В апокрифической Второй книге Еноха мы читаем о том, как пророк был взят во плоти на небо и постиг его особое устроение, узрев по восходящей семь небес от первого «погодного» до высшего «Божественного», где на престоле восседает Спаситель.
Используя семь небес как метафору мироустройства, можно говорить о семи небесах Аксаковых, в которых явлена вся полнота русской жизни.
Небо природы. В Оренбуржье, Самаре, Уфе, Казани, Сергиевом Посаде, Абрамцеве и иных местах, биографически связанных с Аксаковыми, тебя никогда не встретит ненастье, если ты приехал туда ради того, чтобы соприкоснуться с великим родом, приехал с чистым сердцем и любовью к Родине. Монастырская тишина лесов и парков. Музыка лугов и полей, рек и ручьёв: здесь нет ни одного случайного шороха или всплеска, всё пребывает в созвучии, как в нотном стане. Благоухают цветы, среди которых всегда улавливается какой-то неведомый аромат, быть может, того самого аленького цветочка, что способен преобразить мир, развеять в нём страх. Солнце озаряет пуховые облака, и с высоты льётся млечный свет. Так и хочется прошептать: «Господи, хорошо нам здесь быть…», так и хочется здесь укорениться, стать местным жителем, стать своим. «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» и «Записки об уженье рыбы» Сергея Тимофеевича – это не повествование царя природы, её хозяина и поработителя. Это рассказ созерцателя, сказание о райском саде или золотом веке, в которых человек и природа были в полной гармонии: «Лебедь, белый, как снег, с блестящими, прозрачными небольшими глазами, с чёрным носом и чёрными лапами, с длинною, гибкою и красивою шеею, невыразимо прекрасен, когда спокойно плывёт между зелёных камышей по тёмно-синей, гладкой поверхности воды». Даже «Собирание бабочек» – не о коллекционировании или умерщвлении, а о запечатленной красоте. Всё живое в аксаковском мире неизменно остаётся живым.
Небо труда. Аксаковы не знали праздности. Труд для них не тяжкое бремя, а великая радость созидания. Они, рачительные и хлебосольные, образец ведения хозяйства, домостроительства. Аксаковский дом – русский ковчег, он разрастается в усадьбу, в уезд, губернию, во всю Россию. И в этом уже иная мера труда, иная мера ответственности – служение. Григорий Сергеевич Аксаков – в разные годы оренбургский, уфимский и самарский губернатор, всегда ратовавший за просвещение, милосердие, единение народа, неустанно радевший за крестьян, спасавший их в пору мора и голода. Иван Сергеевич Аксаков – принципиальный, непоколебимый в служении правде чиновник, говоривший «истину царям» и с улыбкой, и с суровостью во взоре. Активный участник и позже председатель Московского славянского комитета, созданного в 1858 году, Иван Аксаков собирал ополчение для освобождения братских славянских народов от османского ига. «Честный, как Аксаков», памятуя об Иване Сергеевиче, часто использовали сравнение современники. Аксаковы – верные служители державы. Она представлялась им той сферой, которую сберегает на ладони Удерживающий.
Небо языка. В аксаковском словаре есть имя всему, ничто не остаётся неназванным, неописанным, невоспетым. Сергей Тимофеевич подобен Адаму, что поименовывает всё в русском раю: и травинку, и ремесло, и деревню, и ручей. «Бастыльник», «бланжевый», «бобовник», «вешняк», «емены», «ергак», «завозня», «изволок», «кулига», «намнясь», «перемоки», «ребятница», «семьянный» – как хочется, чтобы подобные слова к нам вернулись и вместе с ними жизнь, в которой этим словам уютно. Чуткое ухо Аксакова внемлет живой русской речи, её глубине и музыке, с которыми ключница Пелагея рассказывает сказку об аленьком цветочке. С вечным восторгом ребёнка писатель взирает вокруг, ищет в слове связь между звуком, формой и смыслом. Эта связь обретается, и она нерасторжима, потому забвение всякого аксаковского слова – утрата сокровенной сути. Если бы нашёлся лексикограф, который собрал бы полный словарь языка С.Т. Аксакова и его сыновей, мы бы получили «энциклопедию русской жизни», равновеликую «Словарю» Даля.
Небо семьи и рода. Сбережение семьи и родовая память – для Аксаковых вечная святыня. Члены семьи связаны чем-то большим, чем кровные узы. Мать вымаливает сына, когда уже никто не верит в его выздоровление. Сын, не пережив разлуки с отцом, через год после его смерти уходит вслед за ним. Сестра бережёт архив братьев, претерпевая нужду и лишения. Какой теплотой, нежностью, чуткостью наполнена переписка детей и родителей! Аксаковское единение явило то, что через полвека сформулирует Павел Флоренский в своей философии рода: ты не существуешь сам по себе, ты звено между предками и потомками, ты соединяешь минувшее и грядущее, и если окажешься слаб, беспамятен, то связь времён распадётся, не будет выполнено Божественное предназначение, которым наделён каждый род. Наперекор бездетности двух сыновей Сергея Тимофеевича, в третьем сыне Григории, миновав лихолетье, род разросся вновь. Сегодня это древо с могучей кроной. Но Аксаковым всегда было дорого родство не только по крови, но и по духу. Всякий друг и единомышленник становился для них членом семьи, сыном и братом. И теперь, если ты по-настоящему прочёл Аксаковых, если ты напитался их светом и понёс свет ближнему, ты с ними породнился.
Небо русской истории. Порой кажется, что жизнь Аксаковых – это продолжение «Повести временных лет» в «Семейной хронике». Род, протянувший нить от первых русских князей до ХХI столетия, скрепил собой все эпохи и периоды, вписал русскую историю в историю славянства, создал самобытную историософию в трудах Константина Аксакова о земских соборах, былинных богатырях, быте древних славян. Аксаковы способны разрешить многие противоречия в нашей истории и доказать, что каждый следующий век не отменяет предыдущий. Но у этого летописания есть не только земная горизонталь, но и житийная вертикаль. Названный в честь преподобного Сергия Радонежского Сергей Тимофеевич именовал своих детей в честь апостолов, богословов и мучеников. Этот своеобразный семейный иконостас, явленный в именах Константин, Иван, Григорий, Вера, свидетельствует об уповании Аксаковых на то, что русская история сопрягается с вечностью.
Небо творчества. Нет, пожалуй, ни одного литературного жанра, в котором не проявили бы себя Аксаковы: повести, сказки, очерки, статьи, фельетоны, поэмы, мемуары, рецензии… Огненная публицистика Ивана Аксакова, проникновенная лирика его брата Константина. И, конечно, загадка «Детских годов Багрова-внука» и «Аленького цветочка» С.Т. Аксакова. Небывалое в русской словесности откровение, выраженная прежде невыразимая святыня детства. Есть в этой повести что-то схожее с «Видением отроку Варфоломею» Нестерова. Кажется, всё зримо, всё сказано, изображено в деталях, но при этом сколько сокрытого, словно живёт между героями, словами и пейзажами потаённое дыхание, музыка, что звучит в такт биению детского сердца. Неслучайно в Аксаковском роду явился композитор Сергей Сергеевич Аксаков – самобытный, сберёгший в ХХ веке русскую музыкальную традиции и при этом ни на кого не похожий, как и Аксаковы-литераторы. Аксаковские места – дома и усадьбы – по-прежнему точки притяжения писателей, музыкантов и художников. Видимо, умели Аксаковы как никто находить в русской земле неиссякаемые золотые жилы вдохновения и обустраивать вокруг них жизнь, потому стали для нашей культуры образцом светоносного творчества, когда человек действительно творит, а не вытворяет.
Сегодня в трудах и днях Аксаковых важно увидеть не свидетельство о прошлом, а прозрение грядущего. Очень многое в их наследии ещё не успели разглядеть, осознать, оценить. Тысячелетний род, берущий начало в Киеве, способен сплотить все русские земли, наделить нас общей целью, единой исторической задачей. Теперь мы часто спорим о национальной идее, с усилием формулируем «Основы государственной культурной политики», в которых никак не можем обрести единомыслия. Но ведь стоит обратиться к Аксаковым, и всё выстроится, всё выскажется само собой: семья, служение, Родина, трепетное отношение к природе. Только в жизни по-аксаковски наше спасение.
Но всё же седьмое небо свидетельствует не об этом. Промыслительны места упокоения Сергея Тимофеевича и его сыновей: отец и старший сын Константин – Симонов монастырь в Москве, Иван – Троице-Сергиева лавра, останки Григория и членов его семьи планируется перезахоронить на территории Иверского монастыря в Самаре. Род, угодный Богу. Род благоверных и праведных. Как нуждаются в небесных ходатаях современные русские писатели, в ходатаях, близких нам по времени, языку и мироощущению! Как нуждается всё наше Отечество не только в творческом, но и в небесном заступничестве Аксаковых!
