Карта распада
Георгий Малинецкий
Вице-президент Нанотехнологического общества России, доктор физико-математических наук Георгий Малинецкий уже не первый год прогнозирует России весьма печальное будущее. Для доходчивости он даже составил карту распада государства. По мнению Малинецкого, страна входит в критическое десятилетие, и для того, чтобы спасти ее от распада, необходимо незамедлительно решить ряд крупных задач. К Башкирии у него — особенный интерес и особые претензии, так как сам ученый родом из Уфы.
– Георгий Геннадьевич, в своем знаменитом докладе «Инновации — последняя надежда России», вы представили «карту распада России», на которой цветами выделено, какой регион кем будет захвачен. Башкирия на этой карте выделена зеленым цветом и названа «анклавом». Почему?
– Зеленый и цвет и анклав в данном случае означают, что регион более устойчив, и менее подвержен риску быть захваченным иностранными государствами. Во-первых, Башкирия входит в первую десятку наиболее успешных российских регионов. Во-вторых, она имеет огромное количество самых разнообразных ресурсов. У Башкирии есть огромные возможности развивать высокие технологии. Кроме того, здесь очень гармоничное многонациональное население, здесь разные народы научились слушать и слышать друг друга. Ведь важнейшим условием развития является разнообразие. Как только оно уменьшается, как только делается акцент на какие-то сверхценности, сверхидеи, то получается то, что сейчас происходит на Украине.
«Не вижу стремления рвануться в будущее»
– Но у нашего региона, как и у всех других, наверное, есть свои «слабые места», проблемы, и если они не будут решены, регион на вашей карте может поменять цвет. В чем они, на ваш взгляд, заключаются?
– Да, они, конечно, есть. И, как патриот нашего края, я с огромной болью смотрю на то, что здесь сейчас происходит. Какие сильные стороны Башкирии? Нефтянка? Но она принадлежала АФК «Система». Сельское хозяйство? Но оно сейчас не так успешно, как прежде, хотя его и хвалят. Мы утратили «сороковой» завод (Уфимское приборостроительное производственное объединение — РП.), объединение «БЕТА». По сути дела мы потеряли военную электронику. Мы закрыли блестящее вертолетное училище, известное на всю страну. Мы ликвидировали военные кафедры, которые, по сути дела, давали еще одну инженерную специальность. Уфимский авиационный институт должен был бы быть «законодателем мод» в сфере авионики — «ахиллесовой пяте» российской авиации. Но и этого, к сожалению, нет. Сравнение украинской компании «Сич Моторс» с Уфимским моторостроительным заводом также не в пользу последнего. Казалось бы, сейчас страна стоит на пороге очень крутых перемен, и мы должны возвращать то, что мы потеряли. Ведь к этому призывает президент. Но ничего подобного пока не видно.
Сейчас согласно теории Николая Кондратьева мир подошел к новому этапу развития: экономика развитых стран будет определяться шестым технологическим укладом, который характеризуется нацеленностью на развитие и применение новых наукоемких технологий. Его локомотивные отрасли — биотехнологии, нанотехнологии, новая медицина, робототехника, когнитивные и гуманитарные технологии. Поэтому одно дело, если мы, как плохие ученики, пытаемся повторить то, что было, а другое — если мы рванемся в будущее. И вот этого самого стремления рвануться в будущее я не вижу, особенно в Башкирии. Необходимость двигаться вперед понимают, например, в Санкт-Петербурге, Воронежской области, Татарии, Белгороде. А в Башкирии у руководства есть «замечательная» фраза. Видимо, она наша, родная, башкирская: «Мы этим занимаемся». Или еще одна: «Работа ведется».
– То есть все упирается в отговорки, отписки, бюрократию?
– Да, именно. Россия вообще на протяжении всей своей истории терпела поражения от своих некомпетентных бюрократов. И в провинции это особенно наглядно видно. Про Башкирию могу даже привести несколько конкретных примеров. Один раз, когда речь шла о создании вертолетов нового поколения на заводе в Кумертау, у нас была возможность привести в Башкирию несколько миллиардов рублей. Серьезный заказ, обеспеченный внешним рынком. Чуть позже у нас была возможности привести около 500 миллионов рублей в сферу переработки отходов. Были проекты. Но наши бюрократы похоронили все. Поэтому то, что могло делаться в Кумертау, сейчас выпускается в Китае. А те 500 миллионов, которые могли бы работать на Башкирию, сейчас работают на другие регионы. Но «работа ведется», контора пишет.
«Мы болеем футурофобией»
– А если побороть бюрократию, развитие пойдет?
– Нет, одного этого недостаточно. Есть вторая, не менее важная проблема — это отсутствие долгосрочного планирования. Президенту обязательно нужно иметь комплексный прогноз развития региона. Для того, чтобы представлять, какой будет Башкирия, через десять, двадцать, тридцать лет. Мы ругаем плановую экономику, но США, например, очень хорошо планируют развитие страны. Они уже сейчас понимают, какой экономика США будет к 2050 году. Это понимают и европейские страны. А у нас болезнь под названием «футурофобия»: мы боимся своего будущего. Получается, как у Бориса Заходера: «Академик по котам, академик по китам». Каждый гнет в свою сторону, каждый хочет денег. Вместе с тем междисциплинарного системного видения, опирающегося на модели, конкретные данные, нет. А между тем прогноз сегодня является таким же оружием, как, скажем, танки, деньги, ресурсы. И он должен доходить до людей. Чтобы они понимали, в какой Башкирии будут жить их дети и внуки. Но ничего этого нет. Поэтому Башкирия пока живет в лучших традициях развивающихся стран, общества потребления. Маленькую машину сменили на чуть побольше, ее, в свою очередь, сменили на большую, затем совершенно неподъемные жилье, ипотека, а тут и жизнь кончается. Это не развитие. К сожалению, ощущение такое, что время как песок уходит сквозь пальцы. Есть огромное множество разнообразных возможностей, и все эти возможности мы теряем.
– Четыре года назад наш регион встал на путь формирования нового имиджа. Был объявлен курс на открытость, привлечение инвестиций, инновационное развитие. На ваш взгляд, эта политика не дала результатов? И правильный ли это был ход вообще?
– Да у нас полно инвесторов! Кто может инвестировать сто рублей, кто миллион, кто миллиард. Но куда инвестировать? Капитализм, заставляющий деньги работать, а не проедать их, у нас не получился. Возьмем, к примеру, соседку Башкирии — Татарию. Там есть бизнес-план, конкретные проработанные проекты, ответственный за это человек. Представители руководства Татарии приезжают на выставки с конкретными проектами и представляют их. Четко говорят: эти проекты для наших предпринимателей, сюда мы готовы позвать российский бизнес, туда иностранцев.
Кроме того, там руководство республики осуществляет постоянную связь с местной Академией наук, обращается к ученым, чтобы они помогли решить конкретные проблемы региона. Также там привлекаются специалисты из других регионов. Ничего подобного у нас нет. У нас все идеи упираются в местечковое мышление. Мелкие амбиции отдельных людей их парализуют. Те немногочисленные ученые, которые ведут серьезную работу в регионе, имеют конкретные данные в своей отрасли — в стороне от социологов, экономистов, системы управления. А в итоге вместо объединения усилий мы видим политику несмешивающихся жидкостей.
– А может быть, просто еще прошло слишком мало времени? 4-5 лет — это достаточный срок, чтобы говорить о первых инновациях, результатах новой инвестиционной политики?
– Вы даже не представляете, как много в Башкирии талантливых людей. Химиков, биологов, технологов. Простой пример: коррозия металла. Ущерб от нее ежегодно составляет сотни миллиардов рублей. В Уфимском нефтяном университете были созданы уникальные технологии, использование которых позволяет многократно замедлить коррозию. Однако их внедрение и господдержка минимальны. Аналогичные возможности у авиационного университета есть в области бионики и нанотехнологии, но воз и ныне там. А ведь у этих отраслей огромные перспективы. В будущем ведь даже воевать будут машины, а не люди, и это требует высоких технологий.
«Делать ставку на людей и не исполнять указания „сверху“ безоговорочно»
– Получается, региональная власть не делает ставку на науку. А на что она ее делает, на ваш взгляд?
– Ориентиры нашей власти и финансовые вложения в принципе неправильные. Важнейшее наше достояние — талантливые люди, и власть должна постараться, чтобы у каждого молодого человека в регионе была траектория развития. Ведь, например, как в Башкирии развивается образование? Закупаются интерактивные доски, делаются бесконечные ремонты. Типичный пример — нефтяной университет, где на втором этаже столовой — бильярдная, а на первом — фонтан. А ведь многие студенты таких вузов не умеют решать элементарных задач. А талантливые люди уезжают в Москву, Санкт-Петербург или за рубеж, потому что в провинции не видят никаких перспектив. Наверное, саммит БРИКС 2015 года и 700 Дедов Морозов, встречавших олимпийский огонь в Уфе, очень важны. Но это не башкирская национальная идея. Видимо, надо всерьез посоветоваться с народом, с учеными, и заняться чем-то другим.
А перспектив у нас нет не от того, что нет денег, а от того, что управление регионом ведется неэффективно. В одном из российских регионов был такой случай: из Москвы ректору вуза пришло указание приватизировать студенческую столовую в недельный срок, чтобы цены пошли вниз. Ректор пришел к губернатору: «Что делать?». Он ответил: «Напишите, что уже приватизировали, и оставьте все как есть». Проходит два года, и выясняется, что цены в студенческих столовых страны выросли, а не упали. Этому ректору приходит телеграмма: «Вернуть столовую в госсобственность». Ректор снова приходит к губернатору. А он ему отвечает: «Ну а теперь доложите, что уже сделано». И я хочу сказать, что это нормальная региональная политика. Не каждую московскую глупость надо брать на вооружение и исполнять беспрекословно. Тогда будет и развитие, и свой цвет на карте распада России Башкирия не поменяет. Надо стараться быть, а не казаться. И тогда у нас все получится.
lawinrussia.ru 22.98.2014
