31 мая 2022 г. лауреат Нобелевской премии по экономике Джозеф Э. Стиглиц в статье «Правильная деглобализация», опубликованной на сайте Project Syndicate, сделал вывод о том, что на форуме деловой и политической элиты в Давосе в этом году стало ясно, что давнее видение мира без границ больше не заслуживает доверия.
Первая встреча Всемирного экономического форума более чем за два последних года заметно отличалась от многих предыдущих конференций в Давосе. «Форум, традиционно приверженный защите глобализации, был в первую очередь озабочен неудачами глобализации: нарушенными цепочками поставок, инфляцией цен на продукты питания и энергию и режимом интеллектуальной собственности (ИС)».
Прошли те времена, — пишет Стиглиц, — когда казалось, что все работают на мир без границ. Теперь внезапно все признают, что по крайней мере некоторые национальные границы являются ключом к экономическому развитию и безопасности.
«Для бывших сторонников неограниченной глобализации этот поворот привел к когнитивному диссонансу, потому что новый набор политических предложений подразумевает, что давние правила международной торговой системы будут нарушены или уже нарушены. В Давосе было мало размышлений о том, как и почему всё пошло так неправильно, или об ошибочных, гипероптимистичных рассуждениях, преобладавших в период расцвета глобализации».
Конечно, проблема не только в глобализации. Стиглиц делает вывод, что вся наша рыночная экономика показала отсутствие устойчивости: «по сути, мы строили автомобили без запасных шин, снижая сегодняшнюю цену на несколько долларов и мало заботясь о будущих потребностях. Системы учета запасов «точно в срок» были замечательным нововведением, пока экономика сталкивалась лишь с незначительными потрясениями. Но они были катастрофой перед лицом остановок из-за COVID-19, создав каскады дефицита предложения (например, когда нехватка микрочипов привела к нехватке новых автомобилей)».
Как предупреждал Стиглиц в своей книге 2006 года «Заставить глобализацию работать», рынки проделывают ужасную работу по «оценке» риска.
Как признал Адам Смит в восемнадцатом веке, — напоминает Стиглиц, — капитализм не является самоподдерживающейся системой, потому что существует естественная тенденция к монополии. Однако с тех пор, как президент США Рональд Рейган и премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер открыли эру «дерегулирования», усиление концентрации рынка стало нормой, и не только в таких высокопрофильных секторах, как электронная коммерция и социальные сети. Катастрофическая нехватка детских смесей в Соединенных Штатах весной 2022 года сама по себе была результатом монополизации.
После того, как Abbott была вынуждена приостановить производство из соображений безопасности, американцы вскоре поняли, что только на одну компанию приходится почти половина поставок в США.
Кроме того, высокие цены на продукты питания и энергоносители могут вызвать долговые кризисы во многих бедных странах, что еще больше усугубит трагическое неравенство, вызванное пандемией. «Если США и Европа хотят продемонстрировать реальное глобальное лидерство, они перестанут вставать на сторону крупных банков и кредиторов, которые соблазняли страны брать на себя больше долгов, чем они могли бы вынести».
После четырех десятилетий отстаивания глобализации, — считает Стиглиц, — стало ясно, что давосская тусовка плохо справлялась со всем. «Давос обещал процветание как развитым, так и развивающимся странам. Но в то время как корпоративные гиганты на Глобальном Севере богатели, процессы, которые могли бы сделать всех лучше, вместо этого повсюду нажили врагов. «Экономика просачивания», утверждение, что обогащение богатых автоматически принесет пользу всем, было мошенничеством — идеей, за которой не стояло ни теории, ни доказательств».
Встреча в Давосе в этом году была упущенной возможностью. Это могло бы стать поводом для серьезных размышлений о решениях и политике, которые привели мир к тому, что он есть сегодня. «Теперь, когда глобализация достигла своего пика, мы можем только надеяться, что справляемся с ее спадом лучше, чем с ее подъемом».
Другой нобелевский лауреат по экономике Майкл Спенс в статье «Мировая экономика в переходный период» на том же Project Syndicate и тоже 31 мая 2022 года пишет, что вопросы об экономическом росте, инфляции, инновациях и влиянии войны на Украине на переход к низкоуглеродному режиму доминируют в дискуссиях о состоянии и перспективах мировой экономики. Картина, которую рисуют явно не радужна.
Европе, — пишет Спенс, — скорее всего, придется столкнуться с рецессией из-за высоких цен на энергоносители, сильной зависимости от импорта ископаемого топлива и необходимости (дорогостоящего) быстрого отказа от поставок из России. И многие страны с низким уровнем дохода, для которых стремительно растущие цены на продукты питания и энергоносители усугубляют последствия пандемии, переживают более тяжелые времена.
В то время как Соединенные Штаты, похоже, с большей вероятностью столкнутся с серьезным экономическим спадом, рецессия не является наиболее вероятным сценарием. Китай — обычно мощный двигатель глобального роста — будет демонстрировать низкие однозначные цифры роста в течение как минимум года из-за комбинированных эффектов блокировок COVID-19.
Ключевым вопросом является траектории инфляции. Непосредственной причиной недавнего повышения цен являются блокировки цепочки поставок и дисбаланс между спросом и предложением. Война в Украине усилила давление на цены на энергоносители, товары и продукты питания.
Но инфляцию также подпитывают вековые тенденции, которые не исчезнут в ближайшее время. Население стран, дающих около 75% мировой экономики, стареет, участие в рабочей силе сокращается, а рост производительности имеет тенденцию к снижению. Кроме того, неиспользованные производственные мощности в развивающихся странах — ключевой источник дефляционного давления в прошлом — меньше, чем раньше, а то, что есть, остается неиспользованным. «Добавьте к этому грядущую обусловленную политикой диверсификацию связей между спросом и предложением — реакцию на бесчисленное количество потрясений, от пандемии и изменения климата до геополитической напряженности и конфликтов, — и представляется вероятным длительный период роста, ограниченного предложением, со встроенным инфляционным давлением».
Повторяющийся вопрос: что будет дальше с технологическим сектором и цифровой трансформацией, которую он продвигает? Блокировки и другие меры общественного здравоохранения стимулировали ускорение внедрения цифровых технологий во время пандемии. Но, вопреки ожиданиям рынка, эта тенденция, вероятно, замедлится по мере снятия ограничений, связанных с пандемией.
Рыночные колебания не означают, что происходящие цифровые, энергетические и биомедицинские преобразования лишены смысла или что они не будут иметь долгосрочных экономических эффектов. Рынки, естественно, имеют тенденцию быть более изменчивыми, чем основная экономическая реальность, которую они должны отражать. Импульсные стимулы вызывают выбросы в обоих направлениях.
Более высокая волатильность рынка будет иметь важные краткосрочные последствия, потому что венчурный капитал и финансирование прямых инвестиций, которые играют жизненно важную роль в поддержке инновационных, потенциально быстрорастущих компаний, не изолированы от нее. Сейчас растущим компаниям настоятельно рекомендуется сокращать расходы и экономить капитал. В этот период цены сделок не соответствуют реалистичным долгосрочным значениям, что затрудняет финансирование и препятствует росту и инновациям.
Последний вопрос, который, кажется, занимает умы в последнее время, заключается в том, не сорвут ли война на Украине, решимость Европы уменьшить свою зависимость от российской нефти и газа и заоблачные цены на ископаемое топливо переход к низкоуглеродному режиму.
***
Патологичность ситуации с выходом из кризисных экономических явлений состоит в том, что ведущие экономисты мира, в том числе и названные нобелевские лауреаты, озабочены в большей степени ни тем, как всем странам эффективнее выйти из этих провалов глобализации и современной рыночной экономики, а тем, как в этих условиях еще больше «наказать» Россию и поддержать США в «борьбе за демократию».
Месть России превратилась в аутоагрессию.
