Многие были настроены на стремительное развитие событий. Но специальная военная операция в масштабе Украины — дело серьезное. Необратимость решения требует совершенно иного отношения. Теперь вместо того чтобы мучительно ждать «Да/нет», как было раньше, то и дело опасаясь предательства, стоит сосредоточиться на том, как жить и действовать дальше.

Совершенно очевидно, что действующая в России социально-политическая система не совместима с относительно долгой военной операцией. Честно говоря, она вообще с ней несовместима, а с долгой особенно. На что и был расчет Вашингтона, старательно уклоняющегося от прямого вмешательства в конфликт. США вполне удовлетворены вторым Афганистаном для Москвы и надеются, что неготовое к новым условиям российское общество само — не без западных служб и сетей влияния — осуществит regime change operation. Отсюда удар по западным авуарам олигархата и коррупционного класса. По замыслу Вашингтона, они и должны стать аналогом неонацистов на Украине и нанести Владимиру Путину удар в спину.

Если на Украине специальная военная операция, то с Западом ведется самая настоящая война. Военная операция — только часть войны, поэтому и не война. И в войне то, что делают украинские неонацисты и ВСУ, — тоже часть плана, на сей раз американского, часть уже их специальной военной операции. И то, что должны сделать в России прижатые на Западе члены коррупционно-либеральной элиты, — тоже часть плана. А отсюда вывод: все зависит теперь не только от нашей — желательно скорой — победы.

Даже самая скорая победа потребует радикальных изменений. Статус-кво не имеет никаких шансов. Но если принять, что победа будет не совсем скорой, то перемены внутри нельзя откладывать на потом. Надо соотноситься с американским планом и не дать ему сбыться. Москва оперативно реагирует на натиск нашего выпиливания из глобального общества. Мужественно и симметрично. Но пока налицо только реакция. Если мы будем только реагировать на все — а ведь и сама специальная военная операция — тоже реакция, пусть упреждающая и превентивная, но именно реакция, то в какой-то момент Вашингтону, безусловно, удастся перехватить стратегическую инициативу.

Сейчас как никогда видно, что мы именно защищаемся. И даже когда идем вперед, то с опозданием и когда иного выхода нам просто не оставляют. Поэтому перемены внутри России нельзя откладывать. Запрет «Эха Москвы» и «Дождя» — меры, запоздавшие на 20 лет. Отлично, что они предприняты. А вот считать, что ими проблема устранена, наивно. В России с 90-х годов сложилась мощная антигосударственная прослойка, существенно потесненная Владимиром Путиным. Но никак не устраненная, а лишь ослабленная.

Вопрос о нашей собственной идеологии, на которую в конце концов должны опираться денацификация и декоммунизация Украины, да и само бытие России в чрезвычайных обстоятельствах, которые абсолютно неизбежны и которые даже теоретически не могут быть короткими и скоротечными, является главным. Его нельзя откладывать на потом, на время после победы, поскольку и сама победа зависит от него напрямую.

Ряд кадровых изменений во власти неизбежен точно так же, как и закрытие «Эха Москвы» и «Дождя». И внутренние кадры — шестая колонна — намного опаснее, чем «Эхо» и иная — открытая — агентура влияния. Одно дело — открытая бравирующая оппозиция, другое дело — глубоко укорененный саботаж. Он менее заметен, но именно он фатален. А признаки его вполне явственны и в запоздалой и малоэффективной реакции финансовых властей, и в двусмысленных призывах некоторых олигархических корпораций.

В обычных условиях ни о чем подобном не могло быть и речи, и все ламентации патриотов рассыпались как об стену горох, поражая в лоб самих патриотов. Но теперь ситуация радикально изменилась. России нужна идея, так как она борется с идеей. А чем являются денацификация и декоммунизация на Украине, как не борьбой с идеей, с идеологией? Россия должна стремительно объяснить — прежде всего самой себе, — в чем конкретно состоит особенность русской цивилизации. Потому что мы находимся в состоянии войны с атакующей нас иной, враждебной цивилизацией. А мы до последнего пытались настаивать, что мы ее часть и разделяем ее основополагающие принципы. Нам никто не верил, а мы настаивали. Только теряли историческое время и поколения.

Здесь не сожаление, а констатация того, что все потерянное надо компенсировать ускоренными действиями — и прежде всего в идеологии. Но идеология не может не отражаться в кадрах, лицах, персонах и знаковых назначениях. С ныне существующим экипажем нам просто не выдержать того экспоненциально нарастающего напряжения, той бешеной нагрузки, с которыми мы уже сталкиваемся и с которыми нам предстоит столкнуться. И речь отнюдь не про коней на переправе, а про бессмысленный и тянущий назад нефункциональный груз. После принятия одного — фундаментального — решения дело сделано. Зубную пасту обратно в тюбик не затолкать. Но теперь надо извлечь из фундаментального решения миллион малых, соблюдая логику и иерархию.

И главным этапом являются идеология и те фигуры, которые будут ее формулировать и внедрять. В чрезвычайных исторических условиях. Требуются особо убежденные и пассионарные кадры. А не просто нейтральные исполнители. Их время вышло.

Да, референдум о новом воссоединении России и Украины, скорее всего, состоится. И Белоруссии. Конечно, не завтра, но потом. В исторической перспективе. Но что наше земное время? Пыль. А воссоединение — великая мечта, подвиг и свершение всех свершений. Поэтому специальная военная операция идет в две стороны: Украина открывается для России, но и Россия открывается для Украины. И тогда бессмысленно будет спрашивать «Чей Крым?» А чья Москва? Чей Минск? Чей Киев? Наши, они наши общие. Мы восточные славяне, мы были, есть и будем. И, конечно, все мы вышли из киевской колыбели. К ней мы — построив по дороге мировую империю — и возвращаемся.

ИсточникЧетыре пера
Александр Дугин
Дугин Александр Гельевич (р. 1962) – видный отечественный философ, писатель, издатель, общественный и политический деятель. Доктор политических наук. Профессор МГУ. Лидер Международного Евразийского движения. Постоянный член Изборского клуба. Подробнее...