На днях, после поступившего соответствующего запроса от секретаря генсовета «Единой России» Андрея Турчака, Генпрокуратура России запросила у Ассоциации компаний розничной торговли (АКОРТ) сведения о поставщиках, отказывающихся снижать отпускные цены на продовольственные и непродовольственные товары, несмотря на укрепление российской валюты.
— На ваш взгляд, чего в заявлении прокуратуры больше — слов или действительно ситуация начинает меняться?
— Ситуация начинает изменяться, но это не связано с этим заявлением Генпрокуратуры, на мой взгляд. Очень хочу ошибиться, но заявление Генпрокуратуры напоминает вербальную интервенцию, потому что оно направлено не в ту сторону.
Мы прекрасно помним госпожу Эльвиру Агурбаш, которая с цифрами, с фактами, со счетами доказывала, что завышают цены не производители, а именно торговые сети. Они все понемножку злоупотребляют монопольным положением. Мы всё это видели, всё это слышали, никто это не оспаривал.
Но когда приходят не к торговым сетям, а к производителям, возникает ощущение, что нужно снизить цены производителей для того, чтобы повысить маржу торговых сетей.
— Но это делается осознанно? То есть получается, что у нас во власти сидят бизнесмены, которые понимают это и просто перераспределяют прибыль?
— Я не стал бы использовать термины «власть» и «осознанно» в одном предложении. Потому что если предположить, что власть в полной мере понимает, что она делает, то пребывание у власти на своих постах значительной части наших министров как минимум будет производить впечатление государственного преступления. Опять-таки с моей точки зрения.
Это рефлексы. Но рефлексы объективно обусловленные. Кто такие производители? В самом «крутом» случае это российские олигархи, причём не Мордашовы, не Лисины, не Абрамовичи. А так, олигархи средней руки. Даже самые-самые крутые производители — это средний уровень российского олигархата, на которых можно оттянуться, можно им письмо написать, можно им пригрозить. За это не прилетит.
А кто у нас торговые сети? А это офшоры, это международный бизнес. То есть вы сегодня на торговую сеть наезжаете, а завтра вас какая-нибудь Германия в Интерпол объявит — и всё.
— То есть это не только материальная заинтересованность?
— Я не стал бы обвинять Генпрокуратуру в материальной заинтересованности.
— Я не обвиняю. Я размышляю, это гипотеза, я хочу понять, почему, когда уже вся страна на ушах стоит от роста цен, у нас была такая слепота. Да, делаются грозные заявления. Но мы с вами взрослые люди, мы с вами понимаем, что это лирика.
— Всё государственное регулирование, все законы выстроены в интересах злоупотребления монопольным положением. Для того чтобы государство могло поймать монополиста, этот монополист должен иметь 30% рынка. Таких монополистов практически нет.
Соответственно, антимонопольная служба может попискивать только что-то бессвязное где-то в кустиках. Да, они в разы могут задрать цены. Они могут купить картошку за пять рублей и тут же продавать её от 49 до 99 рублей, но это та единственная форма предпринимательства, которую признаёт эта одичалая бюрократия.
Грабёж потребителей при помощи злоупотребления монопольным положением, насколько я могу предположить, это единственная форма свободы предпринимательства, которую эти одичалые действительно признают.
Вот есть торговая сеть, она завышает цены в пять раз. Но её доля на рынке меньше 30%. И что вы с ней можете сделать? Она вам на голубом глазу скажет: ребята, у меня меньше 30%, вы меня проверять права не имеете, а что я повышаю цену, так народ же покупает. Ну и что, что он покупает в разы меньше, ну и что, что он голодает. Это его трудности, это его свободный демократический выбор. Хочешь, покупай по той цене, по которой я предлагаю, хочешь — подыхай с голоду.
А то, что у меня с другими такими же монопольными торговыми сетями даже не сговор, а просто взаимопонимание, это уже никого не волнует. Мы все ходили на рынки, мы всё понимаем, что рынки контролируются этнической организованной преступностью. Но если вы про это всерьёз заикнётесь, то пойдёте по статье, а потом вас, может, ещё и зарежут.
И это будет абсолютно не по закону, но…
— Обращение Генеральной прокуратуры в Ассоциацию компаний розничной торговли связано с тем, что ценники, которые ранее были перебиты в сторону повышения в связи с девальвацией нашей валюты, не изменились после укрепления рубля. То есть валютный курс стабилизировался, а цены вниз не пошли. Кто тут лукавит?
— Простите, но если вы принимаете в качестве обоснования скачка цен девальвацию валют, то вам надо обращаться к психиатру. Потому что все товары, которые лежат в магазине, в подсобке и даже на таможенном складе, они оплачены по прошлому курсу валюты.
Поэтому если у вас сегодня курс рубля упал, курс доллара повысился, а завтра повышаются цены в магазине и кто-то объясняет «ой, ребята, это потому, что рубль девальвировался», то в переводе на русский язык это звучит примерно так: «Пошли на фиг отсюда, рабы и идиоты».
— Но нам объясняют, что, мол, высокая импортная составляющая, а там можно много закупать.
— Импортная составляющая будет после закупки, когда вы закупите по курсу 126 рублей за доллар, а потом привезёте сюда. К тому же с началом коронабесия в мире начался кризис логистики. Вот после этого, через недели, цены вырастут. Да, это произойдёт из-за падения курса рубля. Но через неделю-другую.
А если это происходит на следующий же день, то мы сталкиваемся в чистом виде со злоупотреблением монопольным положением. И если кто-то этого не понимает, то он либо идиот, либо идиотом прикидывается.
— Глава Центробанка Эльвира Набиуллина заявила, что мы живём на остатках, живём по инерции и нам «прилетит» где-то в середине лета. Возможно, в августе — мы же помним, что август всегда очень интересный месяц с точки зрения экономических процессов. Как вы это прокомментируете?
— Два раза в день даже госпожа Эльвира Набиуллина показывает правильное время, потому что предприятия имеют нормальные товарные запасы на три месяца.
С одной стороны, после коронабесия у нас нормальных предприятий осталось немного. С другой стороны, упали объёмы. После начала спецоперации прошло три месяца, значит, в конце мая, по определению, должны начаться проблемы. Естественно, не у всех одновременно — у кого-то раньше, у кого-то позже.
А осенью начнутся проблемы из-за разрушения оборудования, потому что запчасти неродные, расходники тоже неродные. В августе — а это месяц стратегического планирования, — проблемы с товарными запасами встанут в полный рост, потому что они уже случились.
Понятно, что там будут строиться планы майдана, кто-то попытается устроить беспорядки, а кто-то будет планы нормализации ситуации строить. У нас же крестьянская страна.
— Вы так пессимистично смотрите?
— Почему? Я смотрю очень оптимистично. Некоторые вообще считают, что мы не дотянем до осени, есть и такие.
— Вы не разделяете эту позицию?
— Нет, у нас большой запас прочности, и если не произойдёт чего-то экстраординарного, типа американской провокации на Украине с использованием ядерных зарядов, то у нас всё очень неплохо.
