Добро пожаловать в девяностые
Михаил Делягин
Китайская экономика, замедляя свой ставший уже привычным стремительный рост, обваливает мировые рынки удешевлением сырья и крушит надежды на продолжение практически гарантированных головокружительных спекуляций.
Более десятилетия Китай, как Атлант, держал на себе нарастающую тяжесть глобальной экономики, предъявляя растущий спрос на самое разнообразное сырье, инвестиции и технологии, предоставляя производственные площадки и рабочую силу для международных корпораций и заваливая мир самыми разнообразными изделиями. И многим показалось, что так будет всегда.
Однако мировые проблемы затрагивают Китай, сдерживая его развитие извне, — и многочисленные внутренние диспропорции подтачивают его изнутри. И, когда экономический рост замедлится с нынешних 7 до 4, а возможно, и 5%, именно Китай, сняв мир со своих натруженных плеч, столкнет его в новую Великую депрессию, которая будет во многом страшнее прошлой, начавшейся в 1929 году. Через несколько лет опасно станет ходить под небоскребами: на вас может упасть банкир.
Но это начнется не сейчас: у Китая еще есть большая позитивная инерция, и новая «мастерская мира» не сдастся кризису так просто. Пока он просто замедляет ход, и мир еще не рушится в финансовую пропасть, а просто качается на волнах, внезапно поднятых этим торможением. Второй причиной ухудшения глобальной конъюнктуры, преждевременно названного перепуганными аналитиками «идеальным штормом», стало ожидание повышения процентных ставок в США.
Американская экономика окрепла благодаря дешевой энергии, полученной за счет организованной и во многом профинансированной государством «сланцевой революции», как в свое время крепло на дешевой энергии народное хозяйство Советского Союза. Началась реиндустриализация, возврат части производств, ранее выведенных за рубеж, в том числе в тот же самый Китай.
Укрепление экономики позволило прошлой осенью отказаться от «количественного смягчения» — вливания в нее денег для поддержания дефицита бюджета и улучшения конъюнктуры. Поскольку эти вливания пополняли, в том числе и глобальные спекулятивные капиталы, это привело к сжатию спроса на самом спекулятивном рынке современного мира — рынке нефти — и привело к снижению ее цены. Но главное, оно рассматривалось как прелюдия для предстоящего повышения процентной ставки с аномально низкого нулевого уровня, также установленного для стимулирования экономики.
Ожидание этого повышения в сентябре привело к некоторому укреплению доллара и, главное, уходу капиталов с неразвитых рынков: с одной стороны, по ним бьет торможение Китая, с другой — укрепление доллара неминуемо обрушит их. И опережающая реакция глобальных спекулянтов оказалась страшнее самого укрепления доллара, которого может и не произойти (так как напуганная китайскими проблемами ФРС может вполне разумно перенести повышение процентной ставки на неопределенное будущее). Каким же должен быть ответ России на нарастание нестабильности, которая через некоторое время, скорее всего, приведет к срыву в глобальную депрессию, а возможно, и к распаду глобального рынка на ряд макрорегионов?
Очень простым: развитие. Мы должны если и не освободиться совсем, время для этого упущено, то хотя бы максимально снизить свою зависимость от мировых финансовых рынков. Для этого надо ограничить финансовые спекуляции и модернизировать инфраструктуру. Строго говоря, второе не удастся без первого, так как иначе любые инвестиции, как в начале 1990-х, сбегут из реального сектора на валютный рынок, оставив после себя руины.
В ограничениях спекуляций нет ничего противоестественного или невозможного. Более того, все развитые страны, проходившие наш нынешний уровень развития финансовой системы, жестко ограничивали инвестиционные деньги от спекулятивных, без этого они просто никогда не стали бы развитыми.
Способы этого разграничения могут быть самыми разными, но о его категорической необходимости свидетельствует то, что даже в сверхрыночных США с их предельно, казалось бы, либеральной экономикой они были отменены лишь в 1999-м (в виде разделения банков на работающие с реальным сектором и со спекулятивными рынками), а в Японии — в 2000 году (в виде жесткого ограничения доли средств банков, которые те могли направлять на спекулятивные рынки). Разумеется, никто не ограничит право граждан покупать и продавать валюту: регулирование имеет смысл, лишь если оно касается значительных финансовых потоков, а не тысяч и даже десятков тысяч долларов.
Отделение инвестиционных денег от спекулятивных позволит сделать кредит доступным реальному сектору и начать развивать экономику без угрозы ее срыва в гиперинфляцию. Оно же позволит отказаться от эмиссии денег в пределах той валюты, который ведущий против нас экономическую войну Запад позволяет нам получать, и начать, как делают все нормальные и действительно суверенные страны, выпускать деньги в обращение в соответствии с потребностями нашей экономики. Конечно, никакое регулирование никогда не работает на 100%, однако государству даже в его нынешнем состоянии вполне под силу снизить нарушения правил до незначительного и потому безопасного уровня.
Что же делают российские экономические власти?
Да прямо противоположное, не сдерживая, а наоборот, усугубляя кризис. Ограничение финансовых спекуляций (как и любое вмешательство государства в экономику в интересах народа, а не для его ограбления) категорически неприемлемо для российских либералов. Ведь они, насколько можно судить, даже находясь во власти, служат интересам не народа России, а глобального бизнеса, который в значительной степени является спекулятивным. И какое бы то ни было ограничение его для его верного обслуживающего персонала невозможно в принципе. Это уже само по себе делает невозможным развитие страны, но оно блокируется и тем, что глобальному бизнесу не нужно возникновение конкурентов, а модернизация России может привести к их появлению.
Поэтому максима Дворковича, который как-то обмолвился, что Россия должна платить за финансовую стабильность США, выражает саму суть социально-экономической политики либералов. Неиспользуемые остатки средств на счетах федерального бюджета, в котором якобы не хватает денег даже на лечение умирающих детей, составляют 9,6 трлн руб. А основная часть этих денег в виде средств Резервного фонда и Фонда национального благосостояния вложена в ценные бумаги США и стран еврозоны, то есть направлена на поддержание финансовой стабильности стран Запада, ведущих против России подлинную экономическую войну.
Отказываясь от ограничения финансовых спекуляций, государство обрекает себя на чрезмерно жесткую финансовую политику, удушающую реальный сектор и высасывающую из него все средства: иначе эти средства придут на валютный рынок и обрушат его. Однако она никак не ограничивает спекулятивные капиталы — и, насколько можно судить по событиям прошлого года, инсайдерскую торговлю. В результате удушения реального сектора экономика падает, и, чтобы экономический спад уже в этом году не превысил политически значимые 5%, а «нужда и бедствия масс» не «обострились бы свыше обычного», государство вынуждено периодически проводить девальвации, подстегивая ими хиреющую экономику.
Однако без кредитования, без модернизации инфраструктуры, без подготовки рабочей силы и защиты рынков сбыта позитивный эффект девальвации слабеет с каждым разом, а негативный в виде инфляционной волны и падения уровня жизни усиливается.
В результате государство своими руками загоняет Россию даже не в новый Майдан, а в революцию — просто, наглядно и цинично лишая ее всякой возможности развития и, соответственно, каких бы то ни было реальных перспектив. Такова цена отказа от развития и от жизненно необходимого стране ограничения финансовых спекуляций.
Такова цена вероятной службы либералов не своему народу, а глобальному бизнесу, развязавшему против него руками политиканов стран Запада гибридную (по определению американских аналитиков) войну на уничтожение. Мы платим ее на этой неделе так же, как платили в январе 2014 года, как платим на протяжении всей четверти века открытого национального предательства. Своей политикой привластные либералы всеми силами, энергично, эффективно, талантливо и с выдумкой запихивают нас обратно в 1990-е годы.
Однако напыщенные реформаторы, наперебой примеряющие перед зеркалами тоги Гайдара, Ясина и Явлинского, не замечают, что на самом деле готовят себе роли Березовского, Чубайса и Дудаева. И, поглощенные этим увлекательным занятием, они, похоже, в лучшем случае не интересуются тем, что делают со страной, — и что страна потом сделает с ними.
