МЫ ДОЛЖНЫ ОБЪЕКТИВНО ОЦЕНИВАТЬ СВОЮ ИСТОРИЮ
Юрий Поляков
О.Журавлёва ― Премьер-министр Дмитрий Медведев утвердил подготовленную в Минюсте концепцию государственной политики по увековечиванию памяти жертв политических репрессий. Распоряжение было подписано 15 августа. Вообще сам момент и сам факт, что, вот, хочет правительство, тем не менее, прописать вот эти вещи и обозначить, о чем он говорит?
Ю.Поляков ― Ну, он говорит о том, что, все-таки, нам надо как-то нашу историю, я бы сказал, по крайней мере, систематизировать и объективно на нее смотреть. Понимаете? Потому что, действительно, история драматическая, знала разные периоды. И вот здесь, мне кажется, нужны какие-то принципиальные подходы.
Ну, например, скажем, по поводу жертв 30-х годов у нас, в общем, уже много сделано, «Мемориал» работает и, в общем, различного рода есть музеи. А с другой стороны жертвы 20-х годов – они как-то, вроде, вот, их списали, ну, революция, Гражданская война.
Вот, например, крупнейший публицист, властитель дум предреволюционный, причем как раз принадлежал к той части нашей интеллигенции, которая противостояла революционным всем тенденциям, это Михаил Меньшиков, расстрелянный на Валдае, по-моему, в 1918 году на глазах собственных детей многочисленных. Вот, он – жертва репрессий? Конечно, он жертва репрессий. Но вроде как, он и не жертва репрессий – ни улиц его имени, ни мемориальных досок, ничего. И таких фигур довольно много.
Вот, если мы занимаемся увековечиванием жертв, то тут должна быть какая-то логика. Вот, я, например, по Маросейке хожу иногда от метро на работу в «Литературную газету» и, вот, висит доска на доме, доходном доме (видимо, начала века постройки) многоэтажном, написано «В память жильцов этого дома, ушедших и не вернувшихся в 1937, 1953, 1941, 1945». Я извиняюсь, а до 1937 года те, кто ушли и не вернулись, они не считаются, да? Они были, так сказать, не людьми?
О.Журавлёва ― Юрий Михайлович, скорее всего, это проект „Последний адрес“ и это конкретные люди, которые конкретно из этого дома ушли в конкретную дату.
Ю.Поляков ― А вот те приват-доценты или, допустим, предприниматели, или присяжные поверенные, которые жили в этом доме, судя по всему, в центре Москвы. Дом, конечно, не супер, но и не дешевый. А когда они ушли и явно под конвоем, это не считается жертвами репрессий? Не надо написать там «1917 и так далее»?
Вот это меня смущает, понимаете? Опять среди жертв делимся, вот, на тех, кто нам социально ближе, вот тех, кто жертвы Сталина, так сказать… Вот, они нам близки и, вот, мы их будем увековечивать. А вот жертвы тех, кто был до Сталина… А террор-то начался задолго до Сталина, понимаете? И там и Троцкий приложил руку – первые лагеря-то у нас он создал. Вообще в Прибалтике первые лагеря появились концентрационные во время войны. Вот, как мы будем с этим разбираться?
О.Журавлёва ― Правительство вам отвечает буквально, и Минюст просто про ваши слова. В качестве примеров репрессий Минюст указал гонения на представителей религиозных конфессий, преследование дореволюционной элиты, о чем вы сейчас сказали, насильственную коллективизацию, а также массовые репрессии, в ходе которых миллионы людей были лишены жизней, стали узниками ГУЛАГа, были лишены имущества и подвергнуты депортации.
Ю.Поляков ― А вот такой вопрос. Допустим… Ну, он такой, может быть, на грани фола на вашем радио прозвучит. Ну, например, были поголовно истреблены, скажем, все черносотенцы, члены вот этой национальной русской партии. А в нее входили, в общем, серьезные люди: там и Васнецов к ней примыкал, и поэт Михаил Кузьмин, и так далее. Вот, мы как? Будем увековечивать погибших черносотенцев?
О.Журавлёва ― Ну, вы как считаете?
Ю.Поляков ― Я считаю, что всех надо.
О.Журавлёва ― А кого вы считаете не то, что увековечивать не надо, а от увековечивания чьей памяти стоило бы отказаться?
Ю.Поляков ― Я думаю, что вот таких фигур как, например, тот же Ягода, который… Ну, он жертва сталинских репрессий, он же расстрелян. Или Ежов, например, да? Он же расстрелян. Но перед этим они сами приложили большие…
Или, например, директора ГУЛАГов, да? Ну, начальники точнее (тогда директоров не было). Сейчас какой-то есть момент реабилитации, но, тем не менее, начальник лагеря – это есть начальник лагеря. Вот, я думаю, что, все-таки, вот эти люди, которые до того, как стать жертвами, были организаторами карательной системы самой, вот, я думаю, что…
Ее тоже, конечно, надо изучать – там тоже много понаворочано с легкой руки Солженицына и разбираться там. Но, тем не менее, вот, я бы их вывел за скобку: пусть они будут предметом уже науки такой, но не мемориальных акций.
