Иногда думаю: а когда советский проект начал «ломаться», «закисать»?
Что ж, тут есть что с печалью сказать.
Когда проходящие мимо школьники начали смотреть на «передовиков труда» и даже «ветеранов» как на нечто «скучное», «комическое». А ведь там их отцы, деды были!
Когда фильмы про доярок и комбайнёров стали снимать люди, которые всё это презирали и втайне от этой работы прятались (а посмотрите, как американцы до сих пор пестуют своих работяг-переселенцев, какие типажи лепят в кино, как любуются всей страной!).
Когда, наконец, мы свои блестящие военные операции на всех континентах стали проводить втайне, не умея и не желая огорчать «западных партнёров» своими победами, — а партнёры нам взаимностью не отвечали и всё крошили и крошили (в кино) совков где ни попадя.
Когда наша фантастика стала пристанищем ипохондриков.
Когда мы вовсе слили свою афганскую историю, всей страной глядя на это как на «позорище» (и даже Высоцкий рыдал от стыда, что мы ввели туда войска).
Короче, когда мы стали стыдиться сами себя — и любоваться на соседей по планете, которые делали ровно то же самое, что и мы, только хуже. И даже если лучше — всё равно после нас.
Всё стало закисать, когда у нас стёрлись великие достижения реально невероятного международного сотрудничества: когда мы переводили тысячи поэм, романов, фильмов со всех языков мира, славили их художников, их композиторов и по инерции ещё продолжая переводить мощнейшую революционную, военную греческую поэзию второй половины XX века, великолепных латиноамериканцев, африканцев, но при этом внутренне никакого интереса к этому уже не испытывая. Хотя они совершали ровно то, что и мы с 1920-х по 1960-е, — совершали вертикальный взлёт национального искусства обучившегося сочинять и являть себя простонародья.
Что-то мы ещё успели — я даже помню, кто-то ещё был звездой (отличный Назым Хикмет), как круто встречали в Союзе, например, великого грека Янниса Рицоса, — но всё это истончалось на глазах.
Мы стали скучны самим себе.
В тот год вышел великий фильм «Человек с бульвара Капуцинов» с Андреем Мироновым в главной роли. Это был фильм про нас. Как мы расхотели в этих привезённых Мироновым фильмах жить и нас потянуло в треш.
Надо сказать, что теперь мы умеем и в треш.
Мы умеем и в ЧВК, и в Арсена Моторолу, мы умеем в настоящих контркультурных поэтов, в панков, а не в пидоров, мы умеем в человека с гитарой на передовой, мы снова умеем в «Гренада, Гренада, Гренада моя…». И в «Ночных волков» умеем, и в гражданское общество можем не хуже любых американцев.
Но огромная часть нашего общества как-то и к этому подостыла.
Ему теперь бы просто разлагаться. Ему бы бидвушечку и Рому Зверя (какой ты зверь, Рома?), ему бы ток-шоу про то, как свекровь тестя застукала. Ну и что-то там ещё такое.
Что-то такое, чего я не знаю и хотел бы не узнать никогда.
Иногда возникает ощущение, что наша новая русская цивилизация снова готова возродиться, ожить.
Но на кадке с яйцами сидит такая огромная курица! Она весит как бульдозер. Она не даёт тут ничему вылупиться.
И, ей-богу, если что и вылупится, она, эта курица, заклюёт.
