Россия» должна заработать столько-то. А Бондаренко мне там мешает.
М.Шевченко ― Я не думаю, что он мешает Володину. Я не думаю, что Володин в своей политической деятельности опирается на Саратов. Он, безусловно, считает ее своей собственностью, как и все единороссы распределили между собой и между лояльными им представителями других партий регионы России, но главное это «Мы будем с ним бороться». Откуда известно, что Володин собирается идти в одномандатный округ?
Я думаю, что преждевременное заявление, как говорится, привлекло внимание Саурона в исполнении Володина.
М.Курников ― Я правильно понимаю, что вы воспринимаете этот конфликт как конфликт Бондаренко и Володина, а не конфликт более широкий?
М.Шевченко ― В данном случае это тактический вопрос, потому что более широкий… Репрессии идут по всей стране, очень широкие репрессии. Огромному числу людей вменены административные наказания. Причем люди были брошены в застенки буквально. У нас вон молодые ребята провели по 10-12 дней в тюрьмах фактически непонятно, за что. Просто за то, что они вышли на улицу Владимира. И многим людям грозят уголовные преследования в стране за их гражданское право просто ходить по улицам городов и говорить то, что думают. Их записывают в какие-то навальнисты или навальнята или еще что-то такое. Хотя там совершенно разные люди были задержаны, арестован кто-то.
Поэтому я, безусловно, поддерживаю Николая Бондаренко, я говорю: руки прочь от Николая Бондаренко! Но, мне кажется, тут надо вернуться в холодный рассудок и уже дальше юридически отстаивать свою правоту. Потому что просто горло тут драть — это не тот вариант. Я думаю, что те, кто Николаю будут противостоять, это очень искушенные, серьезные люди с абсолютно каменными сердцами и лишенные душ, поэтому они будут действовать на уничтожение.
М.Курников ― Давайте тогда попробуем вести эти две темы. Вы рассказали о тех, кто был на 10, на 15, на 5 суток брошен в эти самые тюрьмы. И те, кто анализирует этот процесс…
М.Шевченко ― Кто-то дольше даже. Саид-Мухаммад Джумаев я вообще считаю, ни в чем не виноват. Он защищался от избиений его непонятными людьми с дубинками или шокерами. Мы видели, как эти люди, против которых защищался Саид-Мухаммад, потом избивали женщин безоружных, избивали пожилых женщин безоружных. Поэтому я вообще считаю, что никто не виноват из тех, кто был задержан на этих митингах.
М.Курников ― Так вот, получается так, что тех, кто приходили с адвокатами, получали поддержку ОВД-Инфо, их как будто за это наказывали большими сроками, и обязательно сутками, а не штрафами. К вопросу о том, насколько юридические инструменты тут эффективны.
М.Шевченко ― Я считаю, что юридические инструменты обязательны в этой ситуации. Я обращаюсь ко всем, кому сейчас приходят повестки, кого приглашают. Пожалуйста, старайтесь идти туда в присутствии адвоката. Ничего не бойтесь. «В борьбе обретете вы право свое». И сталь закаляется именно таким образом.
Вчерашние мягкотелые студенты, благодаря усилиям репрессивного режима превратятся в стойких, уверенных борцов за ту правду, которую они считают правдой. Человек, который не отбыл как бы… 10-дневный срок, он отличается от человека, который отбыл 10-дневный срок.
М.Курников ― А вы думаете, что 10 дней достаточно, чтобы настолько пропитаться?
М.Шевченко ― Конечно, потому что люди сидят в одной среде, люди общаются друг с другом. Это же не жесткая какая-то красная зона, где должен ходить ломать шапку перед начальством и выкрикивать громко свое имя, чтобы тебе начальник сказал…, как это описывали те, кто сидел, допустим, в Покровской зоне, как Демушкин описывал, Котов был в такой же ситуации, — что если ты еще, по мнению начальника, выкрикнешь недостаточно громко, тебя еще в ШИЗО законопатят. Все-таки административные сроки — это как бы атмосфера политических тюрем, о которых мы читаем в биографии Сталина про Батум или про Тифлис или в биографии других революционеров. Я думаю, власть сама, как говорится, выковывает поколение русских мальчиков, которые обязательно поставят этический вопрос.
М.Курников ― Они же тоже читали эти же книжки. Неужели там не находится кто-то, кто им подсказывает.
М.Шевченко ― Книжки читать недостаточно. Надо еще эти книжки интерпретировать. Проблема не в тексте, а в интерпретации текста. Вот за интерпретацию, как правило, и ведется борьба в политике и в политической философии.
Я думаю, что, как говорил Виктор Астафьев в переписке с Эйдельманом, «придет время и мы сами прокомментируем Достоевского». Вот это время приходит, понимаете?
М.Курников ― Я напомню, что мы говорим с Максимом Шевченко.
М.Шевченко ― Я хотя я хочу сразу сказать, предупреждая возмущенные крики слушателей. Я не согласен с антисемитскими пассажами Виктора Астафьева в этой переписке. Но сама по себе эта фраза запомнилась еще с 80-х годов.
М.Курников ― Ну да, мы здесь скорее про форму, чем про содержание.
Если опять же говорить про то, что вы уже упомянули, в Дагестане спикер местного собрания начал говорить о том, что «у нас есть способы борьбы с оппозицией — это подброс оружия, подброс наркотиков…».
М.Шевченко ― Нет, это вы просто услышали только сейчас. Хизри Исаевич всегда об этом говорил, поверьте. Просто сейчас это вдруг стало как-то заснято со стороны. В Дагестане вообще происходят какие-то удивительные сюжеты из Стивена Кинга. Вот так читаешь Стивена Кинга, думаешь: Нет, этого быть не может. А вот сейчас заглядываешь в происходящее в Дагестане… Я вот, допустим, очень люблю Телеграм-канал «Алибабич», есть такой замечательный Телеграм-канал, который независимо, остро и, невзирая на лица, пишет про ситуацию в Дагестане, при этом достаточно корректно, в такой стилистике…
Смотрите, там вот эти два росгвардейца, которые притащили бывшего главу села Новокули и убили его. 36 пуль в него выпустили в кабинете главы Уголовного розыска Советского района Махачкалы. Их сейчас пытаются отмазывать — внимание! — и, скорей всего, отмажут. Говорят, что они был в состоянии аффекта. Он якобы оскорбил их маму.
М.Курников: О ―о!
М.Шевченко ― Это уже начинается. Или, допустим, эта женщина, которая боялась сказать мужу, что она не беременна и пыталась похоронить кукол вместо детей. Или Хизри Исаевич Шихсаидов, человек, как говорится, руководитель «Единой России» по Дагестану, спикер Народного собрания, которые вот такие дает поручения. А я хорошо знаю Хизри Исаевича лично, его голос знают все дагестанцы, знают, любят, ценят, как говорится. Поэтому ни у кого нет сомнений, что это не монтаж, а что это на самом деле Хизри Исаевич говорит.
Но ему ничего не будет, вы не беспокойтесь. Как Милонову ничего не было за то, что он называл азербайджанцев «дикарями, воюющими с трупами, оскверняющими трупы». Милонов в интервью армянам сказал это, и ничего, партия «Единая Россия» молчит. Они молчат. Их волную аккаунты Бондаренко. Они ничего не говорят про нацистские высказывания Милонова, они ничего не говорят про людоедские поручения, которые раздает Хизри Шихсаидов. Они про это ничего не говорят.
Вот убит глава села Новокули. Он единоросс, между прочим, хороший парень. Я про него знаю, тоже справки… Он боец, борец и так далее. Про него говорили, что он нормальный. Мне все равно, что он единоросс, это не имеет значения, особенно на Кавказе для многих. Вот вам, пожалуйста, тоже никакого заявления. Член партии вашей убит. Чего вы молчите? Чего вы на Бондаренко накинулись? Вам нечем заняться? Дагестаном займитесь. Там можно просто пройтись по Дагестану, по вашим единороссам, как говорится, и… там есть кого не только увольнять, но и, в общем, дальше двигать по уголовным делам.
М.Курников ― Максим Леонардович, но вы знаете, просто и Дагестан и Чеченская республика и все другие республики — это часть Российской Федерации…
М.Шевченко ― Это не одно и то же. Москва тоже часть Российской Федерации.
М.Курников ― Да. И меня просто пугает, что когда люди в Москве говорят, отмахиваются: «А-а, это где-то в Дагестане» или: «А-а, это где-то в Ингушетии дело по поводу тех, кто выходил на площади». И не понимают значимости того, что там происходит. А потом это происходит здесь.
М.Шевченко ― По поводу вашего испуга, уж если мы сегодня цитируем классику, я вспомню Льва Толстого о Леониде Андрееве: «Он пугает, а мне не страшно». Вас пугают, а мне не страшно. Вы просто не знаете, Максим, свою страну, мне так кажется. Мне это удивительно, потому что вы вроде должны бы ее знать. На самом деле никого ничего не волнует. Всем правит только целесообразность. Никакого закона нигде нет. В Российской Федерации закон что дышло…
М.Курников ― Просто вам это, видимо, нравится, а мне нет, я поэтому на это реагирую.
М.Шевченко ― Мне это не нравится, просто я реально смотрю на вещи. Мне это, конечно же, не нравится. Но я просто реально знаю, что при нынешней власти это нельзя изменить. Беззаконие и произвол будут господствовать. Здесь всем правят деньги, связи, возможность позвонить кому-то или не позвонить — это тут правит всем.
М.Курников ― Но, сейчас, например, спикер Владимирского парламента вряд ли такое будет говорить.
М.Шевченко ― Владимир Киселев очень культурный и цивилизованный человек. Он такое, безусловно, говорить не будет. Но, безусловно, из Москвы, я уверен, приходят во Владимир разного рода директивы подличать и, допустим, организовывать — именно они в «Единую Россию» приходят — разные провокации против народно избранного губернатора Сипягина и так далее.
Ну, в Дагестане есть своя специфика, чего там.
М.Курников ― То есть вы не видите угрозы расползания такого метода работы с оппозицией?
М.Шевченко ― Всё уже давно расползлось. Вопрос только в том, что где-то это могут снять на камеру, а где-то не могут. И потом в Дагестане подброс наркотиков, оружия… Гранату «эфку» в Дагестане называют, знаете, «набор ваххабита» — есть такая поговорка. Сами мусульмане шутят. Это пакетик спайса и «эфка». Потому что и на том и на другом… на «эфке» нет номерного знака. Можно одну и ту же «эфку», один и тот же пакетик спайса подбрасывать раз за разом новым и новым людям. Даже новый не надо покупать.
Те люди, которых они хотят уничтожить, идут в мечеть. И обязательно прямо у него в левом кармане будет «эфка», а в правом будет пакетик спайса. Вот иначе верующие мусульмане прямо не ходят на джума. В свое время просто даже в исламской среде ребята же с юмором, комментировали это.
Поэтому для Дагестана чего тут удивительного? Вообще никто не удивился. Это вы тут говорите: «Как так подбросить? Да не может быть!» Хорошо, что машину не подогнать с тринитротолуолом, понимаешь?
М.Курников ― Герой «Треста, который лопнул», ничему не удивляться призываете. А я все-таки думаю, что всё, что нарушает закон, должно требовать какой-то реакции общественной.
М.Шевченко ― Вы хороший, добрый человек. Я вас очень уважаю. На таких людях, как вы стоит мир и должна держаться Россия. Вы являетесь для меня моральным примером. Я вот сейчас смотрю на вас и внутренне, духовно просто возрастаю. Спасибо вам, Максим, за это.
М.Курников ― Я буду на вас смотреть и слушать, что вы скажете про акцию с фонариками. Насколько вам это кажется, адекватный способ протеста?
М.Шевченко ― Я считаю, что это страшная угроза политической целостности Российской Федерации. Я считаю, что сотрудники ОМОНа и Росгвардии должны с дубинками и электрошокерами бегать по московским дворам и, завидев человека с фонариком, сразу его жестко бить дубинками по фонарику, по лицу, по спине. Потому что если вдруг загорится 10 тысяч или 20 тысяч фонариков, — я просто не знаю, как дальше жить, как режим устоит.
Поэтому, я думаю, что они вводят план «Антитеррор» или «Антифонарь», вводят план «Перехват» фонарика, очевидно. То есть еще надо зеркальце у каждого омоновца. И думаю, что да, это повод попробовать применить какие-нибудь газы, допустим. Можно распылять во дворах газы слезоточивые.
М.Курников ― Как так получается, что власть реагирует на такие вещи чуть ли не более активно, чем потенциальные сторонники таких протестов?
М.Шевченко ― Ну, потому что у власти своя задача. Вы просто не понимаете стратегических целей современно путинской власти. Задача полностью разорвать политические отношения с Западом, выйти из всех международных отношений с Западом, которые, так или иначе, ставят юрисдикцию международных судов — ЕСПЧ или других судов — над российской системой; выстроить новую стену, полностью уйти под крышу Китая, но не став только китайской как бы колонией, создав такое новое евразийское, неоордынское пространство, где на Западе стена этого пространства — это, условно, граница Беларуси и Польши или граница ДНР, ЛНР с Украиной, граница России и Украины и стать таким посредником в таком дуэте, который складывается всё больше и больше: Китай — Турция. Понятно, что неоосманская Турция становится главным экономическим партнером Китайской Народной Республики, хабом таким глобальным выходом в Средиземноморье, в исламский мир и в Европу. Понятно, что пути через Беларусь, Украину, так или иначе, перекрыты.
Поэтому сначала Минск устроил свой показательный Тяньаньмэнь, чтобы показать старшему китайскому брату, что мы тоже можем по студентам тут, понимаете… ну, ладно, не танками, мы не такие крутые, мы же не цзэнские ребята и не читали, но дубинками может как следует и мордой об асфальт.
А у нас все-таки гуманисты в России. У нас просто побили дубинками. Но это Тяньаньмэни, которые показывают Китаю, что «мы с вами, мы не часть Запада». Поэтому Лавров ведет себя так брутально. Боррель сюда приезжает, и Борреля тут унижают публично. Почему это делается? Вот ошибочное мнение, что «дед» сидит в бункере и чего-то боится. Это глубочайшее заблуждение. Он: а) не дед, б) не в бункере и он не боится. Они делают это сознательно.
М.Курников ― Вы говорите, НРЗБ, а кто тогда? Не дед, а…?
М.Шевченко ― Ну, сильный политик, который провел чеченскую войну, контролировал войну с Грузией, контролировал войну с Украиной, под руководством которого у Украины отжали Крым.
М.Курников ― Не в бункере, а…?
М.Шевченко ― Не знаю, где. В апарт-отеле, наверное, как мы это теперь называем. Поэтому иллюзия… Мне было странно, когда Навальный или Волков говорят: «Они чего-то боятся, они слабые, они не знают, что делать». Так могут говорить те, кто не понимает этот режим, его сущность и тех оснований, на которых он стоит. Он основан на деньгах, на статусе и насилии. И на самом деле, как ни крути, если ты не посягаешь на власть конкретно, тебе дается в России достаточно большая свобода, если ты не попадаешь в разработку спецслужб, как, допустим, агент Ходорковского или какой-то «пятой колонны», или Запада, или еще кого-то.
Но в целом всё это пространство присягает сегодня Китаю. Мир делится пополам на мир западный и мир китайский.
М.Курников ― Учитывая ваши иногда антизападные высказывания, вы это приветствуете, вам это больше нравится?
М.Шевченко ― Я приветствую политический выход из зависимости от Запада, безусловно, приветствую, но я хотел бы, чтобы этот выход сопровождался строительством народной демократии и реальных форм социализма при капиталистических тоже формах свободной торговли, естественно, свободы слова и так далее.
Я считаю, что у России особый путь. И они хотят этот особый путь сформулировать в таком ключе, как сказал бы товарищ Сталин, монархо-фашистском. Есть у нас, как говорится, некое такое корпоративное государство, в котором есть отдельная корпорация силовиков, корпорация политтехнологов, корпорация депутатов, корпорация депутатов, корпорация поэтов… Ну, читаем Габриэле д’Аннунцио и смотрим на республику Фиуме, как он там все организовал, как Муссолини после него это…
Ну, собственно, по Муссолини у нас же главный эксперт — это Владимир Соловьев. Он же у нас главный муссолинелюб России. Даже Александр Гелич Дугин как-то рефлексирует: прав — не прав. Владимир Рудольфович преклоняется перед Муссолини и присягает ему. Человек бывает фашистом, что же мы…
М.Курников ― Кто мы, чтобы его осуждать за это, да?
М.Шевченко ― Черчилль говорил про Муссолини, что главная проблема Муссолини в том, что он, мол, вступил в войну. Не вступи Муссолини в войну — к нему бы претензий не было.
Поэтому они вот это делают. И несменяемость высшей власти. Никакие эти западные игры в президентов, парламентаризм — это всё считается данью некой политической игры. Но они прекрасно уже сформулировали для себя философию, что подлинная власть и подлинная судьба России от всей этой, как они считают, хрени… Ну, мы в этом убедились, вполне манипулируют с помощью административного ресурса, с помощью денег, с помощью чего угодно. Можно в духе статьи Константина Победоносцева «Величайшая ложь нашего времени», где он разбирает внутреннее ложные нюансы парламентаризма, как к этому относиться. Поэтому они ищут путь… Вот Россия, как говорил Игорь Северянин, ищет троп.
М.Курников ― Я вас спрошу про статью Константина Богомолова, который говорит о том, что Европа находится в серьезном культурном кризисе. Читали? Осуждаете или поддерживаете?
М.Шевченко ― Я читал и я очень рад за Константина. Из этой статьи я понял, что он очень счастлив в семейной жизни, что его брак с Ксенией Анатольевной, прекрасной, безусловно, женщиной, составил ему основу его философского восприятия. Почему я сделал такой вывод? Потому что слово «секс» там в одном абзаце он пишет раз пять, Говорит, секс — это оборотная сторона того, сего… Короче, он всю эту проблематику свел к этому сексу. И я понял, что это просто манифест счастливого человека и счастливого мужа, что всё остальное — шелуха.
М.Курников ― Психотерапевты, может быть, про интерпретировали бы иначе ваши слова, но…
М.Шевченко ― Я могу процитировать просто.
М.Курников ― Нет-нет, психотерапевты могли бы сказать, что раз он много об этом пишет, это оборотная сторона, но…
М.Шевченко ― Нет. Ну, может быть, кстати, может… Но мне не хочется плохо думать про такую замечательную творческую пару. Тем более, Ксения тут выступила с таким видео, где она как бы протестовала против запрета мата в сети. Я, естественно, не могу здесь воспроизвести даже. Могу сказать, что это блистательные совершенно творческий монолог, где не было практически ни одного пристойного слова. Это абсолютно звучит как поэзия.
Очень четко, кстати, подмечено, потому что проблема мата, она существенна. Вот я недавно пересмотрел фильм Юрия Быкова «Дурак». Великолепный фильм. Вот я первый раз смотрел, думал, что мне не нравится, что недостоверно в этом жестоком и хорошем фильме.
М.Курников ― Мата нет?
М.Шевченко ― Вообще ни одного слова. Так не разговаривают ни начальники городские, ни жители общаги. Они вообще разговаривают так, что у них нету ни одного не матерного слово. А в этом фильме они разговаривают так, как герои древнегреческой трагедии: «Ты отстегивал… Я тебе урезала из бюджета…» и так далее. Ну, хрень какая-то, прямо скажем. А сюжет правильный, а вот речь неправильная. Поэтому, если, как говорится, реальную речь нашего современного народа начальства вставить в кино, мне кажется, мы получим великое реалистическое искусство, гипернеореализм такой, русский, постбалабановский.
М.Курников ― Возвращаясь к статье…
М.Шевченко ― Поэтому к статье… я не знаю, что там обсуждать.
М.Курников ― Слушайте, мессианская роль России по спасению Европы, по возвращению Европы к ее идеалам.
М.Шевченко ― По возвращению Европе секса? Я не понимаю.
М.Курников ― Секса, в том числе. Свободного.
М.Шевченко ― А что, в Европе какие-то проблемы?
М.Курников ― По его мнению, да. По крайней мере, он об этом пишет.
М.Шевченко ― И потом, там есть разные допущения. «В XX веке атомная энергия, которой является человек, вышла из-под контроля. Человеческим Чернобылем стал нацизм. Шок и испуг Европы перед этим взрывом первобытного в человеке оказались слишком велики».
Уже неправильно. Нацизм — это не первобытное. Нацизм был высшей точкой развития европейской немецкой философии. Нацизм поддержали Мартин Хайдеггер, Эрнст Юнгер, Кнут Гамсун, многие другие. В этом-то и ужас был нацизма, что не ужаснулась Европа нацизму. Европа ужаснулась, когда автомат ППШ советского солдата уперся в рожу этой Европе, и советский солдат спросил: «Ну что, сука, ты поняла, что нацизм — это плохо?» И тогда Европа, подняв лапки, сказала: «Ja Ja habe alles verstanden. Гитлер капут!» До этого если бы не было Сталинграда, Курска, разгрома немцев под Москвой, ничего бы Европа не поняла. Томас Манн и Эрих Мария Ремарк смотрелись как смешные интеллигенты, которые выступают против общего подъема, как бы предсказанного Шопенгауэром, Ницше, основанного на Гегеле и воспетого Ольгой Чеховой, понимаете, любимой актрисой фюрера.
Поэтому неправильно… Я в этой статье изначально просто вижу ряд интеллигентских допущений, которые не позволяют мне ее рассматривать как серьезный манифест. Но сама тенденция как бы пнуть Европу… ну, что сказать, она несколько запоздала.
Если бы Богомолов писал это в 68-м, 69-м где-нибудь в Париже в окрестностях Сорбонны, мне кажется, это бы лучше смотрелось. А так… Ну, мы же всегда опаздываем лет на 40 от Ги Дебора или от Бодрийяра. Это всё чуть-чуть задержалось.
Я не знаю. То, что Россия сегодня, в принципе, по количеству театров… я часто бываю в театрах в центре Москвы, разговариваю… Вот Москва, центр Москвы один из самых свободных городов мира, честно скажу, по внутреннему ощущению. Второй такой же город — это Стамбул. Во многом, в чем-то Богомолов прав, если выйти за рамки столь волнующего его секса, связанного с некрофилией, потому что смерть… Ну, недаром у них, по-моему, даже свадьба была в гробу. Там какой-то гроб выполз на сцену. Эта тема, очевидно, для этой семейной пары какая-то важная…
М.Курников ― Но оставим им их удовольствия.
М.Шевченко ― Как мы знаем из классика, каждый семейная пара счастлива по своему, а вот несчастливы все одинаково. Сам по себе интеллектуальный разговор на эту тему — отличный. Мне кажется, то, что надо.
М.Курников ― Там может быть по-разному, конечно. Но возвращаясь все-таки…
М.Шевченко ― Я не могу просто это всерьез воспринимать, потому что я, знаете ли, вырос рядом с Гейдаром Джемалем. И Гейдар Джахидович разговаривал со мной на такие темы — о Европе, России, об Америке, о мире, — что манифест Богомолова… ну, неплохое сочинение десятиклассника.
М.Курников ― Возвращаясь тогда к протестам. Тут изумленные сообщения от слушателей: «А вы-то с кем? Вы будете выходить светить с фонариком или нет?»
М.Шевченко ― Во двор? Конечно. Что за странный вопрос? Я еще выйду в поддержку женщин-политзаключенных, потому что такая акция есть. Я возмущен приговором Анастасии Шевченко, моей тезки. Я так и не понимаю, за что эту несчастную женщину, которая похоронила свою дочь, находясь в СИЗО, — за что ей хотят дать 6 лет. Я просто не могу понять.
М.Курников ― Под домашним арестом она была.
М.Шевченко ― За участие в нежелательной организации — за это надо на 6 лет бросить мать, потерявшую ребенка?.. Если вы смеете открывать пасть и произносить словосочетание «русская цивилизация», то у русской цивилизации, у русского народа, к которому я имею счастье принадлежать, милосердие является главным его качеством — русского. Мы никогда не пинаем в спину тех, кто идет на каторгу, не плюем в спину тем, кто идет в тюрьмы, и не улюлюкаем, что «давай-давай его посадим!»
Поэтому я, конечно, выйду в поддержку политзаключенных. Я никого не призываю, я говорю только за себя. Я имею право в моем городе, в моем дворе, на моей улице, на моем Арбате, на моем Новом Арбате. Это мой город! Я родился не в Когалыме. Я родился здесь, в Москве, в поселке художников «Сокол», в роддоме. Я всю жизнь прожил в центре Москвы. И никто не может мне запрещать в моем родном городе ходить по улицам моего родного города! Так же, как никто не может запрещать жителям Владикавказа ходить во Владикавказе, жителям Грозного — в Грозном, жителям Екатеринбурга — в Екатеринбурге, Петербурга и так далее. Эти начальники слишком много на себя берут.
М.Курников ― В общем, жителю Грозного нельзя запрещать ходить и по Москве.
М.Шевченко ― Давайте не вкатываться НРЗБ тему. А то я понимаю, что слово «Грозный», запускает сразу такую НРЗБ.
М.Курников ― Нет-нет, и жителям Когалыма тоже можно разрешать ходить по Москве. Я предлагаю Сергею Семеновичу в Когалыме запрещать выходить с фонариками. Начнем как бы с исторической родины. У каждого есть своя маленькая родина, понимаете?
М.Курников ― Тем не менее, почему власть на это так серьезно реагирует? Почему МВД всех предупреждает. Почему прокуратура рассылает предупреждения?
М.Шевченко ― Я сказал. Так как у нас вторая часть передачи посвящена психоанализу коллективному, возможно, у МВД что-то связано с фонариками. Ну, знаете, бывает так… в детстве…
М.Курников ― Не будем тогда, да.
М.Шевченко ― Я не знаю, как объяснить. Но что-то связано. Фонарик — это страшная угроза, понимаете? Может быть, они в детстве бессознательно где-то слышали, что какие-то немецкие шпионы фонариками наводили на Москву какие-то «юнкерсы».
М.Курников ― Вот Петр Толстой, по крайней мере, об этом говорит как о факте историческом практически.
М.Шевченко ― Может быть, это и было, я не знаю. Мы читали об этом неоднократно. Наверняка такое могло быть.
М.Курников ― В художественном произведении, да.
М.Шевченко ― Но сейчас вот какой фонарик… Значит, каждый, кто зажжет фонарик, имеет шанс, как я уже сказал, получить дубиной. Давайте перфоманс. Богомолова, как говорится, в люди. Он же у нас парадоксалист, режиссер-перфомансист в каком-то смысле.
М.Курников ― Еще одна тема, о которой хочу вас успеть спросить. Вышло очередное расследование Христо Грозева. И там он, в общем, показывает, что часть группы, которая ездила за Навальным, ездила и за Владимиром Кара-Мурзой. Для вас это еще одно доказательство, что государство совершает…
М.Шевченко ― Я не читал просто. Это еще одно расследование Христо Грозева, я не читал это расследование, я не могу его комментировать. Я Володю Кара-Мурзу знаю лично, знал его отца. У нас были разные политические взгляды, но с Владимиром Кара-Мурзой старшим у меня были очень дружеские отношения. Я был у него на похоронах. И, конечно, факт отравления была засвидетельствован врачами. Я просто не читал. Если позволите, в следующий раз, через неделю вы меня об этом спросите.
М.Курников ― Есть во всем этом одна вещь. Почему так получается, что какая-то международная расследовательская группа это делает?..
М.Шевченко ― Я просто так понимаю, что ФСБ насколько, по мнению этой группы как бы обнищало талантами отравителей, что на протяжении многих лет одна и та же группа отравителей подобно цыганам ездит, причем открыто регистрирует свои имена в билетах, всюду летает. Где-то травит успешно, где-то неуспешно. В общем, такие, как говорится, отравители-охломоны.
М.Курников ― А, на ваш взгляд, это невозможно? Это выглядит неправдоподобно?
М.Шевченко ― Я не знаю ничего про это. Я просто не хочу никого демонизировать, не хочу никого ангелизировать, если можно такое слово употребить, но мне вся эта ситуация кажется просто несколько странной. Я на Кавказе сталкивался с таким количеством убийств, которые совершались разного рода неизвестными людьми, не расследованных — убийство ли журналиста в Дагестане, убийство ногайских имамов, убийство Бориса Немцова на Кремлевском мосту, в конце концов, убийство Анны Политковской. Везде мы не знаем заказчика. Поэтому я так предполагаю, если кто-то кого хочет убить, то он, как правило, добьется этой цели. Наступающих на шнурки убийц, которые всюду следят, оставляют следы и не справляются со своими задачами, мне, честно говоря, трудно поверить.
М.Курников ― Как мы знаем, в отделении полиции — сколько там? — 36 пуль могут выпустить в человека, и потом еще непонятно, будет расследовано или нет.
М.Шевченко ― В состоянии аффекта, скорей всего, будет…
М.Курников ― Вы сказали важную фразу, что это не в нашей культуре — бить лежачего, плевать в спину кому-то, заключенным, например. Но лидеры всех думских фракций плюс Григорий Явлинский ровно это и сделали в отношении Алексея Навального.
М.Шевченко ― Я, безусловно, осуждаю такое поведение. Я не могу его поддержать. Я точно знаю, что Ленин, пока Милюков и кадеты были на свободе, то Владимир Ильич Ленин их всячески критиковал, песочил и чихвостил, как он поступал и с народниками в своих блистательных статьях. Но стоило человеку попасть в тюрьму — будь он кадет и будь он народник или эсер, — как критика со стороны Ленина сразу прекращалась.
Вот когда депутаты от кадетов были арестованы в Выборге, то работы тогда лидеров большевиков по этой темы, а они не были комплиментарны по отношению к лидерам, к кадетам, это были выдающиеся политики: Павел Милюков, отец Набокова, другие… но, в общем, как говорится, в спину-то никто не пихал. Бить вместе, двигаться врозь — в этом суть.
Поэтому я, безусловно, решительно отмежевываюсь от разного рода проклятий, подталкиваний и оскорблений в спину тем, идет на каторгу. Я считаю, это абсолютно недопустимая этическая позиция.
