Силовики – тоже либералы

Силовики – тоже либералы

Максим Шевченко

О.ЖУРАВЛЁВА: Добрый вечер. Это программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлёва, особое мнение сегодня высказывает журналист Максим Шевченко. Здравствуйте, Максим.

М.ШЕВЧЕНКО: Здравствуйте.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну, для начала очень многие просят вас высказать свое мнение по поводу какой-то подвижки, может быть. У нас очень много новостей из судов и все какие-то неожиданные. Ну, во всяком случае, мы к этому не привыкли. Один из наших слушателей Коркорнилов спросил так: «Кто поумнел, Лебедев или Путин? В чем секрет пересмотра прежних судебных решений по делу Юкоса?» Ну, имеется в виду председатель Верховного суда, который высказался по этому поводу.

М.ШЕВЧЕНКО: «Кто поумнел?» — вопрос оскорбительный и для того, и для другого, потому что оба достаточно умные люди и опытные политики и юристы, поэтому тональность вопроса мы сразу отметаем в сторону.

О.ЖУРАВЛЁВА: Хорошо, отметаем. Но давайте по сути.

М.ШЕВЧЕНКО: Давайте говорить о политическом содержании этих решений. Ну, конечно, Путин уже ясно – это год как это более чем очевидно – заявил курс на общую демократизацию политической жизни России. И выборы в Москве, и выступления его на Валдайском клубе, и выступления Вячеслава Викторовича Володина, который, конечно, безусловно, согласовывает свои действия с позицией президента – это, очевидно, смена некоего курса на общество спектакля, который был (скажем так, предыдущий состав администрации президента в России создавал) на некую попытку содействовать передаче части ответственности в руки общественности, в руки обществу. Я не знаю, готово ли к этому общество и общественность, потому что когда долгие годы сидишь в оппозиции и кричишь там «Власть под суд! Банду правителей под суд!», это не значит, что ты сможешь этой властью распорядиться, если вдруг тебе ее в руки передадут. И Братья-мусульмане в Египте тому пример: почти столетняя история мощной оппозиционной партии и достаточно неудачные полтора года нахождения у власти.

Но по крайней мере, такая инициатива со стороны власти очевидна, и я видел это своими глазами, когда Путин встречался с Советом по правам человека 4,5 часа, обсуждая все темы от Ходорковского до, там не знаю, Pussy Riot и всё остальное. Когда Володин приходит в Сахаровский центр, и Людмила Михайловна потом Алексеева говорит «Вы знаете, я, вот, по-другому совсем стала о нем думать» и так далее. Это, конечно, демонстрация того, что давайте жить в рамках общественного договора, давайте перейдем от войны между властью и оппозицией к пусть и нелюбви, но, по крайней мере, системному гражданскому сотрудничеству. Я это так читаю.

Ну и еще я читаю одно. Я просто знаю, что… Пусть меня простят радиослушатели. Понимаю, что сейчас опять начнут «Вот он, вот он» пальцами показывать. По кавказскому региону как халтурно и омерзительно ведется следствие. Дела, которые, очевидно, блокируются как, допустим, убийство Хаджимурата Камалова, когда известны убийцы и известны заказчики, и по разного рода причинам, как правило, личного знакомства заказчиков с какими-то крупными силовиками дело тормозится. Хотя, уж даны показания и есть очень серьезные материалы.

В других случаях, когда надо срочно добыть и отчитаться перед начальством, дело лепят за 2-3 дня и только уж суды, которые совсем, как говорится, слепые пропускают такие дела, в которых заключенные, подсудимые говорят о пытках, о том, что их избивали, о том, что у них выбивали показания. Когда обвинительные заключения строятся только на признательных показаниях и на косвенных показаниях людей, которых, как они заявляют, тоже били.

О.ЖУРАВЛЁВА: Но это не только Кавказу свойственно.

М.ШЕВЧЕНКО: В основном, это на Кавказе. Просто смотрите, ведь, у нас какая тенденция? За Константинова заступаемся, за Развозжаева заступаемся (и совершенно справедливо), за Болотных заступаемся, а у чурок, как говорят либералы в Москве, хоть что угодно с ними будет.

О.ЖУРАВЛЁВА: Я не знакома с такими либералами, к счастью.

М.ШЕВЧЕНКО: А я знаком. Которые вообще не заступаются, говорят «Как за них заступаться? Они же там все террористы». А там люди заявляют об избиениях, о пытках, о том, что у них ногти вырывали, о том, что им почки отбивали. Но мне говорят «Шевченко, они же террористы».

Мусульмане, к сожалению, в том числе для либерального правозащитного движения – это априори виновные люди. Не для всех. Для Светланы Алексеевны Ганнушкиной это не так, например, а для многих, я знаю, это так. И они принципиально не будут поднимать вопрос о заявлениях, которые происходят сегодня в Татарстане о том, что пытают людей, о Фазиле Ахметшине, которого в Башкортостане посадили по надуманному заявлению в том, что он, якобы, опий при себе имел. По тому, что происходит в Кабардино-Балкарии уже который год с процессом 58-ми. Ну и так далее.

О.ЖУРАВЛЁВА: Тогда скажите мне, пожалуйста. Либералы – бог с ними, они в этой ситуации были, как бы, противниками Путина, да?

М.ШЕВЧЕНКО: Проблема в том, что силовики в России – это тоже либералы, потому что они тоже мыслят в категориях «Деньги, власть и карьера». Вот, когда у человека в голове карьера, деньги, власть и это определяет его служебное рвение и служебный потенциал, он является либералом.

О.ЖУРАВЛЁВА: То есть либералы бьются с либералами.

М.ШЕВЧЕНКО: Даже если он при этом весь обвешивается двуглавыми орлами и поется гимн России на торжественных мероприятиях, он всё равно либерал до мозга костей. Когда бабки и карьера определяют смысл жизни человека, он – либерал.

О.ЖУРАВЛЁВА: Всё понятно. Я просто думала, что либерал – это тот, кто отстаивает гражданские свободы.

М.ШЕВЧЕНКО: Нет, в России существует серьезный конфликт между либералами западного толка и либералами карьерно-бюрократического клана, понимаете? Вот, я это так вижу.

О.ЖУРАВЛЁВА: Хорошо. То, что вы называете либералами, мы поняли.

М.ШЕВЧЕНКО: Вот, всё, что мне нравится в Путине, это то, что отрицает либерализм. Вот, Валдайская речь мне очень понравилась. Он сказал «Мы – страна с особой ценностной системой». А какой, Владимир Владимирович? Тут только, как говорится, за Леонтьева да за Ильина с Бердяевым, который, кстати, тоже либерал, тут не спрячешься. Тут, может быть, еще что-то поискать, какие-то ценностные фундаментальные вещи? Может быть, пришло время цитировать не только философов-софиологов, а и отцов церкви, допустим? Нила Сорского, может быть, еще кого-то? Может быть, Иоанна Кронштадтского, Игнатия Брянчанинова? Например. Может быть, Федора Михайловича Достоевского как крайне такую стадию светского отрицания либерализма? Тоже как-то можно будет процитировать.

Мне кажется, что власть тоже ищет точку опоры.

О.ЖУРАВЛЁВА: Давайте мы продолжим этот разговор.

М.ШЕВЧЕНКО: Давайте.

О.ЖУРАВЛЁВА: Это Максим Шевченко, журналист со своим особым мнением. Никуда не уходите – мы скоро вернемся.

РЕКЛАМА

О.ЖУРАВЛЁВА: И снова с вами программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлёва, здесь в студии – журналист Максим Шевченко. И хотелось бы продолжить вашу концепцию, изложение. Вы заметили некое изменение в политике власти.

М.ШЕВЧЕНКО: Я услышал это изменение.

О.ЖУРАВЛЁВА: Услышали какие-то…

М.ШЕВЧЕНКО: Заметил я… Значит, очень позитивная линия, которая мне кажется абсолютно правильной, которая давно назрела, — это переход от попытки манипулирования обществом к диалогу с обществом. Это демонстрирует Володин, безусловно. Это демонстрирует Путин. Это, безусловно, так. Это, конечно, не может не радовать.

О.ЖУРАВЛЁВА: Какова цель, как вам кажется?

М.ШЕВЧЕНКО: Цель? Цель – это я уже объяснил…

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну, цель любого политика – удержание власти.

М.ШЕВЧЕНКО: Нет, это не цель любого политика. Цель некоторых политиков – это удержание власти, а цель других политиков – это изменение истории. Вообще политика…

О.ЖУРАВЛЁВА: Путин в этой ситуации хочет изменить историю.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, я слышу слова. На словах он начал говорить об особой ценностной системе России. Отсюда 2 шага до заявлений, до высказываний или размышлений публичных об иной концепции человека, об иной концепции антропологии, то, о чем говорит Патриарх Кирилл, о том, что мы по-другому понимаем грех и зло, и добро, нежели современное западноевропейское человечество. Вы не читали? Почитайте, пожалуйста. У Патриарха есть глубокие философские публичные размышления на эту тему. Понимаете? Почему права человека?.. Что мы когда говорим о человеке, то, вот, западный член Партии Зеленых в Бундестаге там, соратник гей-движения и какой-нибудь… Ну, там, вот я знал одну даму, она такая лесбиянка, активистка, которая мне сказала, что «мы будем прививать немцам гомосексуализм, чтобы никогда не вернулся нацизм, чтобы понизить тестостерон в немецком народе».

О.ЖУРАВЛЁВА: Максим, мало ли идиотов, простите меня, вы встречали в жизни.

М.ШЕВЧЕНКО: Она не идиот. Она не идиот, она – руководитель одной из фракций Бундестага. Это совсем был не идиот.

О.ЖУРАВЛЁВА: У нас руководители фракций разные бывают, согласитесь.

М.ШЕВЧЕНКО: Да. Вот в этой просвещенной Европе, которую так все любят, поверьте, так думают многие.

О.ЖУРАВЛЁВА: Но, Максим, простите…

М.ШЕВЧЕНКО: Можно я докончу свою мысль, Оль?

О.ЖУРАВЛЁВА: Да, давайте.

М.ШЕВЧЕНКО: Так вот… Вот вы меня сбили с этой мысли, на самом деле. Так вот…

О.ЖУРАВЛЁВА: Вы говорите про понятия добра и зла, которые у нас разные.

М.ШЕВЧЕНКО: Да, понятия добра и зла. Вот, они человека воспринимают с одной точки зрения – как некое социально-биологическое существо, которое может эволюционировать, исходя из того, что общество лепит из человека некоего такого, как бы, нового голема. Вот, назовем это слово… Вспомнил великий роман Густава Майринка «Голем», который советую всем прочитать или перечитать тем, кто читал. Вот эта вот лепка человеческих существ обществом, социумом – она очень четко лежит в концепции современного постхристианского, неолиберального Запада.

Свобода там понимается как, собственно говоря, свобода в рамках социальных общественных отношений.

О.ЖУРАВЛЁВА: А у нас как должно пониматься?

М.ШЕВЧЕНКО: А у нас свобода понимается как изначальная данность человеку. Я не знаю, как понимает власть. То есть я примерно представляю, потому что власть, на самом деле, мечется между, как говорил Жданов про Ахматову, между молельней и будуаром, понимаете? Вот, наша элита мечется. Эта ждановская речь – я ее недавно вспомнил – очень актуальна, знаете, по отношению к некоторым.

Так вот пока она мечется между молельней и будуаром, русское самосознание – оно проявляется именно в исконно русском отношении к тому, что человеку изначально дано понимание греха и святости. Что бы мы ни делали, мы знаем, делаем мы добро или зло, грех или нет.

О.ЖУРАВЛЁВА: Это свойство русского сознания, вы считаете?

М.ШЕВЧЕНКО: И русское сознание – оно не общественное в западном понимании. Нам не нужен социум для указания правил, как развиваются наши личности. У нас есть святые отцы, пустынники, которые бегут от общества в пустыню. Наш идеал – это человек, ушедший в пещеры от социума, и в пещерах борющийся со злом, с дьяволом, с демонами. И этот человек задает парадигму русской мысли, русского сознания. Вы понимаете, о чем я говорю?

О.ЖУРАВЛЁВА: Вы тогда мне объясните на простом примере.

М.ШЕВЧЕНКО: Я объясняю простые вещи. Вы понимаете, о чем я говорю?

О.ЖУРАВЛЁВА: Хорошо, я готова согласиться, что есть…

М.ШЕВЧЕНКО: В этом непримиримая бездна между Западом и русским. В этом интенция русской революции была. Если Путин придет к этому, он станет великим лидером, который возродит Россию до конца.

О.ЖУРАВЛЁВА: Как будет выглядеть общество в таком случае? Вот, победа…

М.ШЕВЧЕНКО: Как согласие, как народная демократия. Как согласие. Общество, в котором не будет олигархического клана, общество, в котором не будет власти финансовых магнатов, общество, в котором бюрократия не будет изображать из себя земельную аристократию, какой она не является, на самом деле. И, как бы, чувствовать себя неким таким стоящим над народом кланом. Общество, в котором будет восстановлено в цивилизованной форме прямое народовластие, которое народ потребовал в начале XX века.

О.ЖУРАВЛЁВА: А вы считаете, что вот эти вот западные демократии…

М.ШЕВЧЕНКО: Западные демократии – это никакое не народовластие.

О.ЖУРАВЛЁВА: …к этому не идут?

М.ШЕВЧЕНКО: Это абсолютный спектакль, в котором, как я уже говорил здесь в этой студии, юристы, журналисты, адвокаты на деньги магнатов с помощью медиаресурсов…

О.ЖУРАВЛЁВА: Рисуют некоего…

М.ШЕВЧЕНКО: Рисуют, вовлекают. Об этом говорил Бодрийяр, об этом говорил Ги Сайер, об этом говорили Де Лёсс, об этом говорили многие-многие-многие-многие, собственно говоря, уничтожая само понятие политики как чего-то, что меняет историю и жизнь.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну, подождите. Политика – ладно, политика – замечательно. Просто я когда иногда смотрю…

М.ШЕВЧЕНКО: Для русского человека это просто невыносимо, поэтому он начинает вымирать в такой ситуации.

О.ЖУРАВЛЁВА: Хорошо. Я смотрю, например, на какие-то… Ну, что называется, отдел «Всячина», где эти публикации в газетах. Вот там сюжеты, не связанные с политикой. Девочка в Пенсильвании умирает от тяжелой болезни и сколько-то там пользователей Facebook, там 10 тысяч выходят, чтобы спеть ей рождественские гимны.

М.ШЕВЧЕНКО: Очень хорошо. Это нормальные человеческие… Для этого не нужно никакое общество. Это не общество. Это называется…

О.ЖУРАВЛЁВА: А что же это?

М.ШЕВЧЕНКО: Объясняю. Это называется «прямое человеческое братство».

О.ЖУРАВЛЁВА: А, вот, в России оно есть?

М.ШЕВЧЕНКО: Вы понимаете, что братство, церковь – это не общество? Церковь в идеале, как ее Христос описывал, это братство от сердца к сердцу. Такая у нас сегодня рождественская проповедь с вами, да? Из уст в уста, из глаз в глаза.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну, люди, выходящие с таким позывом, они христиане?

М.ШЕВЧЕНКО: Конечно. Ну, они могут быть христианами, мусульманами, может, там иудеи есть. Может, там есть неверующие люди с добрыми сердцами, понимаете? Но это братство.

О.ЖУРАВЛЁВА: А они могут объединиться?

М.ШЕВЧЕНКО: Конечно! Братство – это не государство. И братство – это не общество. Община – это не общество. Люди, которые объединяются не на основании того, что «давайте соблюдать законы, платить налоги – это будет источником нашего личного и коллективного процветания, и мы станем, как говорил Медведев, пятой финансовой державой мира», для русского человека это унизительная просто цель поставлена, чтобы русские, у которых были святые старцы, у которых были мученики, у которых был протопоп Аввакум…

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну, у многих народов были мученики.

М.ШЕВЧЕНКО: Да мне…

О.ЖУРАВЛЁВА: Да, я понимаю, вам всё равно.

М.ШЕВЧЕНКО: Я сейчас не про многие народы говорю.

О.ЖУРАВЛЁВА: Хорошо.

М.ШЕВЧЕНКО: А я говорю про мой народ, про русских.

О.ЖУРАВЛЁВА: Да, но вы всё время приводите в пример антагонистов, у которых, вроде как, ничего нет.

М.ШЕВЧЕНКО: Я считаю, допустим, что народы Западной Европы, да и многие американцы – это наши союзники, наши братья – они ведут борьбу против этого удушающего постхристианского либерального антихристова общества, которое уничтожает человеческую свободу, подчиняя ее социуму.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну, уничтожает человеческую свободу, но не уничтожает человеческую взаимопомощь, доброту, я не знаю, еще какие-то вещи. Или нет?

М.ШЕВЧЕНКО: Я думаю, что вот эти тенденции перевести эту человеческую взаимопомощь с политических вопросов на чисто гуманитарные, это тоже один из политтехнологических ходов. Я не считаю, допустим, что не надо помогать там слабым, детям и так далее.

О.ЖУРАВЛЁВА: Я просто хочу понять, в том обществе, которое вы рисуете, эти ценности тоже будут?

М.ШЕВЧЕНКО: Конечно, конечно. Разумеется.

О.ЖУРАВЛЁВА: Или у нас совсем разные?

М.ШЕВЧЕНКО: Нет, конечно, разумеется. Но эти ценности – они являются универсальными. Ценность вообще любовь к ближнему… Любовь – это то, что больше тебя. Любовь – это когда ты можешь пожертвовать собой, какой-то важной частью себя для другого человека, своей жизнью, своей судьбой, своим комфортом. Это начало любви, по большому счету. И она будет всегда. Как сказал апостол, «Всё закончится, а любовь не пройдет». Понимаете?

Я так полагаю, что даже и во времена Антихриста любовь останется всё равно между людьми как спасительная вещь.

О.ЖУРАВЛЁВА: Почему мы так мало видим этих проявлений среди?..

М.ШЕВЧЕНКО: Мы не мало совершенно их видим. Мы не мало их видим. Просто Россия… Просто я вижу совсем не мало. Я вижу православные семьи, которые берут к своим 5-ти детям еще 4-х из детского дома, если им это позволяют. Потому что православные же или мусульмане, ведь, не могли усыновлять или удочерять, потому что у них денег не было. Это был бизнес, который, слава богу, Путин разрушил этим законом о запрете усыновления.

О.ЖУРАВЛЁВА: М? Бизнес – это взять безногого ребенка и вкладываться в него?

М.ШЕВЧЕНКО: Нет, бизнес – это купить ребенка в России и вывезти его в США. Это был бизнес, торговля детьми, потому что русские семьи…

О.ЖУРАВЛЁВА: Купить его для себя?

М.ШЕВЧЕНКО: Да, купить его для себя, для своего развлечения, для того, чтобы ты, вот, бездетен и чтобы ты купил ребенка беленького в России… Вот, не взял черненького в социальном гетто в Алабаме, а купил именно беленького, хорошего ребенка в России, вывез его к себе…

О.ЖУРАВЛЁВА: А те, которые взяли больных СПИДом и одноглазых, они что, извращенцы?

М.ШЕВЧЕНКО: Секундочку. Эксклюзивные человеческие действия, безусловно, праведные и замечательные – это очень маленькая доля в этом бизнесе торговли детьми.

О.ЖУРАВЛЁВА: Есть статистика.

М.ШЕВЧЕНКО: Это очень маленькая доля. Потом поверьте, что российские граждане не усыновляли детей не потому, что не хотели, а потому что у них денег не было, которые надо было платить всем этим…

О.ЖУРАВЛЁВА: Потому что медицина у нас недостаточно хороша.

М.ШЕВЧЕНКО: Нет. Потому что не надо было платить деньги всем этим юридическим посредникам и коррумпированным чиновникам социальных служб.

О.ЖУРАВЛЁВА: А, теперь этого не будет и теперь будет всё по-другому?

М.ШЕВЧЕНКО: Я считал бы, чтобы правильно было бы (я надеюсь на Астахова в этом вопросе), чтобы этого не было в этом вопросе. И на Ольгу Голодец, которая тоже, по-моему, этот сектор курирует. Правильно, ведь? Социальный?

О.ЖУРАВЛЁВА: Да.

М.ШЕВЧЕНКО: Я надеюсь, что да, это будет уничтожено, этот позор навсегда уйдет из нашей жизни (торговля детьми за границу). Что нашим семьям богатым, бедным…

О.ЖУРАВЛЁВА: Он уже ушел.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, я не знаю просто. Я не слежу за этим сектором. …богатым, бедным семьям будет позволено усыновлять детишек внутрь.

О.ЖУРАВЛЁВА: Им и сейчас позволено.

М.ШЕВЧЕНКО: Нет, Оль. Им формально было позволено. Это был бизнес, в который нельзя было войти.

О.ЖУРАВЛЁВА: Послушайте, я знаю шестерых как минимум близких моих знакомых, которые усыновили детей.

М.ШЕВЧЕНКО: И я знаю тоже, да, некоторых знаю. Но в массе своей 50 тысяч долларов ребенок стоил со всеми юристами, со всеми вывозами, со всеми ввозами, со всеми взятками этим чиновникам. Это минимальная цена была.

О.ЖУРАВЛЁВА: Подождите, но внутри России ввозов и вывозов не нужно.

М.ШЕВЧЕНКО: Да, но внутри России никто не платит денег, поэтому им не выгодно было усыновлять внутрь России, понимаете, отдавать детей в российские семьи.

О.ЖУРАВЛЁВА: Так, им – это российским бизнесменам, которые торговали детьми.

М.ШЕВЧЕНКО: Российским бизнесменам, которые формально…

О.ЖУРАВЛЁВА: Они сидят сейчас в тюрьме?

М.ШЕВЧЕНКО: Я не знаю.

О.ЖУРАВЛЁВА: Почему?

М.ШЕВЧЕНКО: А почему? Что я, должен следить за этим? Пусть следят те, кто этим вопросом занимается.

О.ЖУРАВЛЁВА: Вы сейчас обвиняете людей в торговле людьми.

М.ШЕВЧЕНКО: Я обвиняю людей, да, я обвиняю российскую социальную систему, часть людей, которые в ней работали, в детских домах, в торговле детьми, конечно.

О.ЖУРАВЛЁВА: Какие же российские ценности к такому приводят?

М.ШЕВЧЕНКО: А это ценности не российские совсем.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ага.

М.ШЕВЧЕНКО: Понимаете? В нормальных семьях раньше на Руси никаких бездомных не было, их разбирали. В монастырях воспитывали детишек, и слава богу было. На Кавказе, в исламских республиках нет детских домов – детей разбирают по домам тоже, понимаете, по семьям большим.

Детские дома вообще – это позор. И дома престарелых. Это вот в западном обществе…

О.ЖУРАВЛЁВА: Я согласна с вами.

М.ШЕВЧЕНКО: …старики доживают до какого-то момента, а потом, чтобы они детям не мешали, их сдают в так называемые пансионаты.

О.ЖУРАВЛЁВА: Так они и не живут никогда с детьми.

М.ШЕВЧЕНКО: И у нас это, понимаете, рекламируют сейчас тоже. Церкви. Отдайте церкви. Дайте монастырям возможность работать с православными, дайте исламским…

О.ЖУРАВЛЁВА: А сейчас монастыри не имеют возможности заниматься благотворительностью такого рода?

М.ШЕВЧЕНКО: Нет, не имеют. Не имеют.

О.ЖУРАВЛЁВА: А что же наши?..

М.ШЕВЧЕНКО: Все ссылаются на закон об отделении церкви от государства, понимаете?

О.ЖУРАВЛЁВА: Подождите…

М.ШЕВЧЕНКО: Как же так можно в социальной защите…

О.ЖУРАВЛЁВА: Но власть не может изменить эту ситуацию?

М.ШЕВЧЕНКО: Может. Я хочу, чтобы изменила.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ага.

М.ШЕВЧЕНКО: Вот, я хочу, чтобы в 2014 году изменила. И чтобы религиозные организации (православная церковь, католическая, там не знаю, протестантская – вместе они, наверное, договорятся) взаимодействовали в системе социальной опеки детей и стариков. Надеюсь дожить до этого момента.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну, пока, насколько мы видим…

М.ШЕВЧЕНКО: Чтобы Марфо-Мариинская обитель и ее сестры преподобной святой праведницей княгини Елизаветы, которая задумывалась, чтобы это попечительство восстановилось в России, монастырское, церковное, праведное.

О.ЖУРАВЛЁВА: «Все-таки, жаль, — вот здесь, действительно, Вера пишет. — Если деньги за этих детей получали русские люди, то, все-таки, хотелось бы выяснить, что за проблема?»

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, я не знаю, русские они были или у них паспорта каких-то других были государств.

О.ЖУРАВЛЁВА: Неужели, в нашей социальной системе сидели засланные швейцарцы?

М.ШЕВЧЕНКО: Да. Юристы, я так думаю, что были, скажем так, космополиты.

О.ЖУРАВЛЁВА: И директора детдомов тоже, да?

М.ШЕВЧЕНКО: Космополиты безродные, которые вот эти посреднические компании, которые осуществляли торговлю детьми в США и в другие страны. Думаю, что это…

О.ЖУРАВЛЁВА: Вы открыли мне глаза.

М.ШЕВЧЕНКО: Да? А вы не знали этого?

О.ЖУРАВЛЁВА: Нет, не знала.

М.ШЕВЧЕНКО: Как интересно.

О.ЖУРАВЛЁВА: Максим Шевченко, журналист со своим особым мнением. Меня зовут Ольга Журавлёва. Никуда не уходите – мы скоро вернемся.

НОВОСТИ

О.ЖУРАВЛЁВА: И снова с вами программа «Особое мнение», его высказывает журналист Максим Шевченко, меня зовут Ольга Журавлёва. Ваши вопросы на номер +7 985 970-45-45.

Давайте уже доведем до конца вашу концепцию христианскую, человеческую, общественную, как вы это видите?

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, тогда кратко, чтобы еще другие темы затронуть. Я вижу, что те люди, которые протестовали против закона о праве на брак во Франции (1,5 миллиона человек вышли на улицы)…

О.ЖУРАВЛЁВА: О праве на однополые браки?

М.ШЕВЧЕНКО: Вот это, «А», «Б», партнер «А», который упразднял понятие мужчины и женщины, который разрешал гомосексуалистам усыновлять детей. Это наши братья и сестры, католики, мусульмане там были вместе, православные, иудеи, были просто светские люди, которые протестовали против изменения природы человека путем законодательного решения, такой декларации.

О.ЖУРАВЛЁВА: А вы думаете, обозначение в документах меняет вашу природу?

М.ШЕВЧЕНКО: Да, это меняет природу, потому что мы, в частности, это то, что мы о себе мыслим. В частности. Человек – это существо, которое можно, на самом деле, заставить путем разных манипуляций и насилия изменить взгляд на самого себя. И психологи доказали, что это меняет. И некоторые даже физиологические факторы в человеке меняются, понимаете?

Ну, простейший пример. Человек, который считает, что в здоровом теле – здоровый дух, он у него крепкий и сильный. Человек, который так не считает, он просто не будет заниматься спортом, он будет дряблый. То, что он о себе думает, тем он и будет.

Так вот это наши братья и сестры независимо от их религиозных взглядов, потому что они выступают, несмотря на наши религиозные различия с ними, за классическое понятие человека как изначально существа, обладающего знанием добра и зла, как изначально существа, обладающего внутренней полнотой свободы, не зависящей ни от общества, ни от государства, ни от решений Кесаря, ни от кого.

О.ЖУРАВЛЁВА: А если по решению Кесаря внутренне свободный человек попадает в застенок, это что?

М.ШЕВЧЕНКО: А теперь либерализм или либеральный фашизм (это для Николая Сванидзе, который пишет мне в частной переписке, что он не понимает, что такое либеральный фашизм). Коля, я объясняю, что такое либеральный фашизм. Это попытка от имени нового коллективного Кесаря, от лица которого выступает бюрократия и всякие олигархические структуры, навязывать человеку, каким он должен быть. Вот эта разрешительная функция быть гомосексуалистом и усыновлять детей, на самом деле, является принудительной функцией, потому что она влечет за собой изменение системы образования коллективного. Она влечет за собой изменение парадигмы массового сознания, которое начинает преподаваться детям.

Уже мы читаем, что в Германии, в Facebook я читал статью о том, что мальчик не посещал уроки сексуального воспитания…

О.ЖУРАВЛЁВА: Я читала еще 2 других статьи, которые говорят, что это неправда.

М.ШЕВЧЕНКО: Да? А я знаю, что это правда, потому что я знаю точно, что это может быть так по законам социальной диалектики. Это обязательно так должно быть, понимаете?

Если когда-то кто-то сказал (какой-то социалист), что нынешний человек – это, типа, плохой, а, вот, мы создадим нового человека, то ждите расстрелов. Великий русский филолог Роман Якобсон сформулировал это в свое время, сказал, что романтизм неизбежно приводит к подвалам ЧК, понимаете? Неверие в человека как в то, что он есть из себя представляет и чаяния нового человека. Это неизбежно приводит на Бутовский полигон.

Поэтому Запад – он идет туда семимильными шагами.

О.ЖУРАВЛЁВА: Хорошо. Мы идем оттуда, судя по всему.

М.ШЕВЧЕНКО: Сегодня они прессуют мусульман, завтра они будут христиан загонять в концлагеря.

О.ЖУРАВЛЁВА: У нас мусульман не прессуют.

М.ШЕВЧЕНКО: «У вас»? Это где у вас не прессуют мусульман?

О.ЖУРАВЛЁВА: В нашей с вами стране, Максим Леонардович.

М.ШЕВЧЕНКО: Это, может быть, в вашей какой-то стране не прессуют, а в моей Российской Федерации большинство мусульман уже заранее виновны только потому, что они – мусульмане.

О.ЖУРАВЛЁВА: Тогда, значит, у нас тоже есть эта проблема как и у этих гнилых на Западе.

М.ШЕВЧЕНКО: Конечно. В России больна… Вот, всё, что в России исходит от западного либерализма, всё…

О.ЖУРАВЛЁВА: Так это от западного либерализма происходит?

М.ШЕВЧЕНКО: Конечно. Всё беременно либеральным фашизмом. Потому что, на самом деле, любой религиозный протест – сегодня это просто форма социального протеста. Левое мировоззрение – оно во многом утрачено массами и утрачено интеллектуалами. Настоящее левое – не вот это вот современное пародийное левое, когда левые – это главные активисты гей-движения и это называется левым. Левые – которые ставят социальные вопросы, вопросы о принадлежности капитала, о происхождении капитала, об отношении к средствам производства.

О.ЖУРАВЛЁВА: А давайте вернемся к власти. Вот, как вы ее видите сейчас? Если меняется несколько уклон, то к какому политическому, я не знаю там, социальному устройству стремится власть? Чтобы у нас что было?

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, я думаю, что так как власть хочет сочетать в России (и это, наверное, разумно), все-таки, способы производства стоимости, капитала, который не может быть в России привязан к труду, который деградировал сам по себе… Если просто чисто взять социализм и привязать производство стоимости к труду человеческому в современной России, мы опустимся ниже Африки, потому что труд деградировал, системы труда деградировали, всё заменено торговлей. Ну, в общем, деградировали почти все типы промышленности, мы даже не выходим на советский уровень, понимаете, по многим отраслям.

О.ЖУРАВЛЁВА: А что мешает государству эту промышленность поддерживать, там, не душить?

М.ШЕВЧЕНКО: Оль, вы понимаете, что Мамай прошел по нашей земле, что 90-е годы – это было страшнее, чем нашествие Батыя с Мамаем?

О.ЖУРАВЛЁВА: Да, но с тех пор уже стало хуже.

М.ШЕВЧЕНКО: Нет. С тех пор стало, конечно, лучше, безусловно. С тех пор возникли финансовые институты, которые хоть в какой-то мере сохраняют стабильность развития. С тех пор были… Вот, есть области, которые, опять-таки, не устану говорить, Белгородская, Калужская, Липецкая, понимаете, где сильный губернатор с внятным мировоззрением солидаристским… Солидаризм – это сочетание сильных социальных инструментов с контролем над финансовыми институтами (ну, так, грубо описываю). Солидаризм – описанное мировоззрение и идеология в русск