Прошедший двадцатый век – это век полной и безоговорочной победы либерализма. Либерализм уникален, в том числе и тем, что у современников уже более нет общепризнанных понятий ни по одному серьёзному вопросу, нет единого глоссария, без которого рассуждения интеллектуалов неизменно приводят к усилиям «лебедя, щуки и рака».
Возьмём, к примеру, понятие «национализм», имеющее сегодня явный негативный подтекст. Но если национализм – это зло, то ведь тогда и однокоренное с ним слово «национальный» тоже должно содержать негативный оттенок, впрочем, как и словосочетания «национальные песни и танцы», «национальный костюм», «национальная кухня», «национальный дух» и, тем более, «национальная идея». Поэтому необходимо прояснение этой противоречивости, этой двойственности, «упакованной» в одном слове. Необходимо уточнение вложенных в это слово смыслов (по-научному – экспликация). В результате прояснения многозначного слова вытекает неизбежность его классификации (группировки, разбивки) на несколько однозначных понятий.
Так, если «национализм» классифицировать (как недавно предложил А. Д. Степанов в статье «Три источника и три составных части русского национализма») на культурный и политический, то тут уже многое становится понятно. Например, то, что культурный (он же охранительный по А.Д. Степанову) национализм выражается в любви к своему языку, Отчизне, народу, его культуре и традициям. Культурный национализм пропагандирует преданность и труд на благо своего народа, включая его культурное и духовное возрастание. Посему культурный национализм – это очевидное благо. Это добро, делающее из человека Человека с большой буквы. Культурный национализм не пропагандирует неуважение (или, тем более, ненависть) к другим национальностям, народам и их культурам. Любя своё, культурный человек уважает и чужое. Похоже, что именно этот, культурный тип национализма имел ввиду В.В. Путин, когда говорил про себя, что он не только «русский человек до мозга костей», он ещё «самый большой националист в России», ещё и «правильный», «настоящий и эффективный националист».
Развивая идею разбивки национализма на типы, политический национализм можно далее разделить на освободительный и угнетающий.
Освободительный национализм – он же антиколониальный, характерный, например, для национально-освободительного движения. Иногда (когда народ угнетён или считает себя угнетаемым) освободительный национализм проповедует практическую защиту условий жизни своего народа в рамках государства проживания (например, индийцы во времена британской колонизации Индии или курды в современной Турции).
Угнетающий национализм – он же колониальный, нацистский, ультранационалистический, порабощающий или «пещерный», в терминах В.В. Путина. Угнетающий политический национализм по отношению к русским (эстонцев в Эстонии, грузин в Грузии, украинцев на Украине и других) стал характерной приметой всего современного постсоветского пространства, кроме самой России. Угнетающий политический национализм стал причиной многих жестоких конфликтов и даже войн.
При такой типологии получается, что культурный национализм, а также политический освободительный национализм – эти два типа национализма можно рассматривать как благо, а политический угнетающий национализм – как абсолютное зло.
О национальном вопросе. Если есть национальное неравенство, ущемление или дискриминация по культурному или этническому признаку, то в полный рост встаёт национальный вопрос, причём он сразу же становится питательной средой для политического национализма. В этом случае национальный конфликт возникает как столкновение политического угнетающего национализма с политическим освободительным национализмом.
За свою многотысячелетнюю историю человечество давным-давно нашло форму решения национального вопроса. Прочное мирное сожительство и межнациональное согласие могут быть только между равноправными народами, пребывающими в составе единой цивилизационной (т.е. не варварской, не колониальной) империи. Унитарные государства (типа современной Украины) являются лишь усилителями национальных проблем. А федерация, уступает империи как в надёжности, так и в долгожительстве.
О национальном вопросе в России. В этом вопросе в период с 1917 по 1938 год большевики совершили ряд ошибок, расхлёбывать которые, похоже, придётся ещё долго. Эти ошибки серьёзно дали о себе знать в 1991 году, когда народы мигом разбежались по национальным квартирам. Вот краткий перечень этих ошибок: геноцид русской элиты (от аристократов до интеллигенции) и замена её на новую элиту из представителей нацменьшинств; преследование православных; насильственная украинизация Донбасса и Украины; лишение равных прав некоторых нацменьшинств (например, немцев); культивирование местных национализмов (исключая, пожалуй, только русский) во всех республиках; и конечно же, нарезка границ национальных республик в ущерб русским. Большевистское деление России по национальным границам, да ещё и с правом выхода из державы, В.В. Путин правильно определил, как мину замедленного действия.
К заслугам позднего СССР в национальном вопросе можно отнести достижение подлинного равноправия народов, в том числе создание и пропаганду единства народов. Это единство отражал лозунг: «Новая историческая общность – Советский народ». Достижением СССР была именно советская общность, как наднациональный монолит сверхдержавы (во многом имперского типа). Но ошибкой было считать «советскую общность» народом. Правильно называть – «советская политическая нация», имея в виду союз входящих в СССР народов. Трёхсотмиллионный народ не мог исчезнуть за пару дней в 1991 году. Народы, простите меня, так не исчезают. По этой же причине не может быть и «российского народа». Хотя, наверное, вполне можно говорить о «российской политической нации» как союзе всех народов России.
В современной России главной проблемой является внешняя и внутренняя русофобия. Россия мешает Западу, но уничтожить Россию можно только уничтожив русский народ. Остальные народы постсоветского пространства угрозы Западу не представляют, поэтому против других народов Запад не ведёт столь откровенную гибридную войну на уничтожение. Особых успехов в уничтожении русскости русофобы достигли нынче на Украине, в Грузии и Прибалтике. Велико влияние и внутренних русофобов в самой России.
Стратегия (как план на далёкое будущее) государственной национальной политики в России с 1991 года сохраняет свою неопределённость. Определена только тактика. Эта тактика с 2000 года сводится к текущим задачам стабилизации вообще и умиротворению русских патриотов с внутренними русофобами-либералами, в частности. Однако созидательная энергия воли русского народа, похоже, Кремлём не очень-то востребована, если судить по тому, как скудно государство финансирует патриотов (публицистов, блогеров, учёных) и как щедро либералов (коллективного «Венедиктова»). В.В. Путин, будучи русским националистом, не позволил уничтожить Россию и русских (да и всю российскую семью народов). Но алгоритм ликвидации именно русского народа, стартовавший в 1990-ые, полностью не остановлен. Он лишь несколько снизил свою операционную скорость, ибо либеральные установки внутренних русофобов по-прежнему нравственно разлагают народ и по-прежнему тормозят экономическое развитие. Русская консолидация, хотя бы на уровне шествия «Бессмертного полка», сведена на нет. Русский дух Донбасса законсервирован. Русские, проживающие в некогда «братских» республиках Страны Советов, по-прежнему остаются без существенной поддержки Родины-матери. Всё это в целом мало-помалу готовит почву для перерастания естественного культурного русского национализма в национализм политический того или иного типа.
Чтобы устоять в потоках внешней и внутренней русофобии, а также в волнах национализма разного типа, Россия в полной мере должна возродить имперскую государственность. Хотя бы потому, что федерацию рано или поздно уничтожат республиканские центробежные политические национализмы. Тем более, что в конституции существующей Российской федерации русским полноценного места так и не нашлось, в отличие от нацменьшинств в соответствующих конституциях субъектов (т.е. в республиках) федерации.
Пора осознать, что русские, как триединый народ, не просто государствообразующий народ, но он ещё и титульный культурный имперский этнос. Быть титульным имперским этносом – это духовная миссия и колоссальная ответственность. Такая постановка в определении роли русских в России полностью снимает теоретические проблемы русского шовинизма и позволяет найти оптимальное решение национальной политики в России. В России с имперским типом государственности, разумеется.
О национализме в Донбассе. Исторически Донбасс формировался как интернациональный край, но на фундаменте русской культурной традиции. До 2014 года сторонники культурного русского национализма регулярно собирались в Русском Центре в библиотеке им. Н.К. Крупской для обсуждения тех или иных культурных тем или событий. После захвата власти в Киеве украинскими политическими националистами угнетающего типа сторонники культурного русского национализма стали в ряды русских политических националистов освободительного типа. Так незаконное действие Киева породило противодействие Донецка.
Донецкая Народная Республика была рождена активным сопротивлением русофобскому киевскому государственному перевороту. Иначе говоря, ДНР/ ЛНР рождены русским политическим освободительным национализмом в борьбе с украинским политическим угнетающим национализмом. Как следствие этой борьбы, в Донбассе сформировались два русских унитарных государства. Это временное и вынужденное тактическое решение. Унитарность ДНР/ЛНР входит в противоречие с тем, что Россия была и остаётся государственным образованием имперского типа. В ДНР/ЛНР выработалась стратегия национальной политики. Если выразиться одним словом – то это ирредентизм, то есть, воссоединение разделённого русского народа, воссоединение ДНР/ЛНР с Россией, частью которой исторически является Донбасс.
Решить окончательно национальный вопрос в Донбассе можно. Лучшим решением будет вхождение ДНР/ЛНР в российское государство имперского типа, вхождение в имперскую семью многих народов России с традиционно-нравственной атмосферой в обществе, не допускающей установления угнетающего политического национализма и либерально-цифрового ада, который «близ есть, при дверех».
