И Г И Л — ЭТО ПРИВЕТ ОТ САДДАМА ХУСЕЙНА

Шамиль Султанов

Руководитель Центра стратегических исследований "Россия — исламский мир", член Изборского клуба, писатель и публицист Шамиль Султанов, побывавший в прямом эфире видеостудии Pravda. Ru, рассказал об истоках и функционировании Исламского государства Ирака и Леванта. По мнению Шамиля Султанова, все идет к развязыванию большой религиозной войны.

— Как вы оцениваете программу Обамы по использованию ВВС США против исламистских формирований на территории Ирака и Сирии?

— Я считаю, что это один из очень интересных и сложных поворотов в международной политике. Барак Обама пришел к власти на волне разрыва с предыдущей, прежде всего, ближневосточной политикой Буша. А сейчас в основном возвращается к идеологиям, суть которых заключается в том, что исламский фундаментализм является универсальной угрозой, вокруг которой должны объединиться Иран, арабские и европейские страны, Соединенные Штаты и так далее. Только реальной угрозой вместо Аль-Каиды сейчас назначено — Исламское государство Ирака и Леванта.

— Президенты США очень зависимы от своих партий. Возможно, что этот шаг связан с выборами?

— Да. Вы абсолютно правы. В ноябре будет избираться треть Сената, вся Палата представителей и треть губернаторов Соединенных Штатов. Сейчас целый ряд опросов говорит о том, что республиканцы могут взять под контроль и Сенат, и Палату представителей. Сейчас они контролируют конгресс. Если же они захватят и Сенат, и тогда последние два года для Барака Обамы даже в личностном плане превратятся в 24 месяца тихих страданий, ужасов, политических оскорблений и так далее. Естественно, этого ему не хочется. Конечно, у него есть ответственность за партию, перед теми силами, которые привели его к власти.

Я считаю, что следующим президентом будет республиканец, достаточно молодой, агрессивный, очень жестко настроенный против России, против исламского мира. Это будет человек, который должен будет бросить вызов Путину. При Обаме мы наблюдаем другой момент — очень многие вещи Обама просто фиксировал. Еще когда он только стал президентом, назначили известного генерала Джонса его советником по национальной безопасности. Я несколько раз с ним разговаривал и сделал вывод, что просто Джонса рекомендовали определенные люди. И этим рекомендациям Барак Обама не мог отказать.

— Ведь в широком смысле именно в последнее время Америка уничтожила всех злейших врагов фундаментализма. Полковник Каддафи был противником фундаментализма, Саддам Хусейн — баасист, который, несмотря на заигрывания с политическим исламом, все равно был крайне против радикального ислама. Хосни Мубарак был противником фундаментализма — американцы могли его спасти…

Для фундаменталистов ключевым компонентом является не формальный момент определения, а проблема возрождения уммы — человеческой формы, феномена, общины, которое, с их точки зрения, была потеряна. Причем уже через 2-3 века после праведных халифов. И возвращение для них важно не к определенному типу одежды, прически, к каким-то ритуалам, а прежде всего, именно к основной социальной форме — умме.

Посмотрим на нынешние реалии. Руководители ИГИЛ что делают? Они действуют как бы по канону марксизма. Идеология — это процесс, реализации общего дела, в котором участвуют миллионы людей.

Это не просто классовые интересы, которые выражают некоторые идеологи. Это массовое движение миллионов. Они сформулировали идеологию и привлекли людей. Исламское государство получается как раз то общее дело, о котором эти фундаменталисты и говорят. Причем они еще говорят, это — дело не нас, это — дело всех мусульман. Приезжайте сюда и стройте вместе с нами это государство. Мы его сами не можем построить. Вот сейчас, кстати, туда уже приехали мусульмане из 70 стран мира. Причем туда приезжают вместе с семьями, вместе с детьми, и пытаются возродить эту умму.

— А из России татары, чеченцы поехали?

— И татары есть, чеченцев около 2,5-3 тысяч.

— Говорят, что в Пакистане есть целый татарский джамаат.

— Да. В Афганистане есть тоже.

— Татарстан — развитая, богатая республика. Но люди поехали в северо-западную дикую провинцию Пакистана, где стали жить по законам ислама. Почему? Одно из главных противоречий современного мира в том, что люди теряют ощущение смысла жизни. Многие могут ответить только, что живут ради детей. А ради чего едут мусульмане туда? Что их заставляет так изменить свою жизнь?

— Мусульманин уверен, что судьба его и детей предопределена волей Всевышнего. Он, в отличие от атеистов, не может сказать "ради детей". Хорошая, сытная жизнь, нефть и прочие блага ничего не значат, когда оказывается, что сумма денег, рублей и долларов, которая у тебя есть в кармане, не определяет смысл твоей жизни. Деньги — это всеобщий эквивалент материального. Но на каком-то этапе человек обязательно должен задать себе вопрос: а ради чего это все?

Проблема заключается в том, что наша современная цивилизация — это цивилизация зомби, цивилизация автоматов. Мусульмане и другие верующие это очень остро чувствуют, гораздо острее, чем атеисты. У нас господствует абсолютный автоматизм. Все все повторяют. Молодежь повторяет так называемые стили, моды и так далее, миллионеры повторяют миллиардеров, нижестоящие повторяют вышестоящих, все друг друга повторяют. Это всеобщий автоматизм.

— У муравьев это развито.

— Муравьи прекрасно знают о своей детерминированности, и поэтому они не задают этих вопросов. А у людей есть важное отличие от муравьев. Человек, если он верующий, интеллектуал, он глубокий в метафизическом смысле слова, он должен узнать свою судьбу, поскольку его судьба — это уникальная вещь. Газали говорил, что в мире столько же путей к Аллаху, сколько людей. У каждого человека свой путь. И этот путь не определяется твоей приверженностью, тем, что ты ходишь в эту мечеть… Через колхоз, через корпорацию ты к Богу не пойдешь. Это очень важный момент.

— Действительно, у каждого человека — свой путь к Всемогущему, к Истине, к Абсолюту, к добру против зла. Ни у кого нет права указывать другому, а тем более — заставлять его, как делают фундаменталисты ИГИЛ. При Саддаме в Ираке тоже были разговоры о Боге…

— Я не защищаю фундаменталистов… Хотя я придерживаюсь каких-то фундаментальных вещей. Настоящий суфий должен быть фундаменталистом. Саддам — атеист. После того как Саддам проиграл в 2003 году, на улице оказалось огромное количество людей. У Саддама было девять спецслужб — огромное количество квалифицированных, очень умных специалистов. Говорят, что ИГИЛ — это какие-то фундаменталисты, сторонники Аль-Каиды и так далее.

ИГИЛ создали эти самые сотрудники спецслужб Саддама Хусейна, которые, разочаровавшись внезапно в своем атеизме, стали мусульманами. Основными разработчиками, создателями оргсистемы ИГИЛ были сотрудники самой высшей формы спецслужб Саддама Хуссейна — партийной разведки, которая контролировала всех. Вопрос в том, каким образом это надо делать?… Затем они участвовали в борьбе против шиитского правительства Аль-Малики, потому что они его считали марионеточным правительством. Они воевали против него. А уже долгое время шло традиционное соперничество: кто будет центром арабизма, исламского мира между Дамаском и Багдадом.

Когда началось восстание против Асада в Сирии, эти ребята посчитали, что есть возможность присоединить и решить классическую проблему между Багдадом и Дамаском. И они оказались в Сирии. Сейчас они контролируют приблизительно 30 процентов сирийской территории.

По поводу взаимоотношений между фундаменталистами, суфиями и так далее. В ИГИЛ я вижу действия очень умных стратегов из саддамовских спецслужб. В отличие от того, что происходит в Ливии, Мали или в Нигерии, они в Ираке налаживают отношения с подпольной БААС. Они взаимодействуют с суфиями. В Ираке есть армия Наджбанди — самый большой суфийский орден. У них в течение длительного времени были сложные моменты с джихадистами. Благодаря ИГИЛ сейчас взаимоотношения укрепляются. ИГИЛ финансирует определенные боевые операции.

— А что с христианами? Их выгоняют, вынуждают уезжать? Христиане в рамках шариата имеют полный набор прав и гарантий. А в практической имплементации ИГИЛ они их теряют.

— Нет, происходит следующее. Приходят люди, они пытаются установить новую идеологию, новую форму государства. При этом у них есть определенная модель, три варианта для христиан. Первый — христиане сохраняют свою самостоятельность, они остаются христианами. Они платят только специальный налог. В умме все построено на принципах справедливости. Этот налог освобождает христиан от целого ряда других налогов. Например, христианин платит этот налог, но уже не платит закят и другие налоги, которые платит каждый мусульманин. Причем закят платится в гораздо большей степени, чем вот этот специальный христианский налог. Второй вариант — они принимают ислам. И третий вариант — если вы не хотите ни того, ни другого, тогда вы можете уехать куда-то.

— То есть, вы готовы понять, а значит, простить Исламское государство?

— Исламское государство — это очень сложный феномен. В его создании участвовали не только БААСисты, не только представители иракской разведки. Участвовали разведки, по крайней мере, еще четырех стран: Сирии, Турции, Великобритании и Соединенных Штатов. Им нужна была эта организация, потому что Аль-Малик после апрельских выборов начал упираться. И все попытки со стороны американцев и Тегерана спихнуть его не удаются. Внезапно начинается наступление Исламского государства, которое захватывает Мосул, иракские войска бегут. Багдад оказывается в условиях окружения, по Аль-Малики нанесен страшный удар и через три недели он подает в отставку.

— А Аль-Малики — враг США?

— Аль-Малики — это ставленник, марионетка Соединенных Штатов, но иногда марионетка начинает вилять своим хозяином. Это мы знаем и на примере Карзая. Дальше развиваются различные взаимоотношения. Суннитские племена Ирака поддерживают ИГИЛ. Но самый главный момент заключается в том, что есть подспудное течение, в котором уже участвуют десятки или сотни тысяч людей. И они будут действовать. Американцы, возможно, сейчас создадут коалицию 15-20 стран и победят их. Победят временно.

В результате воздушных атак совсем победить невозможно. Они уйдут в горы, начнется длительная партизанская война. Но идея уже посажена. Идея возвращения к Исламскому государству, халифату, в котором есть некий смысл, которого лишен современный мир. Еще 1,5-2 года назад численность Исламского государства Ирака и Леванта оценивалась от силы в 10-12 тысяч человек. Сейчас совокупная военная мощь этой организации насчитывает 80-85 тысяч человек. Это — лучшая в мире пехота. У них лучшее оружие.

Пешмерга может воевать только нашим оружием. Оно уступает современному оружию, которое есть у ИГИЛ. У них создалась элита из полевых командиров. Это тот же процесс, который мы видим сейчас на Украине. Там тоже полевые командиры появляются, новая элита появляется. Все светские режимы на Ближнем Востоке, начиная от Алжира и кончая Саудовской Аравией, дрожат от страха.

— А хорошо ли это?

— Да, хорошо. Потому что наступает время мировой революции. Катар, Саудовская Аравия или Эмираты называют себя исламским государством, и вдруг появляется фундаменталистское Исламское государство, которое направлено прежде всего против них. На стороне ИГИЛ воюет около 10 тысяч саудовцев. Это джихадисты из фундаменталистской Саудовской Аравии. Они уже сейчас говорят: первая задача — сбросить прогнивший коррумпированный режим в Саудовской Аравии.

В конечном счете мы вступаем в очень интересный период. Это уже период не геополитический и не глобально-экономический, это период идеологический. Мы опять в идеологический период вступаем, в период идеологических войн. И религиозные войны — это один из самых острых форм идеологической войны. Идеологические войны всегда очень принципиальны и идут до конца.