— Что из себя представляло русское гражданское общество в Донбассе до 2014 год?

— Многие убеждены, что русского по своей сущности гражданского общества до 2014 года в Донбассе не было. Это неправильное мнение. Вообще, если быть справедливым, то в те времена Донбасс, как это ни странно, являлся самой русской территорией Украины.

— В российском культурном и политическом пространстве всегда Крым выступал как самый русский регион украины.

— Именно Донбасс, а совсем не Севастополь, и уж тем более не Крым: достаточно взглянуть на данные Центризбиркома Украины за 1998-2013 годы, находящиеся во Всемирной паутине в открытом доступе, чтобы понять, что к чему. Так вот в Крыму тогда за всевозможные украинские националистические партии в иные годы голосовало до 22% избирателей, и это при том, что крымских татар на полуострове — не более 15%, да и основная масса таких бюллетеней подавалась там, где целиком и полностью доминировало славянское население. Для сравнения: 22% у националистов — это уровень Одессы и Харькова! В Севастополе они получали до 10% голосов. В Донецкой и Луганской областях украинские националисты на выборах в Верховную Раду и облсоветы никогда не проходили трёхпроцентный барьер, а случаи их попадания в местные советы были единичными.

— Как представители России воспринимали такое сильное пророссийские стремление Донбасса?

— Другое дело, что русскому Донбассу в то время приходилось бороться… за право бороться. Как московский собкор «Донецкого кряжа» прекрасно помню интервью с российскими экспертами, которые ещё и удивлялись почему это столь влиятельное пророссийское издание издаётся в каком-то там Донецке, а совсем не в Севастополе, и не в Симферополе, и вообще, почему это какой-то там Донбасс так интересуется Россией.

— Донбасс не считали регионом, готовым дать отпор бандеровцам?

— Помню, как они называли основными центрами сопротивления бандеровщине Одессу, Харьков и Днепропетровск — города, где были яркие лидеры. А вот «тихий и неизлечимый», если пользоваться терминологией Высоцкого, Донбасс – в упор не замечали… Вот поэтому победившая в Донбассе Русская весна и оказалась для мирового экспертного сообщества в целом самым настоящим «чёрным лебедем»: это такой новомодный термин, характеризующий важные процессы, которые никто не сумел предсказать…

— Как проявило себя русское гражданское общество во время Русской весны?

— Насчёт Русской весны: может ли быть более яркий пример наличия гражданского общества в Донбассе? Ведь люди тогда сами восстали, без чьих-либо указок, сами организовали власть и сами защитили себя. Безусловно, мы все должны быть благодарны России за то, что помогла нам выстоять и помогает нам бороться, но без низовой инициативы и самоорганизации ничего случилось бы! Ничего! Ведь все яркие лидеры Русской весны стали результатом именно этой самой низовой организации: помню апрель 2014 года и как в окружающем всех нас пространстве была растворена эта самая потребность. И эти лидеры появились! Они были рождены гражданским обществом. А дальше было провозглашение ДНР и ЛНР, были референдумы, были жестокие сражения… И вступившее в схватку с бандеровщиной ополчение тоже было рождено гражданским обществом, русским по своей глубинной сущности.

— Какая специфика у гражданского общества Донбасса?

— Именно в Донбассе в целом: в обоих республиках оно имеет свою специфику, однако фундаментальные принципы формирования у него общие, причём в значительной мере отличающиеся и от российских, и от украинских. Самое главное: Донбасс — это царство опасных профессий, которые определяют специфику характера местного населения, его мировосприятие и отношение к жизни. То есть, риска для жизни здесь хватало и до войны, и хватает без войны: тот же шахтёр, отправляясь под землю никогда не знает суждено ли ему в этот раз отдать табельщику второй жетон. Вот из этой специфики и надо исходить.

Из этого следует то, что людей, не понаслышке знающих что такое смертельный риск, опасно использовать в своих целях, без их согласия, и уж тем более – пытаться это делать обманом. Я не говорю, что попытка превратить таких людей в разменную монету может окончиться тем, что разменной монетой для них окажешься ты сам. Помните у Высоцкого песню про стахановца-гагановца? Ну, где «сидели пили вразнобой мадеру, старку, зверобой…» Скажу, что поэт очень хорошо уловил эту нашу черту: если рисковать, то всем вместе, и нечего въезжать в рай на чужих костях! А не так, как тот, кого завалило: пусть из самых благих побуждений, но он ради рекордов ставил под удар подземной стихии своих товарищей, за что в конце концов и поплатился…

Я не зря сделал подобное лирическое отступление: мне вспоминается Русская весна, точнее – её первые дни, когда многие уважаемые российские политические эксперты на полном серьёзе советовали выходить на улицы под украинскими знамёнами и звать назад Януковича. Возможно, они строили планы насчёт Донбасса, который, по их мнению, должен был стать краеугольным камнем Украины без нацизма. Может быть подобный ход и являлся тысячу раз правильным, но, увы, не в условиях, когда у того самого гражданского общества в Донецке напрочь исчезла вера и беглому президенту, и Украине.

— Как вы думаете, готов ли Донбасс снова стать на защиту Русского мира?

— Ещё мне вспоминается однажды услышанная притча про норовистую лошадюгу и кроткую овечку: первая отличалась несносным характером, а вторая с хозяином была необычайно ласковой. Только вот когда пришли волки, кроткая овечка, питавшая тщетную надежду не быть ими съеденной, ничтоже сумняшеся предала своего хозяина, зато норовистой лошадюге он оказался обязан своим спасением. Так и с гражданским обществом в Донбассе: оно прошло закалку опасностями и на войне, и в мирные дни, его надо принимать таким, каким оно есть, с ним нужно находить общий язык. Но именно оно способно оказаться в числе наиболее надёжных опор Русского мира перед лицом сеемой Западом смуты.