ЧАСТЬ 3. «КЛУБ 1001» В ДЕЙСТВИИ

ЧАСТЬ 3. «КЛУБ 1001» В ДЕЙСТВИИ

Стратегия перехода к постиндустриальному обществу – и далее к первобытному

УСМИРЕНИЕ ЕВРОПЫ

Создание Римского клуба и последующие меры по свертыванию научно-технического прогресса (описано в Dialectical Economy Линдона Ларуша и «Committee 300» Дж. Коулмэна) сопровождались созданием постоянно действующих радикальных общественных структур, роль которых состояла в саботаже высокотехнологических проектов. С начала этой деятельности мишенью эко-популистов, рекрутированных в будто бы самодеятельные, grassroot-движения, становится атомная энергетика в любой форме.

В США наиболее существенную роль в развитии этого направления сыграл Дэвид Росс Брауэр (Brower), исполнительный директор Sierra Club. По данным Дж. Стейнберга, учрежденный в 1892 году Sierra Club был обычным элитарным клубом, объединяющим любителей путешествий в нетронутые уголки природы, хотя его финансировал в 1920-х годы Эверелл Гарриман.

Д.Р. Брауэр трансформирует клуб в радикальную природоохранную организацию с филиалами во многих странах мира. «Клуб по интересам» превращается в пропагандистскую структуру, устраивающую «кампании» одну за другой. В 1966 году его в итоге отстраняют от руководства как за самовольное пользование средствами клуба, так и за крикливость: организация хочет приобрести солидный имидж, поскольку это политически востребовано и коммерчески выгодно. В дальнейшем Sierra Club под руководством Майкла Макклоски далее специализируется на «защите» муниципальных земель США от промышленного использования.

В 1971 на базе канадской организации Sierra Club было учреждено движение Greenpeace. Этому прямо содействовал тогдашний исполнительный директор WWF Питер Скотт через своего уполномоченного в Канаде Дэвида Мактаггарта.

Изгнанный из Sierra Club Брауэр не потерялся: в 1969 году он учредил новую, более радикальную организацию Friends of the Earth («Друзья Земли»), и имел успех. С 1970-го штаб-квартира Friends of the Earth перемещается из США в Великобританию и получает финансирование от Эдварда (Тедди) Голдсмита и Джона Эспинела. FoE (foe – англ. враг) организует акции прямого действия против проектов строительства АЭС. После Брауэра организацией руководит Джонатан Порритт, сын бывшего генерал-губернатора Новой Зеландии.

Квазинезависимое зеленое движение в Европе развивают выходцы из анархистов, которым принадлежит ведущая роль в парижских бунтах 1968 года, главной мишенью которых было правительство Шарля де Голля. В анархистском движении во Франции участвует множество интеллектуалов, в особенности писателей-экзистенциалистов, однако в публичной политике на первом плане оказывается фигура Даниэля-Марка Кон-Бендита.

В 14-летнем возрасте Д.М. Кон-Бендит со своим братом и союзником Мишелем Кон-Бендитом оказались во Франции в статусе беженцев из Германии и несколько лет не имели гражданства, что сказалось на формировании их мировоззрения. Философские взгляды братьев сформировались под влиянием антропософской литературы начала XX века – сплава восточных учений с наследием М. Штирнера и Ф. Ницше (этот синтез произвел Р. Штайнер, разработав собственную дуалистическую концепцию мироздания). Р. Штайнер был заведомо приемлемым авторитетом, поскольку был проклят Гитлером в 1923-м.

Для анархистской карьеры во Франции существовали все предпосылки: кампания против де Голля (к которой, как показало расследование прокурора Дж. Харрисона в США, были причастны те же лица из компании Permindex, которые участвовали в подготовке убийства Дж. Кеннеди – в частности, Л. Мортимер Блумфилд, позже принятый в «Клуб 1001») проходила под популистскими лозунгами, в которых генерал-диктатор, к тому же индустриалист, сопоставлялся с Гитлером. Второй мишенью французского анархистского движения было советское влияние в левых кругах Франции, огульно отождествляемое со сталинизмом. Фактически именно Кон-Бендит и его коллеги приравняли сталинизм к гитлеризму; поводом было «дело врачей» в СССР и аналогичные процессы в Чехословакии и Польше. Талантливый оратор, Д. Кон-Бендит заканчивал пламенную речь скандированием: «Мы все – немецкие евреи» («Nous sommes tous des Juifs allemands»), которая подхватывалась молодежной массой.

В 1967 году Кон-Бендит приехал в Германию и оказался там на удивление вовремя: 2 июня он принял участие в демонстрации немецких студентов против официального визита в Германию шаха Ирана. При разгоне демонстрации случайная (?) полицейская пуля поражает студента местной семинарии Бенно Онезорга, что становится поводом для всплеска студенческих демонстраций против правительства ХДС-ХСС. Там же Кон-Бендит знакомится с лидером Германского союза студентов-социалистов Карлом-Дитрихом Вольфом, а также безработным неформалом из зажиточной австрийской семьи Йозефом («Йошкой») Фишером, который тогда руководит радикальной группой Putzgruppe (буквально – группа очистки, санации; PUTZ – акроним Proletarische Union fuer Terror und Zerstoerung («Пролетарский союз за террор и разрушение»).

Весной 1968 года друзья из Германии активно участвуют в анархических бунтах в Париже с захватом правительственных зданий. В этот период основным лозунгом является свобода в любых смыслах, в том числе в сексуальном.

После того как активное движение выдыхается, Кон-Бендит надолго поселяется в Германии, где вместе с Фишером основывает автономистскую группу «Революционная борьба». Он работает в книжном издательстве имени Карла Маркса и одновременно в детском саду; спустя 30 лет ему придется комментировать это странное совместительство, и из неловких объяснений выяснится, что ему было свойственно сексуальное пристрастие к малолеткам.

В 1970-х гг. оба бунтаря, странным образом избежав тюремного заключения, хором переквалифицируются в активных деятелей зеленого движения и триумфально интегрируются в истэблишмент. Баварский сенатор назовет Фишера «зеленым сталинистом» за его идеологическую твердокаменность.

К этому времени европейским центром экологизма станет Дания – при прямом содействии королевской семьи. Принц Генрик входит как в совет WWF, так и в «Клуб 1001». Датские социалисты первыми образуют альянс с местными «зелеными». С 1971 года ни одно из датских правительств не сможет противостоять существованию в Копенгагене беспрецедентного «государства в государстве» – района Христиания, где местные хиппи установят свои законы.

Христиания становится полигоном идейно-политического эксперимента, который затем будет воспроизводиться в разных частях мира. Район города, получивший название от имени короля Кристиана, был застроен казармами, которые опустели ввиду демилитаризации страны. Хиппи, явочным порядком занявшие эти здания, учредили собственное правительство, ввели собственные законы, которые запрещали на своей территории как любое производство, так и передвижение автомашин, и разрешали свободное употребление наркотиков. Была введена собственная валюта («клумп», позже «фед», ныне «лон»), а также жетоны, обменивавшиеся на установленный эквивалент анаши. В течение 8 лет на территории, куда съезжались хиппи со всего мира, в ходу были любые наркотики. Все это время королевское семейство не позволяло правительству вмешиваться в ситуацию, а полиция изображала беспомощность. Только в 1979 году хиппи разделяются на два лагеря, и в физическом противоборстве побеждают сторонники мягких наркотиков, а любители героина изгоняются. Это также происходит как бы само собой.

С 1979 года «мятежная коммуна» преобразуется в образцовый экологический район, получая одобрение от международных институтов, в том числе ООН, за передовые стандарты жизни. Любопытно, что трансформация по времени совпадает с двумя событиями – началом войны в Афганистане и судьбоносным политическим сдвигом в Германии: там также формируется «розово-зеленый альянс», после прихода к власти объявляющий о запрете на строительство новых АЭС и плане полного истребления атомной энергетики к 2020 году.

Идеологический сдвиг в Германии происходит не только у бывших «красных», но и у продвинутых интеллектуалов с масонскими связями. Писатель-гуманист Генрих Белль, внезапно открыв в себе экологистские воззрения, провозглашает свою приверженность Коммунистическому манифесту, если слово «пролетариат» заменить словами «дикая природа».

Внешнее влияние на эти трансформации очевидно: лидером Зеленой партии Германии становится Петра Келли, урожденная Леман. Свою фамилию она получила от приемного отца-американца. В 1959–1971 она проживала в США, где окончила Высшую дипломатическую школу при Американском Университете в Вашингтоне. Завершив образование в Амстердаме, она обосновывается на родине в 1973 году – на удивление вовремя, как раз после выхода в свет доклада Римского клуба «Пределы роста», после Конференции ООН по окружающей среде и создания UNEP, навязывающего развитым странам целый воз ограничений в индустриальных отраслях, как раз после доклада Фонда Форда, в котором Макджордж Банли обосновывал развитие ветряной и солнечной энергетики вместо атомной.

В это время, на фоне скачка цен на нефть в результате израильско-египетской войны, европейские правительства ставят вопрос о строительстве целой сети новых атомных станций совокупной мощностью почти 100 ГВт в Германии, Франции, Италии и Испании. Но это начинание наталкивается на неожиданный по амплитуде всплеск якобы самодеятельного протестного движения.

В этом движении четко разделены роли: германский филиал «Друзей Земли», получивший крупный грант от члена «Клуба 1001» Роберта Андерсона, энергично пикетирует площадки запроектированных АЭС и министерские офисы, а Петра Келли в сопровождении команды специалистов по международному праву разворачивает целую серию судебных процессов против добывающих, энергопроизводящих, металлургических, машиностроительных, химических компаний.

В Германии госпожа Келли выходит замуж за генерала Герта Бастиана, который «раскаивается» и становится активнейшим проповедником полной демилитаризации и деиндустриализации Германии, учреждая группу «Генералы за мир» и также вступая в Зеленую партию. 17 октября 1992 года пару находят мертвыми в отеле; по официальной версии, пацифист-генерал сначала убил супругу, а затем пустил себе пулю в лоб.

Однако дело сделано: Германия прочно встала на «зеленый путь», сворачивая крупные производства и строя вместо АЭС ветряные мельницы. В борьбе против атомной промышленности «зеленые» эффективно использовали крестьянское мышление виноградарей, опасавшихся даже минимального загрязнения почвы. После чернобыльской катастрофы 1986 года ипохондризация населения становится массовой: доходит до того, что в городах эвакуируют все детские песочницы, куда с далекой Украины могли проникнуть микрочастицы радиоактивности. Экологической истерикой руководит фонд имени Генриха Белля. В дальнейшем к нему присоединяется частный фонд Франца Молля «Фонд за будущее поколение», который ежегодно выдает призы «передовикам» антиядерного наступления. В mission statement Фонда мелким шрифтом сообщается, что его материнской организацией является Фонд Седьмого Поколения За Права Индейцев, зарегистрированный в Калифорнии (ныне штаб-квартира – в штате Колорадо).

В процессе формирования структур Евросоюза к новым транснациональным институтам переходят функции, ранее принадлежавшие Западно-Европейскому Союзу. В 2002-м после долгой агонии прекращается существование Европейского союза угля и стали – организации, которую Ж. Монне первоначально заложил в основу Европейского экономического сообщества. Европейский истэблишмент берет на вооружение весь комплекс экологистских догматов, требуя того же от стран-новобранцев.

В Восточной Германии все три АЭС закрываются в 1990 году, добыча урана в окрестностях Дрездена прекращается, территория выработок зарастает травой, поскольку строить жилье на ней воспрещается. Над унылой местностью возвышается роща ветряных мельниц. Центром их строительства, фактически новой монополией, становится безъядерная Дания. Аграрное лобби зеленой идеологии оказывается жестоко обмануто: земли, на которых выращивались плодовые и злаковые культуры, отчуждаются для посевов технических культур для производства спирта для экологически чистых двигателей.

Во Франции «зеленое движение» достигает успеха при правительстве Ф. Миттерана. Бывший руководитель местного филиала американской Friends of the Earth, питомец Браудера Брис Лалон (Lalonde) получает должность министра охраны окружающей среды. Следующим этапом станет «второе рождение» Зеленой партии с активным участием Кон-Бендита, естественно переродившегося в экологиста.

В 1996–1997 годах Брис Лалон активно поддерживает деятельность норвежской (фактически правительственной) организации Bellona по сбору сведений о ядерных подлодках российского Северного флота.

НЕФТЯНЫЕ ВОЙНЫ – НЕ ЦЕЛЬ, А СРЕДСТВО

Имена Петры Келли и Бриса Лалона упоминаются в книге «Столетие войны» Уильяма Энгдаля (до 2001-го сотрудник Ларуша, в настоящее время обозреватель Asia Times), посвященной нефтегазовой геополитике в XX веке. По его сведениям, Лалон принимал участие в закрытой встрече Бильдербергской группы, где по предложению будущего госсекретаря США Генри Киссинджера обсуждается стратегия резкого повышения цен на нефть, ради которого затем устраивается война Судного дня на Ближнем Востоке. В том же мероприятии в городке Сельтшебаден в Швеции принимает участие и Дэвид Рокфеллер. К этому следует добавить, что летом 1973 года он впервые посещает СССР и удостаивается приема на высшем уровне ЦК КПСС – и, по оценке контрразведчика Владимира Жухрая, тогда консультировавшего помощника генсека А.М. Александрова, убеждается в том, что партийное руководство не понимает сути разворачивающихся геополитических игр.

Правда, как позже утверждал в одном из своих интервью тогдашний посол СССР в Канаде Александр Яковлев, фактически роль генерального секретаря выполнял в ту пору уже не Леонид Брежнев, а Михаил Суслов. Это соображение следует учесть хотя бы исходя из факта особых отношений между «хранителем идеологии» Сусловым и будущим ревизионистом Яковлевым, а также из знакомства Яковлева с канадским семейством Бронфманов, представленным в «Клубе 1001».

Уильям Энгдаль признает прямую связь между заседанием в Сальтшебадене и последующей интенсификацией антиядерного движения: тайное заседание проводил основатель WWF принц Бернард, а привлеченные промышленные олигархи, включая Джанни Аньелли, уже вовсю спонсировали «зеленое» движение с подачи Рокфеллера. Справедливо и замечание о том, что искусственно созданный «нефтяной шок» стал еще одним мощным стимулом для деиндустриализации США и Западной Европы, в то же время приумножив на порядок прибыли нефтяных корпораций. Но к этому также следует добавить, что за организованным взлетом цен последовал их такой же организованный обвал, ударивший не только по странам Залива, сколько по СССР. Уместно предположить, что эта перемежающаяся стратегия была продумана заранее, как и другие политические события, в которых нефтяные аппетиты использовались как удобный рычаг манипуляции правительствами сначала стран Ближнего Востока (включая манипулируемую революцию в Иране и его последующего стравливания с Ираком); затем – западноевропейских стран, затем – «сданной» Западу Восточной Европы; затем – бывшими республиками СССР, где самые изощренные манипуляции были срежиссированы для Азербайджана и Украины, а также для «слабого места Кавказа» – Чечни.

Ничуть не удивительно, что вышеописанный куст организаций и фондов, сформировавших конгломерат «зеленого истэблишмента», проявлял терпимость к интересам американских нефтяных гигантов. Однако нельзя сказать, чтобы инициативы «зеленых» всегда работали на прибыль нефтяников. Американским «семи сестрам» приходилось одновременно оплачивать деятельность «зеленого истэблишмента» и тратить весьма внушительные средства на внедрение экологических стандартов, к тому же во многих случаях уступая «консервационистским» стратегиям охраны среды обитания редких видов, равно как и первобытных народов. На деле нефтяные корпорации постоянно отступали, жертвуя фондам, скупавшим колоссальные массивы земель, в том числе и содержащих немалые запасы природных ресурсов.

Провозглашение «постиндустриального века» само по себе знаменовало ограничение влияния нефтегазовой отрасли в мировом масштабе: на официальном уровне – в пользу «новой экономики», манифест которой уже составлял будущий вице-президент США Альберт Гор, на неофициальном уровне – в пользу «черных», теневых международных рынков, представленных в составе «Клуба 1001» такими персонажами, как Эдмон Сафра, Роберт Веско, Меир Ланский, Тибор Розенбаум, Ага Хасан Абеди, Фрэнсис Гинган, а также крупнейший диамантер Гарри Оппенгеймер, сахарозаводчики Кэдбери и Леверхюльме, сигаретный олигарх Гьянендра Дев, король круизного судоходства Джозеф Каган, член совета директоров Ситибанка и президент Еврейского центра дыхательной медицины Питер Грейс, гонконгский банкир и конфидент королевы Елизаветы Кеннет Пинь Фанфун, владелец Банко Латино и брат крупного финансового мошенника Густаво Сиснерос, швейцарский махинатор Герберт Батлинер (уличенный в теневых поставках оружия Фердинандо Маркосу и Пабло Эскобару), канадский золотопромышленник Петер Мунк (в свою очередь, засвеченный в контактах с саудовским оружейным контрабандистом Аднаном Хашогги) и прочие «радетели за природу», не имеющие никакого отношения к нефтегазовому бизнесу. Представленные в составе клуба топ-менеджеры сырьевых компаний совмещали основной бизнес с финансовыми спекуляциями, содержанием наемнических армий, владением крупнейшими медиа-корпорациями.

В этом джентльменском наборе представители энергетических отраслей были, по существу, «сбоку припеку» и в своей практике не диктовали принятие решений, а были вынуждены им подчиняться себе в убыток – очевидно, в расчете на некие компенсации, которые должны были воспоследовать из самого масштабного «мероприятия» постиндустриальной эры – раздела Советского Союза, путь к которому лежал не только через «желудок», но и через головной мозг его руководства. Им действительно дадут возможность крупно порезвиться, торгуя больше не физической нефтью и газом, а виртуальными опционами и фьючерсами на многочисленные проекты трубопроводов, в 90% случаев представляющими собой экономическую фикцию.

О том, что господствующей отраслью, которая делала погоду в «Клубе 1001», была отнюдь не «нефтянка», свидетельствовали, помимо подбора «джентльменов», также сопутствующие пункты повестки дня «природоохранной» агитации, а именно – агитация за свободное распространение легких наркотиков (с подготовленными «полигонами» в Амстердаме, Копенгагене и бывших индустриальных агломерациях США), пропаганда однополых браков, а также гармонически сочетающееся с «консервацией» отстаивание прав произвольно избранных этнических и религиозных меньшинств.

УДОБНАЯ РЕЛИГИЯ

Вряд ли писатель Чингиз Айтматов, наивно надеявшийся на поддержку Горбачева (очевидно, в связи с одобренной им «антикоррупционной» кампанией в Узбекистане), имел представление о том, кто входит в состав реального, а не номинального «всемирного политбюро», о целеполагании элитных семейств, внешне вроде как связанных с нефтяным бизнесом (Рокфеллеры) и, наконец, о том, что произойдет с каждой из республик СССР после провала Союзного договора, странного самозаточения генсека в Форосе и заведомо ущербного, в силу действий партруководства Украины, Беловежского соглашения. Зато первый демократический президент Киргизии Аскар Акаев, участник целого ряда международных мероприятий Горбачев-фонда, был достаточно близко знаком с деятелями постсоветской «тени», а его дочь Бермет до «тюльпановой революции» 2005 года занимала весьма интересную должность: она представляла в республике Международный Фонд Ага Хана. Впоследствии в той же структуре трудился персонаж по имени Нургазы Айдаров из конкурирующего киргизского клана, которого считали главным наркобароном республики, и он сидел на этой «теме» вплоть до только что осуществившейся и «непонятно кем организованной» второй революции.

Во Всемирном фонде дикой природы (WWF) много лет заседал и даже был вице-президентом принц Садретдин (Садруддин) Ага Хан – дядя нынешнего имама всех исмаилитов Карима Ага Хана. Вплоть до своей смерти в 2003 году Садретдин Ага Хан также пребывал в составе «Клуба 1001». Дважды этот персонаж, чрезвычайно близкий британской короне, претендовал на пост генсека ООН, но в 1981 году избранию «представителя реакционной исламской знати» категорически воспротивился Советский Союз, а в 1991 году сам Лондон предпочел ему влиятельного араба-христианина Бутроса Бутроса Гали.

Садретдин Ага Хан занимал высокопоставленные должности в ООН – в частности, 11 лет (1967–1977) возглавлял Высокую комиссию ООН по делам беженцев, являлся координатором гуманитарных программ и Программ экономической помощи ООН для народа Афганистана (в том числе в рамках так называемой «операции «Салам»), а также личным представителем Генерального Секретаря ООН по гуманитарной помощи для пострадавших от войны между Ираком и Кувейтом. Был одним из основателей Женевского Международного Института исследований мира (CIPRI). Учредил экозащитный фонд Bellerive, занимающийся «защитой природы Альп» и включающий в себя Центр этичного отношения к животным (после его смерти эти структуры вошли в состав Фонда окружающей среды Карима Ага Хана).

Аналитики Шиллеровского института Скотт Томпсон и Джо Бруда характеризовали Садретдина Ага Хана как «специалиста по проведению спецопераций под гуманитарным прикрытием». По их версии, поддержка его кандидатуры на пост генсека ООН Лондоном была мотивирована ролью принца в обеспечении зоны безопасности для афганских моджахедов и их ассимиляции в других странах.

Авторы напоминают, что дед Садретдина, имам Ага Хан II, был основателем Мусульманской Лиги, получившей британскую поддержку после восстания сипаев 1858 года; что именно действия Мусульманской Лиги привели к резне 1947 года, когда в ходе получения независимости Британская Индия распалась на Индию и Пакистан; что отец Садретдина, сэр Султан Мохаммед Шах Ага Хан III, в течение своего 72-летнего пребывания 48-м имамом исмаилитов был близок к британскому королевскому семейству и в течение года занимал пост председателя Лиги наций. Исследователи истории исмаилитов сообщают, что интересы британской короны обслуживал еще Ага Хан I (1800–1881), помогая подавлять восстания индусов.

По мнению авторов, принц Садретдин Ага Хан привлек к себе внимание мирового истэблишмента в 1950-х годах, когда стал издателем Paris Review, «участвуя в крупнейшем англо-американском спецпроекте того времени – рекламе дегенеративных «детей солнца» – предшественников рок-нарко-секс-контркультуры. Главный редактор издания, Джон Трейн, был соседом Садретдина по комнате в Гарварде. Позже, став одним из влиятельных финансовых советников Уолл-стрит, Трейн продолжал играть ключевую закулисную роль во многих спецоперациях, включая Афганистан. В течение многих десятилетий Трейн и Садретдин продолжали работать в связке».

Садретдин Ага Хан в рамках своей деятельности в WWF был инициатором многочисленных проектов «национальных парков» – в Пакистане, Кении, Казахстане. В светском мире принц, владеющий состоянием в $8млрд, был известен как плейбой, любитель скачек, владелец крупного участка земли на самом дорогом участке побережья Сардинии.

Интерес принца к защите дикой природы Томпсон и Бруда комментируют следующим образом: «В 1983 году WWF успешно убедил пакистанское правительство создать в северной части провинции Читрал (Chitral) – как раз на афганской границе – два национальных парка. Этот отдаленный район не отличается ни изобилием животного мира, ни наличием исчезающих видов, а поток эко-туристов иссяк в результате войны. Но зато Читрал был известен изобилием и качеством опиумного мака, который усердно выращивали моджахеды. И здесь же начинались маршруты контрабанды оружия в Афганистан. После того, как WWF создал национальные парки, Ага Хан и его последователи начали финансовые вливания в Читрал и близлежащие районы Гилгит и Ханза (Gilgit and Hunza), граничащие с индийским Кашмиром. Установив тесные связи с сепаратистами из пробританского «Движения за независимость Кашмира», они начали деятельность по созданию независимого исмаилитского государства, отделенного от Пакистана и Индии…»

Авторы также напоминают, что в начале 1980-х годов Джордж Буш-старший, постоянный партнер Садретдина на теннисном корте, привлекал принца к тайным переговорам по освобождению американских заложников в Иране. Тогда же часть оружия, поставляемого моджахедам, направлялась в Иран по линии проекта «Иран-контрас».

В «Клубе 1001» фигурировало еще несколько персонажей, имевших отношение к проекту «Иран-контрас», разоблачение которого вызвало шумный скандал в Вашингтоне, но не обернулось для американских, израильских и арабских участников многомиллиардной операции на рынке оружия и наркотиков серьезными последствиями.

Утверждалось, что принц редко дает интервью. Тем не менее, в октябре 2001 года он дал интервью La Repubblica, где негативно высказался о талибах и с большим сочувствием – о погибшем лидере Северного Альянса Ахмаде Шах Масуде. Очевидно, ситуация после взрывов в Нью-Йорке побудила принца-олигарха к прояснению своей позиции.

Понятно, почему «реакционный» принц был не в чести в советском руководстве: северная армия Шах Масуда воевала против режима ставленника СССР Бабрака Кармаля, и так было до середины 1980-х годов, когда к власти в Кремле пришел Горбачев, а в Афганистане советские военачальники вступили в некие особые отношения с моджахедом Масудом.

В сентябре 2000 года Садретдин был участником Саммита тысячелетия ООН, где последний советский генсек был в числе соорганизаторов, а за два месяца до того, как в Нью-Йорке рухнул Всемирный торговый центр, другой бывший член Политбюро Аркадий Вольский, объявив в Грозном о создании Фонда поддержки Чечни, который учредил Ага Хан, пояснил, что знаком с принцем с 1995 года. При этом посредник в переговорах, уроженец Иордании Шамиль Бено в интервью НСН пояснял: «Капиталы Ага Хана – это капиталы определенных кругов США, Западной Европы и некоторых мусульманских стран». В 2002 году принца принимали в Кремле, причем предметом обсуждения была ситуация в Афганистане.

Карим Ага Хан IV (принц Шах Карим аль Хусейни), 49-й имам исмаилитов, получивший титул от деда Ага Хана III, родился в 1936-м в Женеве. Его матерью была принцесса Таджуддаула (Джоан) Али Хан, дочь лорда Черстона. Будущий имам провел детство в Найроби (Кения), затем в течение 9 лет учился в пансионе Le Rosey в Швейцарии, после чего поступил в Гарвардский университет. После официального получения титула, церемония которого была проведена в Дар-эс-Саламе (Танзания), и серии поездок для знакомства со своими единоверцами возобновил учебу в Гарварде. Окончив университет в 1959-м, Ага Хан учредил на 10 лет стипендию для африканских студентов в Гарварде. В 1979-м учредил программу занятий по исламской архитектуре в Гарвардском университете и Массачусетском технологическом институте (MIT).

Принц имеет трех детей от первой жены-англичанки. В 1998 году женился на Габриэле Тиссен, принцессе Лейнингенской, носящей имя Инаара, их общий сын Али Мухаммед Ага Хан родился в 2000-м. Падчерица, принцесса Тереза Лейнингенская, по правилам престолонаследия числилась 115-й претенденткой на британский королевский трон. Впрочем, в 2004 году Карим Ага Хан расторг узы и с дважды родовитой (по монархической и промышленной линиям) Габриэлой.

Карим Ага Хан IV является командором Ордена Почетного Легиона, рыцарем-командором ордена Британской империи, кавалером папского ордена Св. Сильвестра, ордена «За заслуги перед Итальянской республикой», Большого креста ордена Генриха Мореплавателя (Португалия), ордена Канады, бриллиантовой звезды Занзибара, национального ордена Верхней Вольты, Национального ордена Республики Мадагаскар, кенийского ордена «Золотое сердце», пакистанского «Ситар-и-Имтияз» и др. Является почетным доктором 14-ти университетов, в том числе Гарварда, Лондонского университета, Американского университета в Египте, Американского университета в Бейруте, Пешаварского и Ошского университетов. Является почетным гражданином Дар эс-Салама, Самарканда и Тимбукту.

В 2005 году Карим Ага Хан на совместной пресс-конференции с главой Всемирного банка Джеймсом Вулфенсоном объявил о создании собственного Агентства микрофинансирования с центром в Женеве (накануне ООН объявила 2005 год Международным годом микрокредитования). Регионы деятельности агентства (в порядке возникновения представительств) – Киргизия, Таджикистан, Казахстан, Афганистан, Египет, Индия, Пакистан. Агентство, по словам принца, выдает беспроцентные миникредиты самым бедным жителям развивающихся стран, чтобы помочь им купить жилье, начать свое дело или отправить детей учиться.

В Киргизии фонд Ага Хана разработал «мастер-план по устойчивому развитию туризма в Иссык-Кульской области», учредил инвестиционно-кредитный банк, «который поможет развивать предпринимательство», спонсировал строительство малых аэропортов (но не дорог) и университета в Нарыне. Ошский госуниверситет стал первым в СНГ вузом, включенным в программу Международного Фонда Ага Хана по образованию.

Одновременно Карим Ага Хан анонсировал строительство Южно-Азиатского университета в городе Текели Алма-Атинской области Казахстана, под который был выделен участок земли площадью 225 га. В свою очередь, в Душанбе в 2009 году был открыт Центр Ага Хана, аналогичный центрам, существующим в Карачи и Момбасе.

Как сообщал в своем подробном репортаже в 2003 году российский журналист, знаток теневой экономики Кавказа и Средней Азии Игорь Ротарь, принц намеревался оказывать свои услуги также населению китайской части Памира, но правительство КНР ему в этом отказало. В Китае принца воспринимают так же, как и Далай Ламу – как крупного феодала, который держит свой народ в нищете и слепом повиновении.

Действительно, официозная гуманистическая репутация принца при этом сильно расходится с феноменальной нищетой, в которой пребывает население как таджикской, так и афганской части Бадахшана (где принц базируется в те периоды, когда не развлекается в Европе). Как следует из заголовка BBC, «бедность на Памире прямо пропорциональна высоте над уровнем моря».

В своем религиозном сообществе, в 765 году отколовшемся от основного шиитского дерева, он считается единственным прямым потомком Мухаммеда. Ему регулярно приносятся подношения – это особая процедура, на которой приносители даров должны положить на весы столько же драгоценного материала (например, золота или платины), сколько весит сам принц.

Принесение даров имаму, в котором выражается обожествление живого человека, равно как и способность терпеть нищету, проистекает из специфической традиции исмаилизма – шиитской ереси, к которой принадлежали снискавшие мрачную славу ассассины (hashishin – «люди травы», в современном английском языке assassin означает «убийца»). В очерке Игоря Ротаря (2003) их потомки выглядят вполне благостно:

«“Хороший человек много не думает, не путешествует. Он просто выбирает красивое место и сидит, созерцая природу. После смерти душа добродетельного человека отправляется в Космос, а плохого – переселяется в животное”, – объясняет мулла Шакар Мамадер из города Ташкурган, расположен