Произошло то, чего я всегда особенно опасался: олимпиада по литературе уподобилась искусствоведческим олимпиадам: фактология, терминология, головной анализ по шаблону – и только. Ни света ума, ни струн души.
А ведь литература для школьника – это не просто вид искусства, а философия, психология, социология на школьном уровне, первая попытка вдумчивого размышления о жизни.
Конкретно эта олимпиада, о которой идёт речь в обращении Ирины Ушаковой к министру просвещения, – неумелый сплав зауми и примитива. «Коннотация», «коллизия»… И одновременно вопросы, которые уже содержат в себе ответы: «Какую функцию выполняют местоимения для передачи всепоглощающих чувств нежности и неоспоримой взаимной привязанности зайчика и волчка?» – очевидно, что как раз-таки передают «всепоглощающие чувства нежности и неоспоримой взаимной привязанности». Примерно так профессор принимает экзамен по физике у двоечника: «Сила тока измеряется в амперах, да?».
Отдельный разговор – стихотворение Линор Горалик. Кто в идеале участвует в олимпиаде по литературе? Хочется верить, что по-прежнему те, кто мечтают связать свою жизнь с филологией или словесным творчеством. Но волчок, зайчик и их совместная жизнедеятельность в норе не дадут раскрыться талантливому ученику. Глубоко мыслящему, много знающему школьнику в подобных стихах тесно. Талант, настроенный говорить серьёзно о серьёзном, растеряется в этой игре одряхлевшего постмодернизма, припудренного гламуром: всё в одну кучу – и зайку бросила хозяйка, и волчок укусит за бочок, и Иордан… И ни о чём по-настоящему, и ни о чём искренно.
Если составители олимпиад думают, что в русской поэзии последних десятилетий не о чем говорить, то пусть почитают балладу Юрия Кузнецова «Четыреста», или поэму Владимира Соколова «Пришелец», или стихи Светланы Сырневой. Вот в разговоре об этом будущий литературовед или писатель проявятся. Вот из этого и должны состоять олимпиады. Можем ещё много всего интересного и глубоко подсказать. Обращайтесь.
