Мы живем в России в условиях археомодерна. Совсем недавно вышло второе издание моей книги «Археомодерн», где я достаточно подробно описываю это явление.
Суть его в том, что в одном и том же обществе сложилась двухуровневая модель интерпретации практически всех явлений и принципов – в политике, культуре, быту и т.д. Ядро народа остается довольно архаичным и продолжает жить в условиях традиционного общества, а официально государство является современным, по сути западническим. Так наша Конституция, организация политической жизни и правящий слой представляют собой вполне либеральные западно-европейские системы Модерна. Но функционирует все это совершенно не так, как в странах современного Запада, поскольку перетолковывается архаичным обществом на свой лад.
Это и образует археомодерн, систему, где внешне всё вполне по-модернистски, а внутренне — глубоко архаично.
Прежде всего это видно в отношении к верховной власти. Европейский Модерн – как минимум с Монтескье, а в Англии и того раньше, — давно поставил перед собой цель лишить власть любого намёка на сакральность. Разделение властей и постоянная ротация правящего класса служит именно этому – рассредоточению высшего центра принятия решений по разным и регулярно сменяющим свой состав правящим инстанциям. Конечно, поставленных целей такая демократия не достигла и на самом Западе, остановив распыление власти на уровне олигархического класса, внутри которого и происходит ротация, время от времени включающая в себя «новую кровь» – но только тех, кто готов играть по правилам существующей элиты. Но в России олигархия всякий раз оказывается неустойчивой и уступает место авторитаризму и самодержавию в той или иной его форме. Причем это происходит не столько в силу узурпации высшей власти каким-то одним лицом, сколько в силу требования самого общества, которое в своем ядре остается патриархальным, традиционным и видит в Верховном Правителе отеческую, почти мистическую фигуру. До 1917 года такая сакрализация опиралась на теорию Катехона, Удерживающего, заимствованную из Византийской Империи и в конце XV века перенесенная на Русь (Москва-Третий Рим). Но и после 1917 года, видоизменившись, эта традиция никуда не исчезла, а распространилась на новых коммунистических правителей – «красных монархов», что привело к почти «религиозному» культу Ленина и прославлению личности Сталина.
При всей слабости и зависимости от олигархов даже Ельцин был чем-то вроде «либерального царя». А с приходом Путина и в силу его действительно решительных патриотических реформ и — заметим, совершенно против его воли – автократический принцип развернулся во всю силу. Народ хочет только Путина и никого другого, и для этого готов менять Конституцию и все остальное. Путин – это Верховный правитель, спаситель России. Именно так его и воспринимает архаическое ядро. И это распространяется и на СВО, которая оправдана именно на уровне народа (а на уровне элит явно вызывает отторжение и как минимум недоумение).
Архаическое ядро остается монархическим, и самое важное, что это монархизм снизу. Правящий класс – то самое государство, которое Пушкин называл «единственным европейцем в России» — пытается придать формальной и вполне современной внешне демократии реальное содержание (а на самом деле, установить олигархию, подчиненную глобалистской мировой власти либеральных элит), но всякий раз терпит поражение.
Однако западнический и модернистский фасад не меняется, не подстраивается под волю архаического и глубоко консервативного ядра. Он остается неизменным, и элита, тот самый «единственный европеец», коллективный российский олигарх-западник, делает все возможное, чтобы сохранить эту внешнюю «современность», рассчитывая на то, что в будущем при слабом правителе или в ходе каких-то катаклизмов ей удастся все же раздавить русскую – евразийскую – идентичность окончательно. В 90-е годы ХХ века такая попытка предпринималась весьма настойчиво, и сама Российская Федерация, возникшая в 1991 года на развалинах Большой России (СССР, Российской Империи), и была основана как инструмент решительной модернизации и глобализации. Ценой настоящей пытки и дикого насилия над народом – не только физическим, но и духовным, над его глубинным самосознанием, остающимся в целом неизменным.
Археомодерн — это болезнь, своего рода социальная шизофрения. Одно и тоже общество осознает себя диаметрально противоположным образом. Внешне и сверху – это современная либеральная демократия западного образца, изнутри и снизу – это мировая держава с волей к возрождению Империи, с сакральным Верховным Правителем во главе, с традиционными ценностями и с консервативной психологией, отвергающей «прогрессивные» западные установки (ЛГБТ+, ультрафеминизм и т.д.) как извращения.
Все это порождает конфликт интерпретаций (П.Рикёр). Отсюда тотальная ложь. Лгут все и относительно всего. И те кто во власти, и те кто не во власти имеют дело с болезненной искаженной нестабильной ментальностью, заведомо заключающей в себе неснимаемое противоречие. При этом никаких попыток согласовать между собой Модерн и архаику не предпринимается. Вернее, либеральные элиты время от времени пытаются атаковать архаическое ядро, но в этом им препятствует как раз верховная власть, которая стоит над элитами, а опирается на архаико-монархическую волю народа. И вся система археомодерна снова застывает.
С точки зрения элит, решение проблемы археомодерна может лежать лишь в «модернизации», «прогрессе» и интеграции России в глобальный Запад. Но что интересно, археомодерн подчас ломает и убежденных элитных западников-модернизаторов. Показательный случай экс-президента и экс-премьера РФ Дмитрия Медведева. На высоких постах он оставался убежденным либералом-западником, опирался на советников-глобалистов, провозглашал модернизацию и демократизацию, осторожно пытался вернуться в 90-е, получил поддержку от американских глобалистов – того же Байдена и атлантиста Бжезинского, активно лоббировавших его «второй срок». Теперь же он неустанно строчит ультрапатриотические и вполне имперские посты в социальные сети, которые высшая власть вынуждена даже цензурировать. Элиты удивляются: «наверное взломали аккаунт». Нет, ничего личного — это просто археомодерн.
Конечно, нельзя исключить политического расчёта, стратегии. Но и это лишь подтверждает диагноз: хочешь быть Верховным Правителем в России, апеллируй к народному архаическому ядру, к сильной власти и социальной справедливости. Либо так, либо никак. Теорема археомодерна доказана.
Но следует рассмотреть и другой сценарий, который, увы, пока отсутствует даже в теории. Все предлагаемые (осознанно предлагаемые) решения тупика археомодерна сводятся к модернизации или к циничному эксплуатированию этой ментальной трагедии, народа, обреченного на ложное самосознание.
Однако есть и иной выход: а не подчинить ли либеральные западнические – модернистские – элиты народу, архаике? Не признать ли самодержавие, патриархальность, авторитарную систему не просто de facto, но и de jure? Не вернуть Церкви и институтам традиционного общества их доминирующих позиций в обществе (при полноценном возрождении именно традиционалистских тенденций и окончательного освобождения от церковного либерализма – Ларик, bye-bye, как там Будапешт)? Не осуществить ли масштабную Консервативную Революции в эпистемологии – науке, образовании, просвещении? Не призвать ли элиты к верности народу, а не абстрактным глобалистским принципам? Не нанести ли удар по олигархату, ослабленному, но вполне ещё влиятельному?
Это тоже решение, и именно к нему склонялись многие политики как в царской России, так и в советской. Вначале это были славянофилы, русские религиозные философы, гении Серебряного века. Они и в Романовской России видели археомодерн (по крайней мере начиная с Петра) и обосновывали необходимость возврата к Московскому сакральному укладу и народным истокам.
В советское время эту линию отстаивали национал-большевики (Устрялов, Лежнев), а в эмиграции развивали евразийцы. Советский археомодерн предлагалось излечить обращением к русской стихии.
У этого сценария есть, таким образом, основательная история в отечественной культурной традиции. На сторону народа перешли в свое время многочисленные представители именно элиты, только не западнической и олигархической, а духовной и державной, глубинно патриотической.
Лишь такой консервативный, а точнее, консервативно-революционный (просто консервативного недостаточно) сценарий обеспечит нашу победу в СВО. Археомодерн должен быть преодолен. И именно в направлении полноценной реставрации сакрального – народного и державного одновременно — порядка.
