К какой цивилизации относится Россия? Споры об этом идут уже два века и с новой силой разгораются в последние десятилетия. В своём подробном исследовании[1] автор настоящего доклада сгруппировал направления русской цивилизационной мысли в семь крупных платформ. Суть этих платформ — разные определения нашей цивилизации. Речь здесь идёт именно о межвременных устойчивых мировоззренческих платформах, а не просто о единичных кружках или течениях мысли. Платформы не являются взаимоисключающими; тем не менее они разные. Ни одна из них не обладает полнотой истины.
Правильное понимание цивилизации России возможно, только если мы берём все эти семь подходов в их единстве:
1) славянофильство и панславизм (славизм);
2) византизм, православная восточнохристианская цивилизация;
3) евразийство, «исход русскости к Востоку»;
4) Русский мир, страна-государствоцивилизация, «остров Россия»;
5) гиперборейство — цивилизация Севера;
6) социалистическая цивилизация СССР — советизм;
7) западничество.
Пару слов об определении цивилизации и идентичности. Идентичность в западной философии и общественной мысли подменяет понятие человека и личности. Это конструируемая из свойств и идей личность, набор социальных черт. Нам это не подходит. Цивилизация не идея, а живой крупный тип человека как личности, общества, культуры в их единстве. Поэтому идентичностью правильнее считать цивилизацию в своей индивидуальной человеческой сущности. В русской традиции первична личность, её дух, а внешняя идентичность вторична. Основа человека — его творческая воля, его волевой выбор, как и основа цивилизации — коллективный и личный творческий выбор народа, воля, творящая себя. В этом основной тезис русского мировоззрения.
Славянофильство и панславизм (славизм). Славизм — направление цивилизационной мысли, которое считает славянские народы самостоятельной языковой, культурной, цивилизационной, геополитической общностью. Данная платформа составляет реальную научную основу для понимания цивилизации, к которой относится Россия и — шире — Восточная Европа, включая соседей-славян. Основу российской идентичности составляет принадлежность к балтославянской ветви индоевропейских народов, которая насчитывает не менее пяти-шести тысяч лет с момента возникновения общности культур шнуровой керамики.
Истоки идеологии славянского единства восходят к письменной и литургической кирилло-мефодиевской традиции IX–X вв. как базе для первой высокой формы славянской цивилизации. Из сегодняшней перспективы кирилло-мефодиевский проект видится проектом создания собственной духовной мировоззренческой культуры на основе своей языковой реальности. Он до сих пор не завершён, пока у нас нет полностью обособившейся от Запада цивилизационной философии и гуманитарной культуры.
Один из первых текстов, трактующих кирилло-мефодиевскую традицию в панславянском духе, — утраченный западнославянский документ, названный А. Шахматовым «Сказание о преложении книг на словенский язык». К нему восходят последующие тексты панславянского круга, в том числе и фрагмент «Повести временных лет» Нестора Летописца, который упоминает народности славян отдельно от западных народов среди потомков Иафета. Св. Адальберт Пражский (В. Славниковец) в конце X в. говорил, что западные и южные славяне должны создать особое имперское федеративное государство Европы. В XV–XVI вв. об общем происхождении славянских народов с территории России писали польские авторы Я. Длугош («Польская хроника», 1480), М. Меховский («Трактат о двух Сарматиях», 1517), М. Кромер («О происхождении и деяниях поляков», 1555), М. Бельский («Хроника всего света», 1550), М. Стрыйковский («Хроника польская, литовская, жмудская и всея Руси», 1582). Затем в XVII в. эстафета перешла к балканским авторам: в частности, В. Прибоевичу «О происхождении и успехах славян» (1525), М. Орбини «Славянское царство» (1601) и Ю. Крижаничу. В России эти идеи получили развитие через Ю. Крижанича, Киевский синопсис И. Гизеля (1675) и перевод «Славянского царства» Орбини по заданию Петра I. У Крижанича в «Политике» (1666) и двух работах о языке панславизм впервые получил научную и практическую форму, в частности, проекта единого славянского языка. Этот проект в определённом смысле развивается до сих пор[2].
В первой половине XIX в. панславизм сложился как культурная основа для национального возрождения среди западных славян и южных славян в виде доктрины славянской взаимности. В ней они отделяли славян от западных народов в особую культурную и политическую силу внутри Европы. Заслуга же обоснования особой славянской цивилизации принадлежит русским славянофилам. Большинство ранних славянофилов в той или иной мере разделяли идею первостепенной важности славянского типа для самоидентификации русских, хотя вопрос о перспективах всеславянского единства оставался дискуссионным[3]. Особенностью русского славянофильства, как раннего, так и всей этой платформы в целом, является синтез панславизма и православного мировоззрения. Ключевой фигурой в обосновании славянской цивилизации стал А. Хомяков. Это было одно из главных достижений, которое подтвердило его роль духовного лидера в славянофильском кружке. Ярко идеи духовного типа славянства и его роли в мировой истории выражены в посмертном издании «Семирамиды» (1860) Хомякова, в которой он назвал славян «бытовыми брахманами Запада», носителями духа «иранства» в Европе, противостоящими духу «кушитства» западных народов. Общехристианская соборность церкви Хомякова является моделью славянского типа человека и общества, в которой индивидуальное и коллективное уравновешены. Важная фигура славянофильской мысли — философ И. Киреевский видел в православной славянской цивилизации России альтернативу Западу.
Окончательная достройка славянофильско-панславистской платформы произошла уже в следующем поколении славянофилов («неославянофилов»): Н. Данилевского, В. Ламанского, А. Гильфердинга, А. Киреева, О. Миллера, Н. Страхова и других. Ключевой фигурой для научно-философского обоснования концепции славянофильства как особой цивилизации славян и их соседей, бесспорно, является Н. Данилевский. Недаром он подвергся яростным нападкам противников славянской самостоятельности, внутреннее переживание которой затруднительно для людей с комплексом чужебесия. Центральной идеей «России и Европы» (1869) Данилевского является именно славянский культурно-исторический тип в одном ряду с другими крупнейшими типами мировой истории и его противоположность германо-романскому типу. Данилевский считал, что в XIX в. славянский культурно-исторический тип только вступает в фазу цветения — фазу цивилизации, в которой он должен раскрыться как тип универсальный, прежде всего, в новом социальноэкономическом строе.
Большую роль в создании научной теории восточноевропейской цивилизации сыграл также историкславист В. Ламанский, создавший теорию Среднего мира Евразии, соответствующую большой Восточной Европе от Адриатики до Тихого океана. Она изложена в работе «Три мира Азийско-Европейского материка» (1892). В Средний мир вошли не только славяне и балты, но и ряд соседних народов других языковых групп и семей, включённых в славянскую и православную культуру либо близких к ним (Греция, Румыния, Молдавия, Грузия, Венгрия, Финляндия, финские народы). Азиатские и западные народы Ламанский в Средний мир в целом не включал, так как это другие миры Евразии.
Нужно отметить, что идеи панславизма разделяли мыслители и деятели разных идеологических позиций, от левых (А. Герцен, М. Бакунин) и либералов (А. Пыпин «Панславизм в прошлом и настоящем», 1878) до православно-монархических охранителей (М. Погодин) и динамических традиционалистов, славянофилов, почвенников (А. Хомяков, Н. Данилевский) и украинских националистов (П. Кулиш, Н. Костомаров, Т. Шевченко (Кирилло-мефодиевское братство)). Это подчёркивает универсальность панславизма как цивилизационной платформы и независимость от заимствованных западных парадигм.
В середине XX в. панславянский проект практически достраивал уже вождь СССР И. Сталин в виде Восточного блока Варшавского договора и СЭВ. Опыт альтернативной западному капитализму оригинальной высокой формы индустриальной цивилизации социализма подтвердил самодостаточность славянства как отдельного типа человека и общества в противовес брюзжанию о его якобы «пустоте».
В последние десятилетия появился ряд фундаментальных научных фактов, подтверждающих концепцию славянской и — шире — восточноевропейской цивилизации как особой ветви человечества. Ключевой из них — фактор маркера гаплогруппы R1a1, преобладающей у современных народов Восточной Европы и древней общности шнуровой керамики и отличающейся от западных народов (R1b1). Он свидетельствует о раннем, уже в 6–7м тысячелетии, разделении западных народов, с одной стороны, и славян, балтов, индо-иранцев — с другой.
Проблемными сторонами славянофильства и панславизма являются: разобщённость славянских народов, включение их в западные империи, Евросоюз и НАТО, приверженность части народов римо-католицизму, предательство ими России, да и самих себя. Но отказ от работы с Восточной Европой и славянами с позиций цивилизационного единства — повторяющаяся роковая геополитическая ошибка России. Она привела к тому, что война с Западом переместилась сегодня из пространства геополитики и борьбы идей через Украину на территорию Курской области.
Византизм и православная восточно-христианская цивилизация. Цивилизация и тип культуры России и ряда стран Восточной Европы определялись рядом влиятельных философов и учёными-гуманитариями по принципу преобладающей конфессии как православные или — шире — восточно-христианские. В их числе: К. Леонтьев, О. Шпенглер, А. Тойнби, С. Хантингтон, А. Панарин («Православная цивилизация» (2003)) и многие другие. Этот подход с лёгкой руки вышеуказанных авторов вошёл в учебники и признан почти каноническим. К числу государств православной цивилизации относятся: Россия, Украина, Белоруссия, Румыния, Молдавия, Болгария, Сербия, Республика Сербская, Черногория, Северная Македония, Греция, Кипр, Грузия, Армения. Православная цивилизация имеет несколько разных этнокультурных и исторических вариантов:
1) древняя ближневосточная с некоторыми современными реликтами (Иудея, Сирия, Египет, где до сих пор живут копты; Междуречье — ассирийская церковь);
2) греческая (Византия, Греция, Кипр);
3) восточноевропейская, преимущественно славянская, в том числе, русская (самая многочисленная);
4) кавказская (Грузия, Армения, Осетия, Абхазия).
Все эти варианты формируют один христианский тип личности, ориентированный на Образ Божий, данный в Библии и церковном Предании, но при этом каждый сохраняет устойчивое своеобразие. В основе мировоззрения православной цивилизации лежит не просто трактовка истории, а практическая духовная философия мистического типа и вера в государственную миссию защиты православия. Народные корни платформы православной цивилизации в России восходят к сложившемуся в позднем Средневековье общему самоназванию русских как православных христиан, в отличие от соседей других вероисповеданий и мелких региональных самоназваний народностей и земель.
Особая ситуация с византизмом — доктринальной системой, в которой Византия стала альтер-эго Руси (позднее эту роль стал играть Запад Нового времени). Византизм возводит цивилизацию России и православных стран напрямую к Византийской империи, а нередко к Римской империи, придавая им исключительное сакральное значение в истории. Первичным для византизма предстаёт именно заимствование из Второго Рима (традиция, трансляция), а не самостоятельные православные типы культуры. В. Бачинин в работе «Византизм и евангелизм: генеалогия русского протестантизма» назвал следующих представителей византизма в русской мысли: Филофей, Иосиф Волоцкий, Иван IV, Сильвестр, патриарх Никон, Филарет Московский, А. Хомяков, К. Леонтьев, К. Победоносцев.
Византизм как идеология возник после падения Византии. Первой формой византизма стала доктрина Москвы — Третьего Рима, которую мы трактуем в более широком смысле. Суть доктрины в том, что Россия — наследник миссии Византии по защите мирового православия[4]. Доктрина Третьего Рима — идеология динамическая, связанная с эсхатологическими ожиданиями конца света, намечающегося вместе с началом Нового времени и мессианской ролью России в нём. Это идея не столько почивания на лаврах наследника Рима, сколько своеобразный код христианской жертвенности. В дальнейшем она приобрела мессианский характер.
Южнославянским источником доктрины «Москва — Третий Рим», возможно, стали дополнения к переводу «Хроник Манассии», сделанному во Втором Болгарском царстве, в которых на роль наследника Константинополя предлагалась его столица Тырново. Вообще, на роль Третьего или Второго Рима претендовали многие государства, прежде всего германские. Этапами разработки доктрины стали: «Слово… на латыню» (Пахомий Серб, 1461–1462 гг.); предисловие к Изложению Пасхалии 1492 г. митрополита Зосимы, где Москва — «новый град Константина» (предполагаемый автор — епископ Прохор Сарский); Послания Филофея Псковского (1523), в котором доктрина была ясно обоснована как конечное предназначение Руси, а Русь названа «Ромейским царством»5 ; Русский хронограф, составитель Досифей Топорков (1522?); легенда о шапке Мономаха в «Сказании о князьях Владимирских» (1498–1527); венчание на царство Ивана IV (Грозного) в 1547 г., в соответствии с которым он стал считаться на Руси наследником титула римских императоров. Хотя он относился к греческой традиции скептически: «Вера моя русская, а не греческая», — говорил Грозный царь папскому легату Поссевино. Высшим закреплением византизма как официальной идеологии Русского царства стало включение формулы «великое Российское царствие, Третий Рим» в Уложенную грамоту Константинопольского патриарха при учреждении Патриаршества на Руси при Фёдоре Иоанновиче в 1589 году.
Вторая форма византизма — Книжная справа патриарха Никона и царя Алексея Михайловича. Умеренный византизм в духе начала XVI века с доктриной Третьего Рима стал основой для кружка «ревнителей благочестия» середины XVII в., из которого вышла идея церковной реформы, необходимость в которой, впрочем, сознавалась и ранее для создания в России развитой формы православной культуры. Византизма, правда, в разных формах и степени придерживались как сторонники новогреческих обрядов, так и их противники, что подтверждает его превращение в сквозную платформу.
Третья форма — светский неовизантизм второй половины XIX века: Ф. Тютчева в его теории преемственности мировых монархий, К. Леонтьева («Византизм и славянство», 1875).
Четвёртая форма — неовизантизм русской послереволюционной эмиграции (Неопатристический синтез, Г. Флоровский).
Пятая форма — позднесоветский и постсоветский неовизантизм (Д. Лихачёв «Развитие русской литературы X–XVII веков: Эпохи и стили» (1973), архимандрит Иоанн (Экономцев), Н. Нарочницкая и другие). Одним из наиболее ярких представителей современного византизма является митрополит Тихон (Шевкунов). С его деятельностью связано введение Херсонеса в современную идеологию и историческую политику как священного места начала Российской цивилизации, а также строительство на его территории комплекса «Новый Херсонес» с музеями Византии, Античности и Христианства (комплекс с подобным названием есть и в Афинах), а также знаковый фильм «Гибель империи. Византийский урок» (2008). Платформу византизма разделяет и патриарх Кирилл, связавший появление цивилизации и культуры в восточнославянских землях с Крещением Руси в нашумевшем интервью (2010). Византизм как практическое духовное мировоззрение жив и сегодня в массах консервативных верующих: нарастает движение вокруг сохранившегося чудотворного Годеновского креста, согласно документированному преданию перенесшегося чудесным образом из Византии за 20 лет до падения Константинополя в окрестности древнего центра Северо-Восточной Руси Ростова Великого. Продолжаются и попытки научно-культурологического обоснования преемственности Россией византийской культуры и цивилизации[6].
Анализ, проделанный современными историками, филологами, правоведами, показывает, что прямые заимствования из Византии сформировали в основном сферу церковного богослужения, предметов культа, мистических практик (исихазм), в остальном же древнерусская культура была оригинальной по отношению к Византии. По своему месту в типологии цивилизаций Византия — это ранний восточный, хотя и развитый вариант Запада. Нередко даже византизм пытаются подменить эллинизмом (Г. Федотов, Т. Сидаш) — высокой античной языческой культурой, лежащей в основе культуры Византии, хотя они абсолютно антагонистичны, по утверждению С. Аверинцева и А. Лосева. Влияние эллинизма в культуре славянской Восточной Европы фрагментарно. Византия всё же прямой наследник античного и доантичного греческого и малоазийского варианта Запада с особенностями его человеческого типа.
Греки сами — всего лишь восприемники и передатчики христианства с Ближнего Востока, а не носители конечной истины, как писал монах и путешественник по православному Востоку А. Суханов в основанном на реальных диспутах трактате «Спор с греками о вере» (1650). Русь глубоко заимствовала именно ту часть византийской духовности, которая не была западной. Скорее ближневосточной или антизападной. Самодержавная наследственная монархия России по своему типу не имеет прямого отношения к постреспубликанской монархии римских и византийских императоров, кроме названия титула и теории, связывающей царя с Катехоном.
В международных делах обращение к неовизантизму в постсоветский период связано с попыткой самоутверждения российских церковных кругов в православном мире. Однако после отказа РПЦ и ряда поместных церквей от участия в проэкуменическом Всеправославном соборе на Крите в 2016 г., организованном греческим духовенством во главе с Константинопольским патриархом Варфаломеем с целью концентрации власти в его руках, а также создания ПЦУ на Украине с целью вытеснения Московского патриархата и уничтожения православия, стал очевиден провал попыток консолидации православного мира под эгидой Москвы. Влияние византизма на самосознание России было и остаётся в целом плодотворным, а православие остаётся центральной идеей человеческого типа русских.
Евразийство, «исход русскости к Востоку». Евразийство — мировоззренческая платформа, согласно которой идентичность России и её соседей в значительной мере определяется принадлежностью к единому большому пространству Северной Евразии. Историческая Россия понимается как Северная Евразия. В более широком смысле евразийство понимается как метаидеология единства стран и народов материка Евразия, включающего Европу, Восточную и Южную Азию, Ближний и Средний Восток как целое.
Евразийство — новаторское и творческое явление, возникшее в 1920е гг. в виде русского эмигрантского движения евразийцев, объединявшего молодых учёных. Под евразийцами обычно понимают шесть классических евразийцев: Н. Трубецкого, Л. Карсавина, П. Савицкого, Г. Вернадского, Р. Якобсона, П. Сувчинского. Последовательно идеи евразийства изложены в сборниках «Евразийство: опыт систематического изложения» (1926) и «Евразийство» (1927) и в работе Н. Трубецкого с говорящим названием «Наследие Чингисхана» (1925). В 1960–1980е гг. Л. Гумилёв в своих работах по истории и историософии туранских народов и русских в контексте Евразии напомнил о нём.
Евразийство — ответ на кризис русской мысли на исходе Серебряного века после краха старой России, призванный создать новую межнациональную российскую идентичность, скорректировать большевистскую платформу социализма в СССР с её устремлением на Восток, в направлении традиции.
Ключевая идея евразийцев, которая позволяет говорить о наличии у них проекта идентичности уровня цивилизации, — это общеевразийский духовный и практический тип человека, который соответствует североевразийскому человеку — промысловику, верному воину, путешественнику, ранний аналог которого виделся в людях длинной воли воинов Чингиз-хана, верных своему лидеру. Этому типу евразийцы ставили в соответствие единый евразийский национализм как общее политическое самосознание. Речь идёт о чертах, присущих разным типам этнических групп Евразии, которые теоретически могут уживаться друг с другом. Однако на практике имеют место не всегда легко совместимые для проживания в одном коллективе модели поведения.
Важным элементом мировоззрения евразийства является попытка соединить русский тип с типом тюркских народов, но для этого лидерам евразийства пришлось искусственно отделить русский тип человека и культуры от общеславянского. «“Славянский характер” и “славянская психика” — мифы… Не существует и общеславянского физического антропологического типа. “Славянская культура” — тоже миф», — писал Н. С. Трубецкой, ставя эти базовые для славянофильства понятия в кавычки. Однако современные исследования антропологии, генетики и древней истории не подтверждают ни смешанное происхождение большинства русских, ни тем более тюркские корни, которые вообще у русских не найдены, ни решающее влияние Золотой Орды на русскую историю и культуру.
Ранние евразийцы сконцентрировали внимание на истории народов алтайской языковой семьи, видя в них главную историческую силу большой Евразии, во многом определившую и исторический путь русского народа. Действительно, тюрки и монголы стали новыми политическими и этнокультурными силами в Евразии наряду со славянами и германцами. Нарастал их натиск на Запад с VI в. н. э. после крушения Древнего мира в ходе великого переселения народов и вплоть до XVI в., а в Европе — до XVII в. н. э. Особенно ярко эта сила проявилась после завоеваний наследников Чингиз-хана и создания евразийской империи Золотой Орды и Османской империи. Однако с XVII века произошёл полный обвал: тюркские народы не смогли создать цивилизацию мирового масштаба как типа человека и идентичности, теснимые с разных сторон соседями (арабы, китайцы, иранцы, славяне, Запад).
Неожиданно после развала СССР и краха социализма произошёл настоящий ренессанс, «реинкарнация» евразийства по запросу постсоветских российских и среднеазиатских элит на новую интеграционную идеологию по сохранению пространства Евразии (Н. Назарбаев, М. Шаймиев, А. Акаев), в которой при этом были бы соблюдены независимость и даже приоритет туранских народов. Ряд известных патриотических мыслителей поддержали платформу евразийства (А. Дугин, С. Глазьев, А. Панарин). С другой стороны, евразийство оказалось очень удобным для России идеологическим «навесом» для воссоздания некоей нейтральной формы империи как империи равных (подобия империи в виде международного союза). Успешность и ценность идей евразийства показало создание ЕАЭС. Однако оно же показало и тесные «границы возможного» для евразийской идеи, которые, в конечном счёте, покоятся на военной и экономической силе РФ.
А. Панарин, обосновывая геополитический и цивилизационный выбор будущего в пользу евразийства, совсем в духе ранних евразийцев подверг резкой обструкции платформы панславизма, идеократического византизма и «острова России»: «Евразийская идентичность России представляет единственно надёжную цивилизационную альтернативу беснованиям теократического панславизма (! — С. Б.), способного столкнуть нас и с Западом, и с мусульманским миром одновременно. Этот путь означает, что Россия подтверждает свое назначение — быть государством-цивилизацией (а не государством-островом, лишённым собственной ниши и обречённым на ретроградный изоляционизм)»[7]. Отвергнув и славянскую идею, и островную теорию В. Цымбурского, Панарин объединил под лозунгом евразийства платформы государствацивилизации, собственно евразийства и византизма (Третий Рим)[8].
Говоря о евразийстве как цивилизационной парадигме, нужно иметь в виду, что и сегодня существует и успешно развивается особая тюркская цивилизация, по численности носителей близкая к населению России и Русскому миру (более 150 млн чел.), и её геополитические институты (Организация тюркских государств), которые видят их будущее никак не связанным с русской цивилизацией. Это очевидно просматривается во внутренней и внешней политике Турции, Азербайджана, Узбекистана, Казахстана, Туркмении, Киргизии. Происходит возвращение этих государств на собственный путь, соответствующий этнической природе их цивилизации. В ряде стран происходит целенаправленное сокращение русского языка и русского населения, отказ от кириллицы, растёт русофобия, скрытые и явные претензии к России, противодействие её линии в украинском вопросе и СВО, и всё это — на фоне сотрудничества в экономике и массовой замещающей трудовой миграции в Россию их граждан.
Главная проблема евразийства как цивилизационной доктрины в том, что у неё отсутствует среднее звено, сердцевина, реальный объект и предмет в масштабе Евразии — единый тип человека и культуры. Да, имеет место локальный синтез в разных регионах тюркского (шире — алтайской языковой семьи) и русского, славянского, восточноевропейского миров. Часть тюркских народов стали восточными европейцами (татары, башкиры, чуваши, венгры, гагаузы). С другой стороны, евразийство — блестящий мегапроект симбиоза разных цивилизаций и суперэтносов Евразии, которых около десятка, как об этом писал поздний Л. Н. Гумилёв, чтобы не «вводить в заблуждение» относительно единого суперэтноса[9]. Необходима переработка и доработка евразийства, прежде всего, как паневразийской платформы содружества цивилизаций.
Русский мир, страна-государство-цивилизация. Платформа русизма, или «островная» платформа, предполагает, что цивилизация России совпадает с границами российского государства, в широком смысле — с границами старой России или СССР и в узком смысле — современной РФ, потерявшей часть своих территорий. Идея исключительности России, цивилизационного и геополитического одиночества русской цивилизации была известна давно: здесь мы вспоминаем работы Чаадаева, идеи Тютчева и Достоевского, статью Страхова «Роковой вопрос» (1863). Однако в полной мере идеи России как самодостаточной изолированной страны-цивилизации возобладали и сложились в теоретический комплекс лишь после распада СССР в 1990е и 2000е гг. Фоном послужила ситуация России как проигравшей стороны в столкновении цивилизаций, у которой нет сил на мегапроекты, компенсированная внутренней мегаломанией. Появились три основные россиецентричные доктринальные схемы, которые так или иначе похожи друг на друга:
1) доктрина «Остров Россия» (1993) В. Цымбурского, по времени предшествующая всем остальным как возможный источник;
2) доктрина «Русский мир» в нескольких вариантах (П. Щедровицкий «Русский мир. Возможные цели самоопределения», 2000), патриарха Кирилла (2009), Изборского клуба (2016) и национал-патриотического сообщества;
3) доктрина России как государствацивилизации, более корректный вариант — «страны-цивилизации» как империи[10].
Доктрина Русского мира попыталась интегрировать в себя вариант языковой и культурной общности, а также элементы православного византизма. В первоначальном варианте Доктрина Русского мира совмещала в себе вариант диаспорной идентичности и «Острова России» как постимперского государства. В варианте патриарха Кирилла она была ориентирована уже на включение Украины, Белоруссии, Молдавии. Патриотический вариант стал имперским.
Постепенно именно третий вариант государства-цивилизации и империи возобладал в цивилизационном дискурсе, а Русский мир отошёл на задний план в связи с провалами на Украине и прессингом русских диаспор в странах, подконтрольных Западу.
Происхождение третьего варианта сложное: скорее всего, он разрабатывался одновременно разными авторами в постсоветский период. Ранее понятие государства-цивилизации не имело распространения ни в России, ни за рубежом. Термин «Россия — государство-цивилизация» встречается у А. Панарина в вышеупомянутой работе 2005 г. В 2010 г. вышла монография «Русская цивилизация…» О. Платонова, директора одноимённого института. Схема государства-цивилизации опробована британским левым автором М. Жаком на материале Китая («Когда Китай будет править миром…», 2009), который был назван им в соответствующем разделе государством-цивилизацией. Возможно, она оказала влияние на российских авторов, хотя нельзя исключать и их приоритет. Понятие создано с образца «государства-нации». Разработка доктрины российского государства-цивилизации происходила в Институте философии РАН. Она была обобщена в работе Спиридоновой В. И., Соколовой Р. И., Шевченко В. Н. (2016)[11].
Проблема всех трёх доктрин в том, что они смешивают национальное с цивилизационным. При этом иногда русская нация как основа российского государства произвольно противопоставляется российской цивилизации. Центрами и вариантами цивилизаций являются именно национальные государства и народы, вокруг которых создаются многонациональные империи, а не наоборот.
Вообще, вызывает сомнение сам факт существования реальных цивилизаций в масштабе стран и государств, не входящих в более крупные цивилизационные общности этнических семей и групп (или крупных религий). Для развития цивилизаций, по Данилевскому, важна вариативность — разнообразие вариантов одного крупного и многочисленного культурно-исторического типа в разных государствах. Исключение ли здесь Россия? Вряд ли. Очевидна цивилизационная, историческая, да и геополитическая недостаточность масштабов России как прижатого к северу «острова» внутри Евразии, сводимого так или иначе к границам и размерам XVII в. В перспективе развития стратегия сжатия цивилизационного мира до малых пределов является тупиковой. Россия должна стремиться к консолидации более широкого пространства разных государств, но объективно своего, близкого по типу. Но нужно признать, что для целей актуальной идеологии и пропаганды концепт России как государства-цивилизации вполне удачен и является шагом вперёд в суверенной риторике российского экспертного сообщества и элиты.
Гиперборейство — цивилизация Севера. Определение идентичности России как цивилизации северного человека наряду с рядом стран Запада и народов Востока — сравнительно новая мировоззренческая платформа, которая в полной мере сложилась с 1990хх гг. Гиперборейство оформилось в России в 1990е гг. под влиянием внешних доктрин фантастического свойства второй половины XIX — первой половины XX вв., присущих крайне правым мыслителям Запада: У. Уоррена («Найденный рай на Северном полюсе», 1885), Ф. Ницше, Г. Вирта, Ю. Эволы, Р. Генона («Атлантида и Гиперборея», 1929).
К современным российским авторам, развивавшим гиперборейство в том или ином ключе, можно отнести: А. Дугина («Знаки Великого Норда. Гиперборейская теория», 2008), В. Дёмина («Гиперборейский ликбез»), В. Штепу («Третий Север», «Северный ветер. Новая цивилизация как национальный проект», 2006), Г. Джемаля (трактат «Ориентация — Север», 1997), Е. Головина (книга-эссе «Приближение к снежной королеве», 2003), Н. Гусеву («Русский Север — родина индославов», 2010) и других. Наиболее полный анализ источников по гиперборейству представлен в работе А. Белякова и О. Матвейчева[12]. Гиперборейству присуща претензия на преодоление противоречий идеологии Запада и Востока вообще и славянофильства и западничества в частности, противопоставление Севера не только Югу, но и Западу как цивилизации заката. Гиперборейство создало свою собственную практическую и теоретическую философию и мифологию, которые позволяют вставать «над фактами». Они сконцентрированы на определённом типе человека — гиперборейца, который обладает якобы сверхчеловеческими чертами («мы-гиперборейцы», называл себя и своих единомышленников Ф. Ницше). Гипербореец — это и расовый, и духовно-культурный тип, дистанцированный от привязки к этнике, таков он у Генона и Джемаля. Одна из особенностей типа — развитая индивидуальность, рациональность, воля и при этом сознательный коллективизм.
Особенность большинства теорий цивилизации Севера — использование в том или ином контексте мифа о Гиперборее — загадочной высокоразвитой древней стране, где жили предки северных народов, прежде всего индоевропейцев, согласно гипотезе индийского мыслителя и политика Б. Тилака («Арктическая родина в Ведах»). Никаких научных свидетельств существования такой страны нет, а попытки найти её следы оказались неудачными. В целом в работах неогиперборейцев Джемаля и Штепы и других предприняты попытки сделать гиперборейство философски независимым от принятия/непринятия вымышленного концепта прародины — Гипербореи, в который часто верят чересчур экзальтированные поклонники.
Для платформы цивилизации Севера есть все объективные основания — Россия, как и Восточная Европа и Северная Евразия, находится в зоне отрицательной изотермы января. Центральная Россия — Север по мировым и даже западным («атлантическим») меркам. Предки большинства народов России и Европы сформировались в условиях ледникового периода в приледниковой зоне, образуя несколько пересекающихся массивов населения с бореальными диалектами. Это диктовало особые условия жизни, сформировало ряд северных рас, включая и нордическую расу, древнееропейскую расу, уральскую расу, северные азиатские расы алтайской семьи; особые условия хозяйства и высокую затратность экономики и быта, особую энергетику и технику, низкую урожайность и рентабельность (о чем теория издержек как основы особенностей экономики России А. Паршева «Почему Россия не Америка», 1999). Как следствие, декларируется необходимость государственной поддержки и управления ростом, закрытого протекционизма внешней торговли и финансов. Несмотря на глобальное потепление, России придётся жить преимущественно в холодной зоне Евразии и осваивать ресурсные северные территории: Арктику с Севморпутем, Восточную Сибирь, Дальний Восток.
В последнее время Россия, самая северная страна из «цивилизации Севера», вместе с БРИКС оказалась в компании стран Глобального Юга. Мы не противостоим Югу как неоколонизаторская северная страна, при этом как будто находясь в стороне от Севера и Юга. Но и отказаться от «богатой» индивидуализированной северной модели человека и общества было бы самоубийственно для нас. Южане видят в нас, прежде всего, других людей, людей Севера.
Социалистическая цивилизация СССР — советизм. С 20х гг. XX в. цивилизационная идентичность России рассматривалась в мире и внутри России как социалистическая, коммунистическая, «красная» модель, которая точнее других передаёт её суть. На научно-философском уровне тему социализма как реальной цивилизации России (а не набора теорий) попытались осветить не так много авторов: А. Зиновьев («Коммунизм как реальность», 1980, и др.), С. Кара-Мурза («Советская цивилизация», 2001, «СССР — цивилизация будущего. Инновации Сталина», 2010), А. Лазаревич («Советия», 2001) и другие. В 1930 гг. особой новой цивилизацией СССР назвали представители левого британского истэблишмента супруги Вебб[13], посетившие Советскую Россию.
Построение реального социализма в СССР означало совершенно новую форму цивилизации России и её соседей, вошедших в социалистическую систему вместе с СЭВ и Варшавским блоком после Второй мировой войны. Это развитая форма всё той же славянской цивилизации, надстроенная над традиционной для неё общинностью, соборностью, индивидуал-коллективизмом, духовностью в личностных отношениях, госсобственностью; вариант собственной оригинальной глобальной надэтнической модели цивилизации. Социализм уже в 1930-ее гг. выработал свой сильный тип духовного волевого «советского человека», который активно продвигался в социалистической культуре, сложившейся после культурной революции. Этот тип победил в Великой Отечественной войне новый западный тип нациста и фашиста, а затем в послевоенном строительстве создал динамичную научно-техническую цивилизацию. Правящий слой социализма — меритократическая номенклатура — не являлась олигархическим наследственным владельцем власти и крупной собственности.
Социализм в рамках марксистской и вообще левой парадигмы рассматривается как социальноэкономическая формация будущего. Формационный и цивилизационный подходы в принципе совместимы. Новая глобальная форма (или формация, как угодно) цивилизации возникает внутри той отдельной цивилизации, которая наиболее подходит для этого по своей традиции и антропологическим возможностям. Затем она передаётся другим регионам мира через господствующий социальноэкономический уклад. Так было ранее и с капитализмом Запада, так произошло и с социализмом в России (трансляция социализма в Восточную Европу, Среднюю Азию, Китай, Индокитай, Монголию, Северную Корею, Кубу).
Философская особенность практики и духа реального социализма, вытекающая из анализа его внутренних проблем, состоит в том, что социализм фиксирован на общественном строе — социальном строе как главной ценности в широком смысле, как более высоком уровне по сравнению с социобиологической конкуренцией индивидов и родов при капитализме и в докапиталистических укладах, и нацелен на сверхчеловеческое. Отсюда и смысл термина «социализм». Однако советский социализм, опираясь на атеизм, игнорирует духовное начало, лежащее в личной и религиозной плоскости. В результате происходит проседание на низший уровень и неустойчивость строя. Платформа социализма представляет собой массу проблем: коммунальность как жёсткая борьба индивидов друг с другом, убивающая творчество (А. Зиновьев), предательство и обструкция развития элитами, опора на атеистическое буржуазное Просвещение, потеря духовной традиции и корней. Социализма больше нет, и его возвращение в прежней цивилизационной форме маловероятно. Но, скорее всего, новая цивилизация будет во многом походить на тот или иной вариант социализма.
Западничество. «Запад как наследник античного мира представляет собой всё прошлое и настоящее человечества. Поэтому ненависть к Западу тождественна ненависти и недооценке по отношению к свободе мысли, праву, ко всем гарантиям, ко всей цивилизации вообще», — патетически писал русский философ-неокантианец Б. В. Яковенко в «Истории русской философии» (1939)[14].
Н. Данилевский различал злокачественное и доброкачественное «европейничанье». Злокачественное западничество представлено людьми, выполняющими, по сути, роль наёмных или добровольных иноагентов западных элит и государств и видящих нашу цивилизацию как их филиал. Но многие западники-патриоты выступают за сохранение политической и экономической самостоятельности и культурной самобытности России и других стран Восточной Европы, хотя и отрицают её как отдельную цивилизацию, считая их просто неотъемлемой частью семьи европейских народов, а русскую мысль — отрядом западной мысли. Главная ставка в развитии и самоутверждении России делается на заимствования технологий производства и управления, культуры и идентичностей с Запада под лозунгом модернизации. Само понятие модерна — понятие западников.
Как ярко выраженное самостоятельное течение мысли западничество оформилось в период первичной поляризации мировоззрений и идеологий России в 1830–1850 гг. и активно развивалось в последующие десятилетия. К концептуальным западникам относятся: Б. Чичерин, А. Герцен, Н. Огарёв, В. Белинский, Н. Чернышевский, А. Добролюбов, Д. Писарев, Т. Грановский, Д. Милютин, Н. Милютин, С. Соловьёв, В. Соловьёв, К. Кавелин, П. Струве, П. Милюков, Г. Плеханов. Этот список может быть продолжен. Западники в разных идеологических разновидностях выступали носителями революционного процесса. Как ни покажется парадоксальным, западники являлись и наиболее крупными правителями и реформаторами России, по масштабу своих действий соответствующими масштабу самой русской цивилизации. Таковы Борис Годунов, Пётр I, Екатерина II, Николай I, В. Ленин. Из не-западников их превосходит по масштабу цивилизационного строительства только И. Сталин, ориентировавшийся на самобытный социализм панславянско-евразийского типа, а также Иоанн IV Грозный. Не-западниками по духу и взглядам были последние Романовы: Александр III и Николай II, но они стали заложниками господствующего слоя западников Российской империи, которые привели её к катастрофе 1917 г.
Западничество — это консолидированная идеология правящего класса и бюрократии России с XVIII века, выражающая его экономические, бытовые и мировоззренческие устремления по линии наименьшего сопротивления, транслируемые вниз, в то время как остальные шесть вышеперечисленных направлений носят характер либо альтернативных, представленных лишь наиболее патриотичной его частью, либо даже маргинальных. Поэтому западничество выступает государственно-правовой метаидеологией, противостоящей народной недоидеологии, которая представлялась в гротескно-уничижительном виде. Система образования и культуры в России построена по смысловой модели Запада. Главный продукт деятельности западников — псевдоморфозы — вкрапления культурных элементов чужого цивилизационного типа по О. Шпенглеру, которыми, увы, пронизана наша русская культура, хозяйство и управление.
Русская цивилизация выстрадала свою оригинальность в тяжком труде и борьбе. Но трагизм ситуации в том, что заимствования с Запада часто необходимы для успеха в конкуренции с ним же. Изменить эту ситуацию очень сложно, как показывает мировоззренческая борьба в прошлом и теперь. Ведь сторонникам суверенной цивилизации нужно, не обладая средствами и временем, не будучи голословными, создать свои оригинальные и независимые источники мировоззрения и культурные формы, в известном смысле противостоящие всему культурному массиву Запада. Брать чужое легче, чем творить своё «из ничего».
«Чужебесие — это бешеная любовь к чужим вещам и народам, чрезмерное, бешеное доверие к чужеземцам. Эта смертоносная чума (или поветрие) заразила весь наш народ. Мы слишком доверчивы к чужеземцам и позволяем им в нашей стране делать всё, что они хотят. Все наши беды изза того, что мы слишком много общаемся с иноземцами и слишком много им доверяем», — писал в «Политике» панславист Ю. Крижанич, выходец из далёкой Хорватии, наблюдавший Россию XVII в. изнутри свежим критическим взглядом агента Ватикана.
В силу гипотезы славянского чужебесия западничество, как и другие виды подражательства и заимствования чужой цивилизации, является внутренним органическим пороком цивилизационного самоопределения русских и славян. Его нужно внутренне изжить, «переварить», «усвоить», объединив с другими в новый синтез, его нельзя просто отбросить, иначе оно так или иначе зайдёт через заднюю дверь.
В итоге можно сделать следующий вывод: Россию часто рассматривали в осях координат между глобальными Западом и Востоком, Севером и Югом, однако Россия не принадлежит ни к одному из «углов» мира и не является чемто средним или какимто мостом между ними. Россия принадлежит к оси этой архитектуры. С этим связано новое собственное мировоззрение, которое формируется в России.
Проблема единства мира и его осевое решение. Россия как осевая цивилизация. Русскую мысль всегда волновал крайний вопрос о всеединстве, органической целостности мира. То, что мир разный, состоит из разных цивилизаций и народов, разных неповторимых личностей, их идей, русская мысль хорошо поняла в своём начале, пытаясь мыслить себя особой цивилизацией и личностью. Но как мир становится единым? Благодаря чему мир как целое держится? Персонализм и всеединство, как они сочетаются? Это проклятый вопрос русской философии, вызывавший постоянные споры и конфликты метафизиков.
В основе всех идей единства и целостности лежит идея мира как единого существа, Бога, материи, Разума, Вселенной и т.д., личностный характер которого иногда затушёвывается, как с материей или Абсолютом. Философы вынуждены были прибегать к разным конструкциям, опосредующим Бога-творца и управление целостностью мира, либо помещать в Бога весь мир. Для этого В. Соловьёв и его последователи привнесли на русскую почву из зарубежных учений Мировую Душу, Софию, Материю-Приму и т.д., по сути, впадая в ересь в прямом (церковном) и в переносном смыслах.
Не правильнее ли считать, что в мире благодаря Богу существует некая подвижная мировая Ось, которая объединяет весь мир как личностные волевые единицы, стремящиеся в разнонаправленном движении пространства и времени? Развитие цивилизации и природы есть удаление или приближения к Оси. Подвижная Ось и вращающиеся вокруг неё миры и есть образ мира, который направляет несовершенный человеческий рассудок к видению реальности. Мир не статичен, а динамичен в его проявленном вовне единстве. Сам его стержень динамичен, хотя при этом и постоянен. Ось мира проецируется в бесконечном количестве малых осей и процессов, духовных конфигураций личностей и существ, всевозможных элементов. Образ мировой Оси существовал у разных народов и религий в разные эпохи как символика Центра, проходящая через микрокосмы. Об этом писал восточноевропейский по духу и происхождению философ М. Элиаде. Ось с колесом и Солнцем как принципом мифологии и ключевой техники индоевропейцев — некий метафизический стержень всех элементов, созданный Богом в космосе, живой и неживой природе и истории, который не является ни личностной субстанцией, ни безличным законом.
Смысл и направление истории определяются её Осью. На Западе А. Вебером, К. Ясперсом, Ш. Айзенштадтом была создана теория Осевого времени, которое было в I тыс. до н. э. Но не правильнее ли считать центром осевого времени мировой истории 1 г. до н. э. и 1 г. н. э. — момент Рождества Христова? С этим связана особая нелинейная концепция времени, расходящегося в обе стороны от внемирового «нулевого» года новой эры. Ось истории не является линейной, это сочетание сферического и линейного пространства, прямого и обратного времени.
Какое отношение Ось мира и истории имеет к русской цивилизации? Россия контролирует большую часть осевой зоны мировой истории в Северной Евразии. Россию можно понять как живой современный и оригинальный вариант осевых цивилизаций и культур, в какойто мере как их лидера. Но Ось истории — мировое достояние, она выражена во многих культурах и цивилизациях, в разное время вступавших в осевое время, то есть приближавшихся к Оси. Не все, а именно осевые культуры родственны цивилизации России.
Осевая концепция цивилизации России и подобных ей цивилизаций в истории, современности и будущем позволяет понять все платформы русской цивилизации в их единстве и в общемировой всеобщности, избегая конфликтов религий и цивилизаций. Как одна из возможных идей синтеза образа будущего России и мира следует построение осевого мироустройства и устройства общества и человека. России нужен образ вселенской осевой культуры, космологии, философии истории, метафизики — образ, который станет их провозвестником.
Примечания:
1. Баранов С.Д. Цивилизация Восточной Европы (цивилизация си) / Баранов Сергей Дмитриевич. — Москва: Институт Наследия, 2024. — 578 с.
2. См.: Межславянский язык, портал, посвящённый практике межславянского языка.
3. См.: Досталь М.Ю. Славянский мир и славянская идея в философских представлениях и «практике» ранних славянофилов. // Славянский альманах 2000. М., 2001. С. 90–91.
4 См.: Синицына Н.В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции. (XV–XVI вв.) М.: Индрик, 1998. — 410 с.
5 Там же. С. 13.
6 См.: Скотникова Г. Византийский Ассист: изантийская художественная традиция и русская культура. История и теория. СПб: Издательство «Аргус СПб», 2018. — 376 с.
7 Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. М : усскiй Мiръ: Моск. учеб., 2005. — 432 с. С. 267.
8 Там же. С. 261.
9 Гумилёв Л.Н., Иванов К.П. Этнические процессы: два подхода к изучению. // Гумилёв Л.. итмы вразии: Эпохи и цивилизации. М.: Экопрос,
1993. С. 168, 170–171.
10 В этих пунктах автор доклада существенно расходится с мнением своих коллег по Изборскому клубу, несмотря на то, что он и сам участвовал в 2015 году в создании «Доктрины русского мира». Суть разногласий в том, что вопреки мнению Баранова сближение трех названных воззрений («Острова России» Цымбурского, «русского мира» Щедровицкого и его последователей и, с другой стороны, созданных, отчасти параллельно, представлений о русском мире (Б. Костенко в 1992–1993 гг., представление о «Континенте-России», идеи русской доктрины (2005) и затем Изборского клуба) не имеют под собой настоящей почвы. Различия между указанными воззрениями, может быть, даже более резкие, чем различия между каждым из них в отдельности и концепцией восточноевропейской цивилизации самого уважаемого автора. Что же касается концепции «государства-цивилизации», то ее построение как своеобразной модели России только начинается, и здесь делать выводы и объединять ее с «островной» или «архипелаговой» моделью явно преждевременно (Редакция журнала «Изборский клуб»).
11 Спиридонова В.И., Соколова Р.И., Шевченко В.Н. Россия как государство-цивилизация: философско-политический анализ. М.: ИФ А, 2016. 121 с.
12 Беляков А., Матвейчев О. Гиперборея: приключения идеи. М.: Книжный мир, 2019. 436 с.
13 См.: Вебб С., Вебб Б. Советский коммунизм — новая цивилизация? Т. 1, 2. М.: Государственное социальное и экономическое издательство, 1937. 1045 с
14 Яковенко Б.В. История русской философии. М.: Республика, 2003. С. 98–99.
