Высокое положение Кудрина во власти (несмотря на нелепость этого беспомощного бухгалтера) объясняется не только его бескорыстной помощью Путину на заре президентства последнего, но и гениальным решением задачи, вставшей перед либеральным кланом еще в 2004: как не дать использовать для конкурентоспобности России средства, которые она начала зарабатывать (и, по советам Глазьева, изымать у олигархов)?
Комплексным ответом Кудрина стало сочетание замораживания денег в бюджете и выплаты процентов по заведомо ненужным, но неуклонно растущим займам как главный приоритет всей бюджетной политики.
Оформлялась она по-разному: «финансовый резерв»; «Стабилизационный фонд»; «Фонд национального благосостояния» для (не смейтесь) покрытия дефицита Пенсионного фонда, чтобы не повышать пенсионный возраст; «бюджетное правило», — но суть не менялась.
В 2021 году верный выученик Кудрина Силуанов продолжил курс на блокирование развития России, — в условиях, когда федеральный бюджет благодаря удорожания сырья захлебывался от денег.
Доходы превысили план более чем на треть – на 34,8% (на 6,5 трлн.руб.), а расходы – лишь на 15,1% (на 3,3 трлн.). В результате вместо дефицита в 2,8 наблюдался профицит в 0,5 трлн.руб..
В первые 11 месяцев исполнение бюджета шокировало еще сильнее, — но в декабре Минфин израсходовал более 4,8 трлн. (месячный дефицит составил почти 2 трлн.), что превысило среднемесячные расходы января-ноября в беспрецедентные 2,7 раза.
Столь неритмичное выделение средств дезорганизует работу бюджетополучателей, а значит, и всей страны, и крайне затрудняет разумное использование денег. Минфин надо оценивать не по динамике доходов, к которой он не имеет прямого отношения, а именно по равномерности расходования средств (как по месяцам, так и по статьям бюджета), — но это будет помогать развитию страны, а не мешать ему, и потому отвергается захватившей социально-экономическую власть либеральной прозападной тусовкой.
Вымаривание страны искусственно созданным денежным голодом затруднило новые займы, а приток сверхдоходов снизил потребность в них. В результате вместо намеченных 3,7 они составили 2,5 трлн.руб..
В то же время деградация регионов вынудила дать им 0,3 трлн. займов, не предусмотренных бюджетом.
Остальные сверхдоходы – 1,8 трлн.руб. – легли мертвым грузом на счета бюджета (включая пресловутый ФНБ), достигшие 15,3 трлн. (сыграл роль и рост в 3,4 раза – правда, лишь до 17,1 млрд.руб. – продажи драгметаллов). Кроме того, средства на депозитах превысили 1,6 трлн., — в результате общие «резервы» федерального бюджета составили 16,9 трлн.руб..
Сколько десятков, а то и сотен тысяч людей остались бы живы, направь государство на их спасение хотя бы часть этих денег, можно лишь гадать. Но Минфин и либеральный клан в целом, вероятно, предпочитают упиваться максимальным за все послевоенное время числом смертей в 2021 году.
На этом фоне важно понимать, куда же пошли дополнительные расходы бюджета. Прежде всего, уже в январе 2021 года бюджетные проектировки на 0,5 трлн. превышали заложенные в бюджет расходы (Минфин при разработке бюджета сознательно занижает расходы для получения резервов, — а реальные планы финансирования отражают именно первые проектировки). Поэтому надо сравнивать реальное исполнение бюджета не с принятым в виде закона, а именно с проектировками Минфина.
При таком сравнении прежде всего бросается в глаза недофинансирование общегосударственных вопросов: вместо 2,1 трлн.руб. на них выделили менее 1,8 трлн. – причем сэкономили (правда, немного) даже на содержании президента Путина! Основные статьями экономии стали отказ от пополнения резервных фондов (более 0,5 трлн.руб.) и сокращение «других» расходов почти вдвое, на 187,3 млрд.руб..
Немного – 3,8% — сэкономили на образовании (вероятно, из-за дистанционного обучения), 10% на процентах по госдолгу (так как меньше взяли), 0.3% – на физкультуре и спорте.
А вот направления роста расходов показали приоритеты, причем уже не Минфина (в его силах лишь задерживать «до последней черты», а потом срывать финансирование неприоритетных направлений), а правительства Мишустина.
Несмотря на высокую военную напряженность (информационная подготовка Западом нападения Украины на Россию достигала сопоставимого с нынешним пика в начале прошлого года), расходы на оборону увеличены лишь на 389,8 млрд.руб. – на 11,2%.
Федеральные расходы на здравоохранение выросли на 310,1 млрд. – более чем на четверть, причем почти все увеличение – 288,1 млрд.руб. — прошло по статье «другие вопросы».
Почти на столько же – на 264 млрд., или в 1,8 раза – выросли расходы на ЖКХ, что отражает как кризисное состояние этой сферы, так и порывы к ее реформированию.
Увеличение социальных расходов на 1.071,9 млрд.руб. (на 19,1%) связано с памятным дополнительным выплатам пенсионерам (260 млрд.), семьям с детьми (253 млрд.) и в рамках социального обеспечения (560,8 млрд.руб.).
Но максимальный прирост расходов – на 1.077,5 млрд. (на треть) — наблюдался в сфере экономики, причем, помимо «других вопросов» (на 383,5 млрд.) и сельского хозяйства (на 58,8 млрд.), он был сконцентрирован на развитии и подержании инфраструктуры: в транспорте (230 млрд.) и дорожном хозяйстве (378,5 млрд.руб.).
То, что экономика в условиях дезорганизации общества и государства, захлестываемых паникой, оказалась главным приоритетом правительства Мишустина, свидетельствует не только о понимании важности сохранения рабочих мест (игнорируемой, как мы видим, целым рядом губернаторов), но и модернизации, пока неизбежно кусочно-разрывной.
Экономический спад оказался заметно меньше ожидаемого именно из-за значительных проектов развития и программ поддержки экономики, реализуемых «в порядке исключения» из общих либеральным норм, и тех или иных льгот, — и в 2021 году этот курс продолжился.
На современном этапе развития технологий модернизация, как бы это ни пугало, означает прежде всего цифровизацию (размытую в бюджете по разным статьям), — и характерно, что Мишустин возглавил правительство, насколько можно судить, за успехи именно в этой сфере.
Уже в 2022 году в США капитал социальных платформ дал по рукам породившему его финансовому капиталу, показав себя самостоятельной политической силой: именно «цифровики» не дали демократической партии стать аналогом «Единой России», сорвав попытку финансовых спекулянтов создать институционально обеспечивающий их власть «избирательный комбайн».
Тактически этот шаг дестабилизировал США (а заодно и переговоры Байдена с Путиным, которые нам теперь непонятно, с кем вести), но стратегически, способствуя возвращению к власти трамповских республиканцев, он выражает намечающийся союз «цифровиков» с капиталом реального сектора. Их объединяет общность интересов: в отличие от финансовых спекулянтов («банкстеров»), им нужны стабильность и максимально возможные в предстоящем в Глобальной депрессии распаде мира на макрорегионы объемы рынков.
Этому союзу еще предстоит оформиться в США, — но в России, насколько можно судить по динамике структуры расходов бюджета, он уже почти сложился: не связанные с финансовыми спекулянтами двигатели цифровизации делают все возможное при сегодняшнем балансе политических сил для модернизации реального сектора.
