2021 год был годом столетия евразийства. Сто лет назад в 1921 году в Софии вышел сборник «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев», положивший начало евразийской идеологии. Основателями этого течения стали крупнейший лингвист, основоположник фонологии кн. Николай Трубецкой, его соавтор и единомышленник филолог Роман Якобсон, географ и экономист Петр Савицкий, богослов о. Георгий Флоровский (позднее отошедший от движения), музыковед Петр Сувчинский, философы Владимир Ильин, Лев Карсавин и Василий Сеземан, правовед Николай Алексеев, историки Георгий Вернадский, Эренжен Хара-Даван, Якоб Бломберг, Петр Бицилли и Георгий Федотов, политические деятели князь Дмитрий Святополк-Мирский и Антон Карташов и многие другие выдающиеся личности первой русской эмиграции. Симпатии к евразийству испытывал и Кирилл Владимирович Романов, а позднее и его сын Владимир Кириллович. Убежденным сторонником евразийства был великий русский историк Лев Николаевич Гумилёв.
23 декабря в Общественной палате РФ состоялся 1-й Евразийский Геополитический форум им. П.Н. Савицкого, организованный Международным Евразийским Движением. Участники представили обзор столетней истории евразийства, убедительно и даже неожиданно остро продемонстрировав его предельную актуальность. Из всех идеологий, так или иначе представленных в России за последние сто лет, именно евразийство оказалось самым адекватным, корректно описывающим основные мировые процессы и самым живым. Если у России будет своя собственная, не имитирующая западные, идеология, то ей будет именно евразийство.
В чем состоит актуальность евразийства?
Во-первых, евразийцы, продолжая линию русских славянофилов и Леонтьева с Данилевским, с самого начала утверждали, что Россия, Россия-Евразия есть самостоятельная цивилизация, принципиально отличная от Запада, равно как и от Востока. Россию надо сравнивать не с одной из западных держав, а с Западом в целом или с одной из восточных цивилизаций, например, с китайской цивилизацией или исламским миром. Однако претензии Запада на универсализм своих ценностей и норм делает именно его (а отнюдь не Восток) главным противником России-Евразии. Это историческая константа, не зависящая от того, какая идеология в России в каждый конкретный период доминирует.
Справедливость этого фундаментального закона евразийства мы наблюдаем с особенной отчетливостью с 90-х годов ХХ века и вплоть до настоящего времени. Ни коммунисты, ни либералы, ни другие левые и правые идеологии не способны объяснить причину неизменной конфронтации России и Запада независимо от того, какая социально политическая модель в России преобладает – монархизм, социализм или либеральная демократия. Евразийцы же говорили, дело не в политике, дело в России. Россия-Евразия никогда не была и не станет частью западного мира. Запад всегда и в будущем будет наседать, пытаясь навязать свои цивилизационные (обобщенно романо-германские ранее, позднее чисто англо-саксонские) установки, а Россия обороняться и защищать свою самобытность и цивилизационную идентичность.
Сегодняшняя эскалация отношений России с США и «красные линии» Путина блестящая иллюстрация абсолютной правоты и актуальности евразийцев.
Во-вторых, евразийцы первыми привлекли внимание к геополитике. Они (прежде всего в лице П.Савицкого) приняли модель Макиндера о противостоянии Суши и Моря, теллурократии и талассократии, Land Power и Sea Power, но, будучи горячими русскими патриотами, естественно, приняли позицию Суши, Heartland’а. Так они изменили всю картину геополитики, обосновав симметричного субъекта «великой войны континентов», то есть Евразию. После начала «холодной войны», когда был создан Северо-Атлантический Альянс (НАТО), с которым до сих пор у России сохраняются неснимаемые стратегические противоречия, двухполюсный мир полностью совпал с геополитической картой евразийцев – Атлантика против Евразии. И несмотря на то, что в 1991 году – ровно 30 лет назад – СССР, а несколько ранее Варшавский блок самораспустился, НАТО осталось. Сохранилось и планетарное напряжение между Западом и Россией, и как только Путин стал восстанавливать геополитическую субъектность России, отношения снова накалились до предела. Правота евразийцев была снова наглядно продемонстрирована: пространство, геополитика – это судьба.
В-третьих, евразийцы обосновали культурное единство этносов России и всего постсоветского пространства через теорию «евразийского языкового союза». Не просто принадлежность к единому государству от Империи Чингисхана до Московского царства, Российской Империи и СССР делает славянские и неславянские народы Северо-Восточной Евразии братскими. У этого есть глубинная лингвистическая подоплека, обнаруженная и доказанная Трубецким и Якобсоном. А значит, и единство России, и интеграция постсоветских государств в новое евразийское образование основана на общности судьбы и родственной идентичности. И снова это блестяще доказывают события новейшей истории – в частности, пример успешной интеграции в современную Россию некогда мятежной Чечни.
В-четвертых, евразийцы утверждали, что необходимо любой ценой сохранять и укреплять единство Евразии, – то есть России как цивилизации, как пространства, более или менее совпадающего с территорией Российской Империи, — противодействуя сепаратизму и славян, и неславян.
При этом еще сто лет назад евразийцы вели яростную полемику с украинскими националистами: доказываю ошибочность, вредность и тупиковость их претензий на «незалежность». Кроме того, евразийцы последовательно демонстрировали искусственный характер т.н. «украинской идентичности», включая язык, служащей лишь провокационным инструментом русофобского Запада, готового в любой момент принести украинцев в жертву. Именно это мы и наблюдаем сегодня. А позитивная альтернатива заключается в интеграции евразийских народов в новый Евразийский Союз. И этот принцип евразийства – пусть не так успешно, как хотелось бы – реализуется в наше время.
Эти четыре пункта являются основополагающими для евразийской идеологии. И все они находят самое прямое подтверждение в нашей действительности 20-х годов XXI века и всего последнего столетия. Может ли чем-то подобным похвастаться какая-то иная идеология –
· русские либералы, полагавшие, что демократические реформы приведут к миру с Западом (не привели);
· русские коммунисты, убежденные в том, что капитализм давно в прошлом (а он оказался в будущем);
· русские монархисты, уверенные, что советская власть вот-вот-падёт (а она пережила самих монархистов – причем, как подчеркивали евразийцы именно из-за цивилизационного противостояния с Западом и геополитической преемственности с Российской Империей, что особенно ярко видно в эпоху Сталина) и т.д.?
Единственно, чего не хватает до полноты торжества евразийства в нашем обществе, это пятого евразийского тезиса – о роли Идеи-Правительницы или идеократии.
Евразийцы были убеждены, что Россия сможет успешно развиваться только в том случае, если будет вдохновляться Идеей. До 1917 года этой идеей была уваровская триада Православие-Самодержавие-Народность, взятая на вооружение монархией у славянофилов. Потом — коммунизм и вера в построение «рая на земле.» После неизбежного конца коммунизма, в котором были убеждены евразийцы в том случае, если СССР не повернулся бы лицом к православию и русскому народу в его исторической идентичности, в России-Евразии должна была бы восторжествовать новая Идея. На сей раз евразийская. В противном случае, без объединяющей Идеи-Правительницы единое государство и собранный им союз народов рано или поздно, но непременно распался бы. И снова евразийцы оказались правы, так вместо евразийской Идеи в 90-е возобладали западничество и либерализм, что погубило государство и привело к глубокой деградации всех общественных, политических, экономических и культурных процессов. Не будет Идеи-Правительницы (а либерализм такой заведомо быть не может, это разрушительная и разъединяющая – причем совершенно нерусская — идеология), не будет России. Так оно и произошло с крахом Большой России, которой, по сути, и являлся СССР.
Но когда Путин начал восстанавливать геополитическую субъектность, суверенитет России-Евразии, когда общество единодушно отвергло 90-е и случившийся тогда со страной либеральный коллапс, когда мало по малу Россия стала восстанавливать свое «Большое пространство», проводить интеграционные процессы, пришло время открытого признания евразийства, евразийской Идеи-Правительницы. И это было бы логичной и естественной кульминацией путинских реформ.
Однако этот – последний – пункт евразийской программы не осуществлен до сих пор. А значит, место Идеи-Правительницы по прежнему вакантно. Но свято место пусто не бывает, если не евразийство, то атлантизм, если не Суша, то Море. И поэтому не стоит удивляться, что область мировоззрения, и особенно образования и культуры, а также значительный сегмент экономики остается либо в неопределенном состоянии, либо по прежнему контролируется либералами, носителями антиевразийского, русофобского, антигосударственного начала. Какие-то фундаментальные подрывные глубоко эшелонированные круги в нашем обществе все 20 лет путинского правления не дают евразийству занять в обществе те позиции, которые оно по праву заслуживает. Это и есть атлантистская 6-ая колонна, ранее действовавшая открыто – в 90-е как как власть, ранее в нулевые как 5-ая колонна, в прямой оппозиции всем патриотическим реформам Путина, восстанавливающим суверенитет, в последнее время при формальной лояльности лично Путину в форме системных либералов.
И тем не менее, 100 лет евразийства – при всех трагедиях, драматических поворотах судеб, парадоксах и диалектических петлях – это история колоссального идеологического успеха. Дело за малым: осталось перейти к полноценной евразийской идеократии.
