Одна из самых ходовых и широко обсуждаемых тем – кража Западом золотовалютных резервов России и, соответственно, вина за их размещение там либеральным блоком правительства. Я далеко не являюсь приверженцем либерализма, более того, я его непримиримый противник, но тут всё же стоит разобраться в сути дела по ту сторону мифов и пропаганды.
У меня не слишком детальные знания в экономике, хотя я внимательно штудировал как классиков либерализма и марксизма, так и – с особенным рвением – представителей гетеродоксальных экономических теорий: Джона Мейнарда Кейнса, Сильвио Гезелля, Джованни Арриги, Фридриха Листа, Йозефа Шумпетера, Леона Вальраса и, конечно, моего любимого Эзру Паунда. У меня есть книга «Конец экономики» и довольно много статей на эту тему. И всё же эта область для меня малоизвестная, а если и интересная, то с философской и социологической точки зрения. Поэтому я могу быть не прав и прошу более компетентных специалистов меня поправить.
Картина размещения золотовалютных резервов на Западе рисуется как перевоз туда золотых слитков под процент или какие-то иные механизмы, позволяющие получить дополнительные финансовые средства от их хранения. Конечно, все сведущие в экономике люди понимают, что ничего подобного не произошло. Никто никаких слитков на Запад не перевозил.
Но и против размещения ЗВР на Западе уже на первом этапе имелись возражения: зачем выводить средства из России? Давайте пустим средства в нашу экономику. Это подробно обосновывали наши экономисты Сергей Глазьев, Валентин Катасонов, Михаил Делягин, Михаил Хазин и другие.
На что Эльвира Набиуллина отвечала: если пустить средства в российскую экономику, то это приведёт к инфляции, а следовательно, к неравномерному росту цен и доходов. То есть всё будет хуже. С точки зрения currency board, то есть жёсткой привязки рубля к мировой резервной валюте (по сути, к доллару), всё так и есть и Набиуллина права. Но и тут есть выход: предложенная Сергеем Глазьевым и позднее взятая на щит Александром Галушкой двухконтурная модель финансовой системы – что существовала, как показывает Галушка в книге «Кристалл роста», при Сталине, Рузвельте и Ялмаре Шахте.
И всякий раз, когда эту модель применяли в полной независимости от господствующей экономической догматики, экономики этих стран – с совершенно различной идеологией – взлетали до небес. Запомним этот двухконтурный аргумент, самый серьёзный, который только может быть приведён. Остальное – советская инерция или популистская демагогия «дайте людям деньгов».
Но победила логика Набиуллиной, и золотовалютные резервы были размещены на Западе – чтобы прибыль приносили, а инфляции не создавали. Экономистов-патриотов не услышали.
Сейчас расхожий образ такой: русское золото уехало, а после начала СВО его схватили враги и грозятся отдать киевскому нацистскому режиму, чтобы тот продолжал убивать наших граждан, массово истребляя не только комбатантов, но и гражданское население – женщин, стариков и детей. Получается, Набиуллина либо профнепригодна, либо предатель. Но было ли золото?
Читаем классическое определение: «Золотовалютные резервы – высоколиквидные активы, находящиеся под контролем государственных органов денежно-кредитного регулирования». Что это значит? А вот что: золотовалютные резервы – это совсем не обязательно золото или вообще не золото. Это финансовые обязательства, бумаги. Даже сложнее: речь идёт о покупке западных облигаций и сложных (sophisticated) финансовых операциях.
Обязательства по этим бумагам считаются железобетонными. Но это в нормальных условиях. После СВО наступило чрезвычайное положение. А тут всё иначе. В нормальных условиях и газопровод взрывать никто и никогда не стал бы. Значит, все обязательства – прежде всего экономические – пошатнулись и рухнули.
Так вот, на Западе мы разместили не нечто конкретное и ощутимое, а всего лишь подписались под сложными финансовыми схемами. Это намного менее конкретно и материально, нежели «Северный поток».
Да, мы за них ручались. Но и Запад за многое ручался, на что наплевал. Если это учесть, то на Западе нет никаких русских триллионов. А если что-то и есть, то, не захоти мы за это ручаться, этому будет грош цена.
Все наши богатства остаются у нас. И самое главное: у нас, независимо ни от чего, сохраняется возможность полностью суверенной эмиссии – сколько захотим, столько денег и напечатаем. И все богатства наши, и денег у нас бесконечное количество.
Набиуллина оправдана. Если, конечно, она за Победу. И пока ничего против Победы она не сказала. Поправьте, если ошибаюсь.
Но у Набиуллиной есть иная проблема: она убеждённая сторонница монетаризма и политики currency board. Поэтому для неё обязательства российского ЦБ перед Западом, а значит перед ФРС, – это святое, а денежная эмиссия должна быть только одноконтурной и привязанной к резервной валюте. И вот в этом случае – и только в этом случае – Россия должна Западу то, что он у неё отнял. То есть кто-то взял у вас расписку, потом сжёг ваш дом, убил вашу семью и как ни в чём не бывало требует погасить долг. Тут у монетариста (Набиуллиной) возникает дилемма:
— продолжать ли вести себя с насильником и убийцей по-монетаристски, соблюдая договорённости, несмотря ни на что;
— либо считать обязательства разорванными после того, что Запад сотворил с газопроводом, нашими резервами и вообще?
Если считать, что мы сохраняем верность монетаризму и глобальным правилам, которые сам Запад, установивший их ранее, только что грубо нарушил, то Россия обязуется не просто признать легальной кражу, но и финансировать прямого врага, чтобы он убивал русских людей. То есть либо Родина, либо монетаризм.
И второй очень сходный выбор. Положим, что ЦБ посылает Запад куда подальше и говорит, что золотовалютные резервы, там размещенные, просто не существуют, и никаких обязательств у России по ним нет. Это значит, бюджет пополняется на сумму украденного, а Украину будут вооружать на средства, напечатанные в США. И с этим уже им самим придется как-то разбираться.
Но тогда – опять конфликт с доктриной currency board: вбросить возвращенные средства, которые можно вернуть щелчком пальца (ведь мы не отдали по сути ничего релаьного), в российскую экономику – все равно что дать старт инфляции. И вот тут снова на помощь спешит двухконтурная система экономистов-патриотов. Если завести средства на стратегический контур и тратить их только на оборонку, стратегические проекты и долгосрочную инфраструктуру, предотвратив попадание этих дополнительных средств в общую финансовую систему, на инфляцию это никак не повлияет.
И снова монетаризм или Родина.
Тут важный момент. Все знают, что размещение золото-валютных резервов не имеют никакого отношения к вывозу из страны реальных богатств – ни золота, ничего-то еще конкретного. Но в любом случае Россия — суверенная держава и может, с учетом второго контура, выпустить столько денег, сколько хочет. Под те же самые золото-валютные резервы, которые мы считаем нашими, а то и просто выпустить и всё. И поместить прямо на второй контур. А за воровство и махинации с этим контуром особая мера наказания. Тем более, из ЕСПЧ мы вышли. Красть у фронта воющей страны – чем карается? Правильно, именно этим.
И экономика зажила – прежде всего в ОПК.
Шах и мат.
К чему я веду? Если я прав, то Набиуллина, будучи «приверженницей» монетаризма, пока еще не сделала фатальной ошибки и не совершила преступления. Только сейчас ЦБ и финансовый блок в правительстве стоят перед настоящей дилеммой. Я уже ее сформулировал: монетаризм или жизнь. При этом всего-то и надо признать двухконторную модель, и мгновенно окажется, что никакие золото-валютные резервы Россия не потеряла. Вот как сразу станет славно. Значит, власть накануне СВО никаких непоправимых ошибок не допустила. Все учла. Набиуллина, ЦБ и весь экономический блок правительства оправданы. Идите и больше не грешите (монетаризмом).
Но вот в этот решающий момент Набиуллина и должна отказаться от монетаристской догматики, от currency board. Нет, она пока не потеряла никакие золотовалютные резервы. Но может потерять. Сейчас. Если Набиуллина останется верной монетаристской догматике, она, действительно, предаст (в будущем времени!) Родину. И вот тогда, все, что о ней говорят патриотические экономисты, станет правдой. Но будем справедливы: пока её монетаризм ещё не преступление. Он станет преступлением завтра, точнее, может стать. А может и не стать.
Пощадим Набиуллину. Ей не требуется отказываться ни от либерализма, ни от свободы рынка, ни от общих векторов финансовой политики (на мой взгляд, вполне можно было бы и отказаться, такого добра не жалко, но тут уж как хочет). Просто надо поставить интересы государства, то есть суверенитет, выше условного мирового сообщества, откуда Россию Запад упорно пытается вышвырнуть. Насильно мил не будешь. Не хотите Россию внутри своей системы, мы гордо уходим, хлопнув дверью – то есть сказав: «мы вам больше ничего не должны».
А условия нашего возвращения будем обсуждать только после Победы. А пока же надо победить. А потом рынок или не рынок. Посмотрим. И послушаем Набиуллину. После Победы. А сейчас время разрыва. Мы этого не хотели, но Запад отрезал нас от самого себя. Глупо в такой ситуации настаивать, мол, не смотря ни на что «мы часть Запада». Уже нет. Никогда, по сути, и не были. Но теперь и вида делать не стоит. Все же предельно ясно.
Вот что требуется от Набиуллиной в экономике: всего-то обращение к меркантилизму (монополия государства на внешне экономическую деятельность) и кейнсианский принцип «экономической инсуляции» (что спасло американскую экономику при New Deal и во Второй мировой войне). Меркантилизм – технический синоним экономического суверенитета.
И конечно, двухконтурная модель эмиссии – в чисто прагматических целях, ради Победы.
А в остальном пусть будет монетаризм (мне это не нравится, но если нравится Набиуллиной, и не фатально для страны, то пусть), но в ограниченном масштабе. Не тотальный догматический либерализм, не currency board, а рынок во имя державы и народа. Рынок для Победы. Я бы пошел дальше – к Паунду и Гезеллю, и вообще покончил бы с процентным капиталом в пользу православного социализма. Но это как раз особое мнение.
Но вот в любом случае Набиуллина спасена. Однако теперь выбор за ней. Верность или предательство – глава ЦБ призвана решить эту проблему сама. Только сейчас. Вчера не считается. За вчера можно оправдаться. А что сегодня?
